Раб Сармы

Кто-то коснулся его обнаженного плеча.

— Я хочу есть, капитан. Что ты уставился на горы и застыл, словно камень? Ищи же еду! Повторяю, я хочу есть!

Канда. Конечно, это была она. Почти нагая, с тряпкой, обернутой вокруг бедер, обгоревшая под солнцем, изможденная, как и все остальные, но все равно прелестная. Ее длинные черные локоны спадали до пояса, подхваченные сзади ремешком. Лицо, овальное, с огромными дымчато-серыми глазами, покрывал золотистый загар. Ростом девушка была почти с Блейда, стройная, с гордой царственной осанкой; на упругих грудях цвели розовые бутоны сосков.

Разведчик молча смотрел на нее, потом перевел взгляд туда, где рядом с Шефроном скорчилась Зена. Лучше ей не стало, и он уже понял, что рассудок никогда не вернется к тайриоте. Черты ее не потеряли былого очарования, но фиолетовые зрачки были тусклыми и пустыми, а тело ссыхалось и увядало с каждым днем.

Канда топнула босой ногой.

— Разве ты не понял, Блейд? Я голодна!

Он потянул меч из ножен, и девушка в страхе отшатнулась; потом на ее губах заиграла дразнящая улыбка:

— Ты не посмеешь поднять на меня руку, Блейд! В оазисе Тер-Киот знают дочь Эль Кала, а вы — чужаки, грязные бродяги… вас прирежут там без долгих разговоров!

Спорить с этим не приходилось, и Блейд согласно кивнул:

— Несомненно, моя грозная госпожа. Но почему ты так взволновалась? Я всего лишь хочу раздобыть чего-нибудь на ужин. С тобой я сумел бы справиться и без меча, — его пристальный взгляд скользнул по телу девушки, задержавшись на обнаженной груди. — Но я не трогаю беззащитных женщин.

Опять загадочная улыбка.

— Не уверена, сьон Блейд. Я вообще ни в чем не уверена, когда дело касается тебя.

Он не обратил внимания на ее слова и отвернулся. Уже не раз ему приходилось выслушивать эти непонятные намеки, еще с тех пор, как их выбросило на пустынный и жаркий берег. Ладно, рано или поздно он получит объяснение.

Блейд повернулся и, поигрывая мечом, начал неторопливо взбираться на бархан, внимательно изучая песок под ногами. Он искал змей, которых в этой пустыне было не меньше, чем камней. Крупные твари толщиной в руку оказались неядовитыми — так, во всяком случае, утверждала Канда — и выползали, как правило, к вечеру, когда песок остывал.

Охота была успешной. За полчаса он разыскал пару змей, похожих на небольших удавов, прикончил их и отдал Пелопсу с Шефроном. Итак, ужин был обеспечен. Сармийцы содрали с тушек кожу и, порубив змей на части, залили остатками воды. Блейд наблюдал за тем, как Шефрон высек огонь и пристроил котелок над крохотным костром. Счастье, что волны вынесли на берег кое-что с разбитой «Пфиры», кроме трупов… Этот котел, например. И счастье, что в пустыне изредка попадался чахлый полузасохший кустарник, ветви которою могли поддержать пламя… Змеи, однако, и в сыром, и в вареном виде выглядели не слишком аппетитно. Поразительно, подумал разведчик, какой дрянью могут питаться изголодавшиеся люди!

Вместе с Пелопсом он подошел к груде камней; оба жадно всматривались в припорошенные песком валуны, ожидая, когда появится первая струйка сконденсировавшейся влаги. Маленький учитель сильно похудел, пушок на его голове был грязным и свалявшимся, глаза запали. Во время кораблекрушения он потерял свой меч — вместе с остатками былой заносчивости — и теперь явно держался из последних сил. Однако прочие его привычки не изменились. Даже сейчас, похожий на пугало, истощенный и грязный, Пелопс начал очередную речь.

— Милостивый Бек не сочтет грехом, — бормотал он, — если мы бросим Зену. Лучше ей не станет, а сейчас она сильно задерживает вас. Поверь, сьон, мне больно смотреть на нее, ведь я знал тайриоту еще ребенком, и мы играли с ней во дворце — Пелопс тоскливо вздохнул. — Но что поделаешь? Мы не в силах ей помочь… только сами сгинем в этих песках… Справедливо ля рисовать многими жизнями ради одной?

Блейд угрюмо посмотрел на слугу. Он не мог осуждать его — в конце концов, Пелопс был сармийцем, а в Сарме справедливость понимали довольно своеобразно — как правило, в духе покойного Экебуса.

— Я вижу Зену такой, какой она была во время нашей первой встречи, — тихо проговорил разведчик. — Помнишь, я поймал ее, чтобы спасти свою шкуру… и твою тоже, Пелопс. Я стал ее мужем по законам Сармы… Я хотел найти ее… — он сделал паузу. — Нет, мы не бросим Зену, малыш. За нами и так слишком много могил.

В его маленьком отряде сначала насчитывалось девять человек — все, кому повезло достичь берега после кораблекрушения «Пфиры». Теперь их было только пятеро — сам Блейд, Пелопс, Шефрон и две женщины; остальные, раненные или слишком слабые, не вынесли тягот пути в страну моуков. О судьбе Айксома и его галеры Блейд не знал ничего — ураган разметал их в разные стороны еще до того, как «Пфира» напоролась на рифы. Он сам с трудом выбрался на берег, поддерживая обеих девушек, а Пелопс с Шефроном спаслись, уцепившись за обломок мачты.

Сармиец уставился на тонкую струйку воды, стекавшую по черной поверхности камня.

— Мне все время кажется, что ты чародей, сьон… Говорят, такие в старину жили в Сарме. Добыть воду в пустыне из камней… Непостижимо!

— Никакого волшебства, Пелопс… всего лишь знание законов физики.

— Я не знаком с таким понятием, сьон. Но если ты мне объяснишь…

Блейд рассмеялся.

— У тебя хватает других понятий и слов, малыш. Их даже слишком много! Так что не старайся освоить новые. Я разрешаю тебе говорить только о том, что меня сейчас интересует — о принцессе Канде. Кто она? Правда ли, что эта красотка — дочь правителя моуков? И существуют ли в самом деле эта страна и ее могущественный владыка Эль Кал?

Пока Пелопс обдумывал ответ, потирая подбородок, разведчик повернулся, наблюдая, как осторожно и бережно Шефрон кормит Зену. Лицо барабанщика посмуглело на солнце, язвы на ногах исчезли. Для Блейда это являлось еще одним доказательством того, чти метитовая руда обладает слабой радиоактивностью. И в Сарме целые горы драгоценного минерала! Вот это — действительно непостижимо!

Лорду Лейтону придется поломать голову, когда он вернется домой. К сожалению, добираясь к берегу с разбитой «Пфиры», он потерял и образчик породы, и монету — вместе с туникой. Показать будет нечего.

Наконец Пелопс заговорил:

— Думаю, что девушка не лжет, милостивый сьон. Я часто беседовал с ней в последние дни — ты, наверно, это заметил.

— Заметил, — сухо кивнул Блейд. — Она охотнее говорит с тобой, чем со мной. Интересно, о чем, Пелопс?

Сармиец выглядел слегка испуганным.

— О всякой ерунде, сьон. Ничего серьезного. Понимаешь, среди нас она единственная женщина в здравом рассудке, и ей требуется общество. Ты гордо вышагиваешь впереди, Шефрон помогает Зене… вот она и разговаривает со мной. Что здесь плохого?

Вытянув мощную длань, Блейд стиснул плечо Пелопса.

— Не надо врать, приятель, меня не проведешь. Так о чем говорит с тобой принцесса?

Пелопс затрясся, но глаз не отвел.

— Да, великодушный сьон, ты прав. Я солгал тебе… Но Канда сказала… она сказала… если я передам тебе наши разговоры, то в стране моуков меня ждет пытка… Я боюсь, сьон!

Блейд отпустил его.

— Да, пытка… все, что она может пообещать! Но пока что ты не в стране моуков, а здесь, со мной. И я не собираюсь тебя пытать Просто вышибу мозги и оставлю на корм змеям то, что останется. Говори, живо!

И Пелопс, потирая плечо, сообщил, что принцесса постоянно расспрашивает его о хозяине. Задает бесконечные вопросы, старается выведать о нем все. О нем и о тайриоте Зене.

— Так ты считаешь, — снова спросил Блейд, — что мы скоро достигнем страны моуков? И что по дороге нам действительно попадется этот оазис Тер-Киот, настоящий оазис с водой, травой и деревьями?

— Да, сьон. Я слышал про моуков раньше. Очень немного разные слухи и выдумки, но слышал. Говорят, что когда-то властитель Моука пришел в Сармакид и провел месяц с тайриной Пфирой. Это было давно, очень давно когда она захватила власть, отравив свою мать… Я слышал об этом от старого летописца, который…