Страница 68 из 69
Генетика действительно помогает детально воссоздать такие древа даже в пределах существующих письменных свидетельств, но для будущих поколений специалистов в области генеалогии неплохо было бы наряду с этим подумать о создании нового класса имен. Каждый наследовал бы это имя от своей матери. Женщины передавали бы их своим детям. Это было бы точным зеркальным отображением существующей ныне системы фамилий, которые люди получают от отцов и, если это мужчины, передают своим детям. Таким образом, у всех нас было бы по три имени: собственно имя, фамилия и новое имя, назовем его, скажем, матроним. Мужчина передает детям свою фамилию, а женщина дает свой матроним. Поскольку эти имена будут следовать по материнской линии наследования, окажется, что они близко сопутствуют митохондриальной ДНК. Они к тому же будут отражать биологические взаимосвязи более точно, чем фамилии, потому что сомнения в идентификации матери и ребенка возникают только в очень редких случаях. Со временем люди получат возможность распознавать своих родственников по материнской линии по одинаковым матронимам, точно так же, как могут заподозрить и обнаружить родственников по мужской линии среди однофамильцев. Но пока это время не настало, да и настанет ли, реконструкция фамильного родства по материнской линии на основании письменных документов остается делом куда более сложным, чем аналогичная операция в мужском варианте.
За то короткое время, что я стал помогать людям вновь обрести предков или родственников с помощью ДНК, я получаю множество писем с просьбами от людей, которые пытаются установить связи по документальным записям, но по той или иной причине им это не удается. Архивные записи могут сгореть в пожаре, их могут съесть термиты, уничтожить плесень и сырость, наконец, они могут быть утеряны. ДНК способна заполнить эти пробелы, возникающие в архивах на местах пропавших документов. Она помогает скомпенсировать недолговечность, присущую записям, сделанным с помощью пера и бумаги, но есть множество людей, для которых полное отсутствие каких бы то ни было письменных документов объясняется не стечением обстоятельств, а намеренным преданием каких-то фактов забвению. В этих случаях ДНК не просто полезное дополнение к традиционным методам генеалогии. Она превращается в единственную физическую связь с прошлым.
Для Джендайи Сервах восстановление связей с ее прошлым было делом огромного значения. Джендайи — жительница Бристоля, родители ее приехали в Англию с Ямайки, когда были подростками. Более далеких предков когда-то, по-видимому, вывезли из Африки работорговцы для работы на плантациях. Но никакие письменные документы, подтверждающие это, не сохранились. В судовые журналы кораблей работорговцев не заносились практически никакие сведения о невольниках, указывали только общее количество мужчин и женщин на борту и количество выживших до конца долгого плавания по морю. После высадки на берег и невольничьего рынка, где рабов покупали плантаторы, личности несчастных стирались преднамеренно, окончательно и бесповоротно. Им давали европейские имена. Никаких записей об их женитьбах, замужествах, рождениях детей не велось. Их связи с прошлым уничтожали, их личные воспоминания вытравливали из памяти. Для Джендайи было не просто затруднительно проследить свои связи от известных ей родственников на Ямайке на несколько поколений назад — это было совершенно невозможно. Конечно, она догадывалась, что ее предки были выходцами из Африки, но этому не было реального подтверждения, иного, чем общая историческая посылка, согласно которой многие уроженцы западной Африки становились жертвами работорговцев, их вывозили и продавали плантаторам в регионе Карибского моря. Учитывая это, никого особенно не удивило, когда, протестировав ДНК Джендайи, мы четко подтвердили африканское происхождение. Однако, когда я, сообщив ей об этом, добавил, что мы обнаружили почти полное совпадение ее ДНК с кенийцем Кикуйу, это известие ошеломило ее. Она буквально лишилась дара речи. Вот здесь, прямо перед ней, находилось, наконец, то самое, индивидуальное подтверждение, о котором она так долго мечтала. Все выглядело так, словно сама ДНК оказалась как бы письменным свидетельством, письмом от ее предков — и в каком-то смысле так оно и было. Свидетельство, передаваемое из поколения в поколение, от женщины, которая была вынуждена проделать ужасное морское путешествие из Африки и смогла его перенести. Документ, который не смогли уничтожить плантаторы, потому что они не догадывались о его существовании, который оставался скрытым и непрочитанным на протяжении долгих поколений. И теперь он заключен в самой Джендайи — безукоризненное доказательство ее африканского происхождения, хранимое в клетках ее тела.
Я был свидетелем многих других поразительных путешествий, о которых сообщил этот замечательный кусочек ДНК. В Западной Европе более 95% коренного населения вписываются без труда в один из семи основных кланов. И все же остается еще 5% — довольно большое количество людей, чьи глубинные генетические связи по материнской линии рассказывают иные истории. Для них, в отличие от Джендайи, экзотические путешествия, записанные в их ДНК, оказались полной неожиданностью. К примеру, учительница начальной школы из Эдинбурга оказалась носительницей несомненной полинезийской митохондриальной ДНК, которую я способен распознать за километр. Она хорошо знает свою семейную историю за последние двести лет, и там никаких намеков на то, как столь экзотическая ДНК могла оказаться по другую сторону земного шара. Но в том, что это путешествие когда-то состоялось, никаких сомнений нет. Какие удивительные сказки могут рассказать нам южные моря! Может, она потомок таитянской принцессы, полюбившей красавца капитана, или рабыни, захваченной арабами на берегу Мадагаскара? И немало подобных, не менее интригующих и загадочных путешествий записано в наших ДНК: корейская последовательность, ни с того ни с сего регулярно появляющаяся у рыбаков Норвегии и северной Шотландии; несомненно африканская ДНК у фермера-дояра из Сомерсета — вероятно, генетический отголосок римских рабов из Бата; последовательность книготорговца из Манчестера, которая оказалась такой необычной, что ближайшее соответствие ей удалось обнаружить только у австралийских аборигенов.
Одна особенно выдающаяся генетическая история поведала нам о кругосветном плавании. У двух рыбаков на маленьком островке к западу от побережья Шотландии были обнаружены необычные митохондриальные последовательности, и я подумал вначале, что они, вероятно, могут приходиться друг другу близкими родственниками, сами того не зная. По мере того как мы расшифровывали все новые последовательности, получаемые из разных уголков Европы, нам удалось подобрать более близко подходящие варианты для каждого из рыбаков — одну в Португалии, другую — в Финляндии. Это были сравнительно необычные последовательности для Европы, не входившие ни в один из семи основных кланов. Португальская ДНК совпадала со многими последовательностями из Южной Америки, а финская была близка нескольким последовательностям из Сибири, где также была обнаружена и предковая последовательность южноамериканцев. Таким образом, два рыбака и в самом деле оказались родственниками, но только через общего предка в Сибири. Одна линия их предков по материнской линии проделала путешествие из Сибири вдоль побережья Северного Ледовитого океана в Скандинавию, а затем на запад Шотландии, возможно, с викингами. Вторая добралась до Америки через Берингов Мост, оттуда направилась в Бразилию. В какой-то момент, вероятно, когда Бразилия стала португальской колонией, женщина — носительница интересующей нас ДНК пересекла Атлантику и приплыла в Португалию, а оттуда ДНК каким-то образом проделала путь на север по Атлантическому океану до западного побережья Шотландии. Два путешествия, начавшихся в Сибири и проделанных в противоположных направлениях, обогнули весь мир, после чего окончились на одном и том же островке. Разве это не удивительно?
Эта и подобные ей истории лишний раз доказывают полнейшую несостоятельность попыток подвести биологическую основу под расовые классификации. То, о чем я рассказал здесь,— это лишь самая верхушка громадного айсберга, отчетливая информация, доступная, благодаря гену, который легче всего прочесть. Десятки тысяч других генов в клеточном ядре могут свидетельствовать о том же. В нас все перемешано — и в то же время мы все родственны друг другу. От каждого гена можно провести линию в прошлое, к другому общему предку. Это совершенно потрясающее, уникальное наследие, полученное нами от людей, живших раньше нас. Наши гены не возникают из ничего в момент нашего появления на свет — их несли нам, передавая через тысячи поколений, миллионы отдельных людей, конкретных личностей.