Страница 58 из 92
— Прежде, чем вывести его в передовые, хорошо бы подытожить, сколько от каждого члена коллектива отдано сфере общественной жизни предприятия, труду творческому, Верно я говорю?
Не зря же три года учился в школе мастеров Коля Атаманюк. Не зря диплом с отличием получил. Отличную мысль подает бригадир. Правда, хлопотно покажется соединять воедино плод мускульных и умственных усилий, но это уже дело времени. А его, это время, воочию видишь в живой практике заводского дела. Современность в полный рост вышагивает от станка к станку, в полный голос заявляет о себе. Есть, есть тому примеры!
...Первое место в апрельские дни в одном из цехов присудили пятому участку. Но рабочие второго участка справедливо заметили:
— Конечно, процент выработки у них несколько выше. Но у нас лучше показатели по рационализации, экономии инструмента. К тому же пятеро наших товарищей заняты общественными делами.
Поощрение коллектива не за частный результат, а, главным образом, за конечный, экономический, за исполнение общественных обязанностей в сугубо конкретной, контролируемой форме — разве не очевидно, что цели, критерии, рычаги соревнования получают тогда определенное выражение и значимость.
В сталелитейном цехе завода рабочие, борясь за крепкую социалистическую дисциплину труда, заявили, что отныне все они в ответе за любое нарушение со стороны любого члена коллектива...
Это пример того, как процесс соревнования тесно сплетается с процессом воспитания человеческого характера, нового отношения к труду, к товариществу, к социалистической собственности.
Так что же такое моральное стимулирование? Иду за ответом снова в бригаду Атаманюка, к его ребятам. Обычно начинается разговор о флажках, знаменах, книгах Почета, то есть средствах-символах. Ну, а суть в чем? Отвечают каждый по-своему.
Сергей Хамков, сварщик:
— Чувство сознательности. Вручением награды как бы подтверждается: ты к труду относишься хорошо, это замечательно, и дальше так действуй.
Виктор Иванов, слесарь:
— Дух состязания, стремление померяться силами.
Да, пока еще не все ясно. Материальные стимулы — это понятно, а вот как с моральным поощрением?
Слесарь Фомин, по возрасту и заслугам — ветеран, красноречием не отличается. Ему легче что-то из железа смастерить, чем речь держать. Но задело за живое:
— Лучше жить (материально) плюс быть хозяевами завода, своими руками делать лучшую жизнь для всех (морально), так я понимаю это дело.
Ай, да тихоня Фомин! В самую точку. У серьезного рабочего отношение к заработанным деньгам тоже серьезное. Такому оскорбительны трешки, пятерки. Это же даровые деньги.
— Мне грамоту на днях выдали. Почетную. А там золотом моя фамилия выведена, и все у меня в семье знают, за что такая грамота мне дадена...
— Давай дальше, Фомин. Верная речь твоя! Материальные стимулы — это не просто оплата труда. В них заключены моральные факторы. Так ты хотел сказать?
В спорах о том, что может служить моральным поощрением человека, какими средствами выразить общественное признание его полезности, уже давно определились критерии — в разных условиях разные способы хороши. И красные вымпелы, и фотографирование на фоне Красного знамени, и книга Почета. Главное в том, рассуждаем с Атаманюком, что моральное стимулирование нельзя упрощать, сводить лишь к эпизодическим поощрительным мерам. Оно означает создание всеми средствами той атмосферы, в которой труженик постоянно ощущает себя хозяином, полноправным и ответственным перед обществом.
Семьдесят третий год гулко пошел по заводу. Бригада Атаманюка уплотнила план, нашла такое ускорение, чтобы дело, рассчитанное на пятилетие, закончить на год, полтора раньше. Особенно налегая на качество, на идеал технологии, на эталон надежности и красоты...
Я пытаюсь дозвониться в холодно-штамповый цех. Задаю один и тот же вопрос: «Атаманюк не пришел?» — «Нет, нет, нет...». С утра он занят. В профкоме заседание по случаю принятия нового коллективного договора, предварительное чтение.
«Ладно, — думаю, — пойду в цех и там все узнаю».
Мимо холодно-штампового не пройдешь: грохот, лязг, электросварки сполохи. Цех приметный и важный. В обойме основного производства. Делаю поворот вправо, лицом к лицу — Атаманюк.
— Освободился?
— Нет, но не уходи, послушай, как ругаться будут.
Ведет меня к столику, месту, где он будет ругаться. Что-то новое!
За столом — работница из технологического отдела, вся бригада в полном составе.
— Собрались мы, ребята, по причине вот их несогласия, — кивает на девушку-технолога, — с нашими предложениями.
Ставит на стол замысловатую штуковину — изделие бригады.
Обращается ко мне:
— Чтобы ты был в курсе дела, скажу: наше занятие — не только сваркой заниматься. И между прочим, думать. В бригаде есть хорошие руки, но в бригаде есть и замечательные головы.
И стал рассказывать: бригада получила недавно задание варить одну хитрющую вещь. «Вот она», — рукой похлопал по столу.
— Пришли конструкторы, технологи, каждый стоит за свою методику, свой тактический план. Мозговали три дня. Опробовали массу вариантов, а деталь не проваривается до конца. Хоть тресни. Тогда собралась бригада подумать. После сказали специалистам, что у нас имеется маленькое рацпредложение, коллективное. Мысль такая, смотри сюда...
Берет Атаманюк свою «хитрющую штуковину», тычет пальцем:
— Сварку надо вести по узлам. Сначала внутренние детали — затем наружные. И соединить их вместе. Вот... А технолог что-то сомневается. Сомневаешься, да?
— Теперь нет. Мы в отделе пришли к такому же выводу.
— Спасибо, за это спасибо! — смеется Атаманюк. — Наша взяла!
Да, с ругачкой, как обещал Атаманюк, дело явно не вышло. Впрочем, «на горло» технический прогресс не взять, это точно,
Сегодня бригадиру полагается хорошо знать чертежи. Надо уметь объясниться с инженером на инженерном языке. Бригадиру нужно и работать так, чтобы перед товарищами не оплошать, видеть всех. И в необходимый момент произвести перестановку сил, если этого требует работа.
Кто-то из заводских стихотворцев сказал: «Поэзия труда — это проза рабочего дня».
— Я пришел на работу, — говорит Атаманюк, значит, все должен делать, как положено. А не помочь человеку, своему же рабочему, — знаешь, последнее дело.
Когда его в партию принимали, Василий Иосифович Фомин, свой же слесарь, напомнил:
— Ты, Николай Тодорович, только впереди быть должен. Рядом с тобой — люди, они смотрят, какой из тебя коммунист.
Пятилетку — за четыре года... Если говорить о Николае Атаманюке, то нет здесь просчетов или заниженных норм. Есть научные расчеты, напряженный план. Наблюдается скачок в производительности труда не за счет поверхностного планирования и мускульных усилий, а за счет перекроя техпроцесса изготовления детали, содружества с передовой технологией, рабочей смекалки.
Думается, в буднях его бригады сохранится на долгие годы новаторство, будничная проза труда переплавится в новую звонкую строку, какой надо говорить о высоком устремлении чувств, ясном понимании задач партии и о собственном осмыслении того, как эти задачи решить.
Бригада Атаманюка стала как бы эталоном крепкой и сознательной дисциплины.
— Социально здоровые ребята подобрались, — отшучивается Николай Тодорович в ответ на просьбу обнародовать секрет крепости бригады.
Психологическая и нравственная совместимость экипажа, как в многоместном пассажирском корабле. Здорово, хорошо, серьезно. Но именно такой коллектив и не явился готовеньким, не вдруг спаялся. Кто-то крепко постарался. Борис Павлович Шалашов, секретарь партбюро цеха, в первую голову. Разработана им настоящая диссертация на тему воспитания человека в коллективе. Хотите выдержку?
Пожалуйста:
— Наши кадровые рабочие понимают дисциплину не просто как своевременную явку на работу, соблюдение правил трудового распорядка и даже не только как систематическое выполнение норм выработки. Социалистическая дисциплина труда — это полная отдача сил своему делу, активность и инициатива в труде, хозяйское отношение к производству. Это уверенность в том, что твоя работа нужна, что производственный процесс идет в заданном ритме и что твои товарищи трудятся хорошо. Это, если можно так сказать, и резервы человеческой души — такие резервы не втиснешь ни в какие планы и графики, не обозначишь никакими цифрами.