Страница 90 из 92
Игорь. Мне кажется, статистика говорит — чаще расходятся обеспеченные.
В. Переведенцев. Статистика говорит не так. У рабочих доходы выше, чем у колхозников — и разводов больше, верно. Но вот у служащих доходы меньше, чем у квалифицированных рабочих, а разводов больше. Так что прямой зависимости тут нет, да и быть не может: разводы зависят не от одной причины, а от многих.
Ю. Рюриков. Обострю спор, резче столкну два подхода к лишениям. Один: тяготы полезны для молодой семьи, потому что закаляют характер, проверяют отношения, сплачивают. Другой: тяготы крадут у людей счастье, мешают нормальным отношениям, подвергают ненужным испытаниям.
Наверно, стоило бы разграничить, о чем идет речь. Есть два рода тягот: обычные житейские нехватки и нехватки в главном, когда нет своего жилья и еле сводишь концы с концами…
Обычные нехватки закаляют, тут, наверно, Лариса с Игорем правы; избыток портит больше нехваток, и сытое довольство рождает душевную леность. Но минимум материальной базы — жилье и деньги — молодой семье нужен как хлеб. Это ведь семья, у которой слабы все фундаменты, кроме одного — фундамента чувств; да и тот часто ломается, если ему не помогают другие фундаменты — духовные и материальные.
Есть люди, у которых главные ценности жизни — духовные, психологические. Таких людей материальные нехватки, даже лишения, не портят, они могут и закалить их характер, спаять их. Но сколько душевных сил, которые могли бы влиться в любовь, — сколько этих сил уходит на борьбу с лишениями, на одоление психологических тягот? А как эти нехватки подрывают здоровье, нервы?
Лайла. Многие не заводят детей из-за трудного материального положения.
Наташа. У наших хороших знакомых нелады начались как раз с денег, с квартиры, а кончились разводом…
Петерис. Бывает — ищут мужа или жену с квартирой, не самого человека, а приложение к жилью. А это уже не семья — кандидаты на плохую жизнь. И еще: я считаю, гораздо лучше брать кредит у государства, чем влезать в долги у знакомых: это освободит от многих моральных неприятностей.
Г. Васильченко. Практика сексологов показывает: для нормальной жизни молодоженам нужно свое жилье. Это элементарно необходимо для интимной жизни, но это очень важно и для психологических отношений. Недостаток денег или жилья рождает потоки отрицательных эмоций, а они сказываются на всей семейной жизни, на всей психике людей.
Алгебра счастья.
Я долго не мог понять, почему житейские нехватки не портили у счастливых чувства, не ухудшали отношения. Есть ведь простейшая арифметика чувств — нехватки всегда отнимают у людей нервные силы. Эти силы могли бы прибавляться к любви, к хорошим отношениям, а они, наоборот, отнимаются от них, идут в усталость, раздражение, нервы… Но на счастливых — загадка — эта арифметика чувств не действовала…
Потом я понял, что счастьем правят парадоксы, правила наоборот — психологическая алгебра, которая гораздо сильнее арифметики. Я понял, что душевные силы счастливых больше всего шли не на переживание нехваток (они, конечно, шли и туда), гораздо больше их шло на заботу о близких — заботу, которая и есть создание счастья. И их душевные силы не отнимались от хороших отношений, а прибавлялись к ним и углубляли, усиливали их любовь.
Чем тяжелее материально, тем легче должно быть душевно, — так держат себя счастливые. Они возмещают житейские нехватки избытком душевности, и чем больше эти нехватки, тем больше они стараются обуздывать усталость и нервы. Они ведут себя «алгебраически», обратно обычной арифметике поведения: они не ослабляют, а усиливают заботу о близком, не утяжеляют ему жизнь уменьшением своей любви, а, наоборот, облегчают своей сердечностью…
От чего спасает такое поведение, какую награду оно приносит? Материальные тяготы неизбежны, но мы еще и удваиваем их тяготами душевных отношений. Счастливые не удваивают, а как бы располовинивают их: тяготы стоят у них не под увеличительным стеклом плохих отношений, а под уменьшительным стеклом хороших. И их принцип — «чем хуже условия, тем лучше отношения» — один из самых глубоких устоев счастья, один из самых умных законов психологической культуры любви.
Счастье — это высшая ступень в насыщении наших высших потребностей — самых естественных, самых человечных. В первом ряду их стоят наши потребности отдавать и получать любовь. Потребность получать любовь — более настоятельная и простая, она таится в самой неуверенной глубине нашей психологии, в ее самых детских, самых незащищенных уголках.
Потребность отдавать любовь — отдавать ласку, заботу — рождается более сложными струнами души. Это струны душевности, равновесия с другими людьми, те многозвучные струны, которые вызывают стремление дорожить близкими, как самим собой. Потребность отдавать любовь более «счастьеносна», чем потребность получать, потому что именно отдавание любви — главный путь в создании взрослого счастья…
Конечно, нормальному человеку нужно равновесие: в отдавании и получении любви, но все-таки, пожалуй, с перевесом в отдавании, чтобы «создаваемое» счастье было больше «потребляемого». Как говорил в свое время Бернард Шоу: «Счастье как хлеб: его имеют право потреблять лишь те, кто его производит».
А люди, которые настроены больше получать, чем отдавать, быстро поглощают те природные запасы счастливости, которые заложены в дебюте любви, и остаются ни с чем. К сожалению, их повально много, потому что сегодняшние будни гораздо больше выращивают потребителей, а не создателей счастья.
Простые и высшие запросы.
Уже говорилось, что в XX веке постепенно рождается новый, более сложный вид брака — «супружество-содружество». Рождается он с болью, выстрадывается в муках, — часто потому, что для многих из нас ценность своего «я» важнее, чем равновесие двух «я».
А ведь именно тяга к такому равновесию (хотя бы примерному, приблизительному) все больше начинает становиться сейчас главной опорой хороших отношений. Потому что душевные и духовные опоры супружества все больше входят в ряд основных опор семьи.
Старая семья больше всего насыщала простые, базовые потребности человека — эмоциональные, половые, материальные. Дети тоже насыщали не только душевные, но и экономические нужды родителей: они были нужны им и как рабочие руки, и как обеспечение в старости. Поэтому, кстати, и детей рождалось тогда больше, и узы, которые связывали супругов, были настоятельнее, первороднее.
Сейчас потребность в детях перестала быть экономической, и потребность в супруге тоже переменилась, в ней сузился экономический слой. Люди стали материально независимее друг от друга, их экономические нужды насыщаются в основном вне семьи, и все это уменьшает силу материальных уз — настоятельных, первородных, — которые скрепляют людей в семье.
Для психологически развитого человека главная притягательность супружества лежит теперь не в самом положении семейного человека, не в бытовых облегчениях (хотя все это, конечно, очень важно). Постепенно люди осознают, что счастье в нынешнем супружестве все больше зависит именно от «содружества», душевной, близости.
Нынешний человек, повторю это, ждет, что супружество будет насыщать не только его базовые потребности — эмоциональные, половые, бытовые, но и потребности более высокие — психологические, эстетические, даже умственные. У семьи постепенно появляется новая обязанность, которая резко осложняет всю ее жизнь, — обязанность насыщать высшие душевные и духовные запросы человека. Всего этого ждет, видимо, сама новая психология, новое подсознание нынешних людей.
Но чем сложнее потребность, тем труднее ее насытить. Чем индивидуальнее человек, тем труднее ему найти близкого человека — и труднее сохранить с ним хорошие отношения. Это, кстати, одна из основ и нынешнего роста разводов, и нынешнего роста холостячества.
Личные отношения людей переживают сейчас болезнь перехода — от одного уклада потребностей к другому, более сложному. А переход от более простой системы к более сложной всегда ведет к разбалансированию системы, к расшатыванию старых связей между ее элементами, к рождению новых, которые не успели еще окрепнуть.