Страница 8 из 10
– Возможно, ты прав. А тебе не приходило в голову, что мои переживания о бессмысленности и бесцельности этой жизни имеют под собой реальную почву? Что мне до кошмара надоело играть роль смазливой дуры без капли мозгов, которую ты для меня соорудил? Что мне до тошноты надоело участвовать в этом нелепом спектакле без грамма хорошего вкуса? Впрочем, о чем говорить… Ты все равно не поймешь. И если я скажу, что благодаря этой истории у меня появилась цель в жизни, ты не сможешь понять даже этого.
– Какая цель? Для чего? Очередная погоня за призраками? Может, твоя бесконечная депрессия именно от этой погони?
– Может. Но только то, с чем я к тебе пришла – не призрак! И если я дойду до конца, то сделаю в своей жизни хоть что-то!
– Ну, допустим, будет какой-то конец. А дальше что? Я никогда не позволю тебе обнародовать всю эту чушь! Я не стану рисковать многим, выходя с таким в эфир, даже ради нашей связи! Риск слишком велик и он не оправдан. Кроме того, неизвестно, каких людей все это может затронуть. Я рискую потерять все, чего добился таким трудом, а ради чего? Ради амбициозных бредней какой-то депрессивной дуры? Нет уж, уволь! Ты не так много для меня значишь. Я просто заменю тебя на другую и в эфире, и в жизни. Возможно, мне давно уже следовало это сделать… А тебя я уволю. Да, дорогая. Прости. Если ты не прекратишь заниматься глупостями, я тебя уволю!
– Ну, почему ты мне не веришь?! Почему? Ведь все так ясно!..
– Ничего не ясно! Но, если уж ты так сильно хочешь, давай разберемся по порядку. Я потрачу на тебя еще немного времени, так и быть. Давай начнем с начала. Итак, речь сразу же зайдет об убийстве. У тебя есть официальные доказательства?
– Нет. Но будут…
– Значит, в данный момент их нет. А что ты можешь сказать о цветах? У тебя есть результаты химического анализа, экспертиза почвы?
– Нет, но…
– Ты можешь доказать, что человек, назвавшийся Виктором Алексеевым, покинул страну с фальшивым паспортом?
– Нет.
– Дальше уже конкретнее – об убийстве…
– Вот там как раз все написано ясно!
– Эксгумация трупа? Возможность снять отпечатки пальцев? Анализ ДНК? Исследование разложившегося трупа какого-то бомжа, который не имеет ничего общего с Виктором Алексеевым по внешним признакам? И это тело автор письма обещает выдать для эксгумации? Ты хотя бы понимаешь, чем это пахнет? Взять и спрятать труп, пусть даже неизвестный? Или какие-то части трупа? А как это звучит со стороны? Вслушайся: спрятанные части трупа! В поселке исчез молодой мужчина, 34 года. В каньоне неподалеку нашли труп бомжа. Бомж был стариком лет 75–80, со всеми признаками старения. То есть – морщинистое лицо, седые волосы и т. д. И твой автор письма утверждает, что неизвестный старик 80 лет и молодой мужчина 34-х лет – одно и то же лицо? Знаешь, это даже не смешно! Дальше – больше. История с каньоном не что иное, как плохой винегрет из дешевого триллера, фильма ужасов и чернушных статей самого низкого пошиба из бульварной прессы 90-х годов. Итак, давай подведем итог. Ты предлагаешь мне заняться историей, которая звучит более чем странно с точки зрения здравого смысла, причем без единого реального доказательства?
– Я достану доказательства!
– Дорогая! Нет! Даже если достанешь, мне все равно. Я не буду заниматься этой историей! Я же умный человек.
– Ладно, – я встала, – заявление об уходе писать сейчас? Или завтра?
– Подожди. Ты обиделась, да? Я не хотел тебя обидеть!
– Кажется, ты собирался меня уволить.
– Если будешь вести себя умно, то нет. И вообще, это была шутка! Ну, вот скажи, что тебя так привлекло в этом бреде? Что?
– Наверное, замок.
– Замок. Ладно. Если ты пообещаешь вести себя разумно и не наделать глупостей, я разрешу тебе подготовить передачу об этом замке и каньоне. Какую-то красивую передачу с природой, романтическими легендами. И без всяких убийств и трупов. Это немного освежит твой имидж. Что скажешь?
– Звучит неплохо.
– Вот, видишь! И не надо на меня обижаться! Я же стараюсь тебя понять.
Я направилась к двери.
– Подожди! Завтра мы увидимся, как всегда? Без изменений?
– Разумеется, без изменений, – я только пожала плечами.
Короткую и бессмысленную дорогу (бессмысленную только для меня: я не сомневалась, что многие за то, чтобы оказаться на моем месте, с радостью отдали бы свою жизнь) я прошла так, как проходила всегда.
Но это было только внешне. Не так обстояло на самом деле. Дело в том, что прицепилось ко мне что-то неотвязное, мысль, которую я все не могла от себя отогнать… Мысль о том, что все вокруг было серым. Только серым. Сплошное серое облако, плотной пеленой обволакивающее мой мозг. То самое облако, с которым я привыкла встречаться каждое утро.
Мой бессмысленный любовник (такой же бессмысленный, как и все вокруг меня) любил говорить пафосные, громко звучащие слова, не понимая их смысла. Депрессия – красивое и модное слово. Что он мог о ней знать? Что он мог знать обо мне? На самом-то деле, никаких депрессий и нет. Есть только одно. День, когда, встав с постели, ты открываешь окно и понимаешь, что мир вокруг тебя стал серым. И все теряется в этой серости, все теряет свой смысл. И все бессмысленно – любой поступок, взгляд, жест, никому не нужное слово… Ты продираешься сквозь туман, но не сможешь пройти сквозь него никогда. Можно оставлять рванные куски души на острых углах, но ничего из этого не выйдет. Не будет, не выйдет, не произойдет! Не будет никогда, ничего. Только серый туман. И в нем почему-то не хочется жить. Каждый день пытаешься встречать как ступень, но потом понимаешь, что все это не лестница, а гладкая, ровная дорога. К тому же заканчивающаяся тупиком. И этот тупик – твоя жизнь. Холодная, расчетливая и пустая. Потому, что все вокруг стало серым.
Я позвонила в архив.
– Для тебя кое-что есть. Заметка в центральной газете. Называется «Сбежавший интеллигент». Автор – Константин Сопиков. Это имя тебе что-то говорит?
– Многое. Спасибо большое. Забегу завтра днем. Подарок за мной. Надеюсь, вы отыщите мне также областные газеты?
Константин Сопиков был моим знакомым. Мне приходилось сталкиваться с ним не один раз, а однажды мы даже работали вместе над глупеньким проектом телевизионного рекламного ролика. Я позвонила к нему домой. Трубку взял его сожитель – молодой художник, вместе с которым мой приятель Сопиков жил уже пятый год, совершенно не скрывая своей связи.
– Котик уехал в командировку, будет через два дня, – недовольно пропищал бойфренд. Он не любил, когда Сопикову звонили женщины. Представляться и просить перезвонить я посчитала излишним.
Следующий звонок был для меня гораздо более важен. И, уж конечно, намного важней остальных. Чтобы его совершить, я заперлась в одной из редакционный комнат. Я дословно помнила текст электронного письма:
«Единственный человек, который сможет вам помочь, это Поль Верден. Он работает в информационном агентстве, которое собирает материал по всем странам СНГ. Агентство принадлежит крупнейшему газетному концерну на Западе. Учтите, все телефоны прослушиваются службой безопасности и тем самым подразделением с красивым названием, которое обозначает самый простой шпионаж. Как только вы позвоните в агентство, где работает Поль Верден, вас сразу же возьмут на заметку. Ваши телефоны поставят „на прослушку“, за передвижениями будут следить, и уже через несколько часов будут известны все ваши контакты. Поэтому, вам следует соблюдать максимальную осторожность. Вполне вероятно, что звонок в представительство „Тарквелл-пресс“ повлечет за собой крупные неприятности на вашем настоящем месте работы, но другого выхода у вас нет. Думаю, Поль Верден будет рад сотрудничеству с вами потому, что передвижения иностранца всегда более ограничены, к тому же он плохо знает русский язык. Вы сможете действовать более свободно, чем он, а он сделает так, что информация, собранная вами, станет первой важной ступенью в вашей будущей возможной карьере. Итак, Поль Верден, „Тарквелл-пресс“, номер телефона такой-то… И не забудьте показать ему это письмо».