Скифская история

О походе царя и. великаго князя Иоанна Васильевича под Казань, и о совершенном взятии ея, и о покорении всего того царства

По сих всех лета 7060-го великий государь царь и великий князь Иоанн Васильевич всея России самодержец во осьмоенадесять лето благочестивыя державы своея, в них же всех непрестанную тщету в людех и казне восприимаше от неукротимаго и свирепаго Казанского царства. И того ради велие попечение имяше и всячески многоразсудительно помышляше, како бы возмог оным поганым таковое их свирепство возразити. И много о том мысля, призывает к себе во свои царские чертоги братию свою князя Георгия Васильевича и князя Владимера Андреевича и всех благородны велмож.

И изволи || со всеми ими сести в Золотой палате. Идеже призван бысть преосвященный Макарий митрополит московский и всея России со архиереи, прилучившимися тогда в царствующем граде, и со всем освященным собором. И седше начаша советовати, воспоминающе многое пленение и пустошение земель христианских от поганых татар казанских, и многих благочестивых пленение и побиение, и в плене сущих, и терпящих неизреченныя нужды.

В совете же том пресветлый самодержец пред всем {71} сигклитом начат глаголати продолжителную речь, воспоминающи в ней веру христианскую, за ню же предки его великие государи и обладатели стран Российских мног подвиг над погаными показали, охраняюще благочестие крепко, инии же в таковых подвизех сподобишася страдании своими преукрашенных славою венцов мученических и прославляются того ради в вечныя роды.

В чем, рече, и аз, хотя наследовати преславных своих прародителей, хощу неотложно, возложа упование на Бога, и у пресвятыя Матери его приснодевы прося помощи, || и у всех святых заступления, подвигнутися сам и со всеми своими воинствы государств Российских на исконных своих врагов поганых казанских татар.

Уже бо, рече, не могу слышати всегдашняго плача людей божиих, врученных мне, расхищаемых от оных поганых. Зело бо стужают и досаждают мне погании. И того ради дерзаю и хощу сам второе ити со всеми вами на Казанское царство и страдати хощу за православную христианскую веру не токмо до крове, но и до последняго моего издыхания. Сладко бо есть коемуждо умрети за оную, за ню же обеща Господь вместо тленных воздати вечная.

И тако скончав речь умолча ожидая, зрящи коегождо намерения. Но не обрете притивно и во пресветлом своем сигклите о таковом преславном деле намерение, ибо вси с радостию и со многим дерзновением обещашася страдати за непорочную христианскую веру и отмстити нечестивым многолетныя

и христианския обиды. И тако многоразумным советом утвердиша таковое дело, еже неотложно быти || его государеву ществию на Казанское царство.

Но обаче благочестивый царь, аще и на зело винных сущих поган не от ярости дело начинает, ниже неразсудным гневом, но зело премудро и от страха Божия, еже есть начало премудрости. Не желаше бо пролития крове не токмо христианския, но ниже поган самых. Ибо яко и прежде множицею посылаше на них воинство, устрашая их, или граматы премногою обещателною милостию исполненныя, тако и тогда посла к ним милостивыя граматы, вины отпущая и в милость паки приемля.

Древняя же злоба, казанские людие, ново добро быти не восхотеша, но гордостию вознесшеся объюродеша и злобою помрачишася, не восхотеша под легким игом господним быти и православному царю покоритися. {72}

Благочестивый же царь, видев их непреклонное надмение, начат совокупляти премногое воинство.

Сам же со многою верою и благоговением обхождаще святыя церкви, моляшеся и многи милостыни творяще по святым местом, по монастырем и церквам || многим, и убогим многа имения раздав. И потом онаго вышеимянованнаго лета месяца июня в 16 день взем благословение у преосвященнаго Макария митрополита московскаго и всеа России и от всего освященнаго собора, изыде в предприятый путь свой.

На Москве же с царицею и великою княгинею Анастасиею Романовною по своему царскому чину остави

кмногих бояр и воинства немало на отвращение яковаго нечаяннаго неприятеля; и всех вручи брату своему великому князю Георгию Васильевичу. И поиде в село свое Коломенское. Боляр же и воевод, коим итти с ним великим государем, отпусти прежде в село Остров и тамо повеле им себя государя ожидати.

Воеводы же в полковождении от благочестиваго царя ученени быша. В Болшом полку: князь Иван Федорович Мстиславской, князь Иван Михайлович Микулинской, князь Юрье Андреевич Пенинской-Оболенской. Правая рука: князь Петр Михайлович Щенятев, князь Андрей Михайлович Курбской. Передовой полк: князь Иван Михайлович Турунтай-Пронской, князь Дмитрей Иванович Хилков. || Левая рука: князь Дмитрей Иванович Микулинской, Дмитрей Михайлович Плещеев. Сторожевой полк: князь Василей Семенович Серебреной, князь Давыд Федорович Палецкой, Семен Васильевич Шереметев. В Ертоуле: князь Юрье Иванович Шемякин-Пронской, князь Федор Иванович Троекуров

л.

Такожде и водным путем в судех прежде себя посла многих воевод со многим воинством, с пушками, и пищали, и с прочими стенобитными хитрости, и пушечными припасы, и всякими воинскими потребы. Такожде бояре, и воеводы, и воинство многие своя запасы и потребы послаша в судех.

Сам же государь изволил ити помолитися в монастырь пресвятыя Троицы и преподобнаго Сергиа чудотворца и пребысть во обители день един, моляся прилежно о помощи преподобному. И оттуду прииде государь во град Коломну. Тамо приидоша к нему вестницы с поля, поведающе, яко хан крымской Девлет-Гирей со {73} многими воинствы идет на украйные городы, с ним же и наряд пушечной, и янычане, посланные ему в помощь от турецкаго султана.

Сие же || сотвори крымский царь помогая казанцом, дабы возмог удержати благочестиваго царя от намереннаго пути на Казань. Но обаче о том не сокрушися сердце православному, ниже убояся того, не ослабе в подвизе, аще бо и великия воинства прежде послал в Свияжск в стругах водою, но обаче не усумнеся в том.

И на мало время воздержа шестивие свое на Казань, и аки бы с величайшею частию воинства уготовися сопротив предреченнаго онаго врага христианскаго, и яко сам речеся, стояше на Оке реке у града Коломны, ожидающи его ко сражению брани. А иныя воинства поставил по иным градом, иже стоят при той же реке.

И доведыватися повелел о хане, ибо неведомо еще, на которые места итти хотяше. Он же егда услышал, яко царь христианский стоит с воинством готов, над надежду его - ибо надеялся, яко конечно на Казань пошол - тогда возвратился и обляже град Тулу.

Государь же посла противо его воевод своих, аки с пятьюнадесять тысящей воинства. Тии же преплавися чрез реку Оку, со многим || потщанием зело скоро устремишася, и преехаша того дня шестьдесят пять верст, и сташа в нощи на едином потоке близко стражи царя крымскаго, от града же Тулы, под ним же сам царь стояше, аки пятьнадесять верст.

Стража же татарская утече к царю и поведа ему о множестве воинства христианскаго, мняше яко сам царь прииде с воинством. И тоя нощи утече царь татарский от града в поле аки четыредесять верст, за три реки переправясь, и пушки некоторыя и припасы потопи в переправах, и велблюдов отбеже. Войско же в войне оставил, ибо три дни хотяше воевати, а два точию пребысть на месте том, а против третияго дня побежал.

Наутрие же воинство христианское приидоша к Туле и сташа на станах татарских. Войска же татарскаго аки третина или вяшще осталося было в загонех и шли ко граду, надеющеся царя своего стояща. Егда же разсмотриша и уведаша о воинстве христианском, ополчишася || противо их. И тако сразишася со христианским воинством погании, и удержашеся битва часа яко два.

По том поможе Бог христианом над бусурманы, и толико избиша их, яко зело мало осталося их и едва весть во Орду возвратилась. И тако христианское во-{74}инство победу над бусурманы восприимши и многих знаменитых языков плененных имущи со пресветлым одолением возвратишася ко православному царю, сущу ему тогда во граде Коломне.