Страница 89 из 92
Фундаменты для счастья.
А теперь, помня все это, посмотрим, что же соединяет молодых мужей и жен на разных ступенях брака. Соединяющие их нити обнаружил С. Голод, который изучал в 70—80-е годы молодую ленинградскую семью.
В юных браках, со стажем до 2 лет, самые частые из таких нитей — это общие интересы и взгляды: они скрепляют треть молодоженов. На втором месте стоит половая близость — ее назвали 3/10 супружеских пар. (На мой вопрос С. Голод ответил, что общность интересов — это духовная сторона супружеского чувства, — не любви, а половая близость — физическая сторона.) То есть почти 2/3 молодоженов соединяет сердечное влечение: одних с упором на его духовную сторону, других — на телесную. На третьем месте стоит привычка — она больше всего связывает 1/7 пар.
В младшем родительском возрасте, когда стаж брака от 2 до 5 лет, привычка уже выдвигается на первое место, а общие интересы и половая близость переходят на 2-е и 3-е место: каждая из этих нитей скрепляет по 2/10 супружеских пар.
В среднем супружеском возрасте, когда стаж брака больше 5 лет, строение совместимости опять меняется: на первое место выходит супружеский долг (раньше он был на одном из последних), на втором стоит привычка. Общие интересы и половая близость — духовная и телесная сторона чувства — еще больше отходят на задний план.
Чаще всего супругов скрепляют уже не личные тяготения, духовные и телесные, а полуобезличенные нити — долг и привычка. Чувства гаснут, они соединяют уже не большинство пар, как у молодоженов, а меньшинство; о таком угасании чувств в один голос говорят почти все современные исследования семьи.
Но естественно ли это, неизбежно ли? Обязателен ли такой спад в совместимости, такой откат с вершин личной близости к ее подножью? Или это противоестественно, но неизбежно при нынешней докультуре?
У любовных чувств много противников, психологических и материальных. Среди психологических главные — мы сами, наше незнание, неумение, нежелание стоять за любовь. Среди материальных — тяжелые тяготы и нехватки, которые портят жизнь большинству молодых семей. Наверное, чувствам будет лучше, когда на место невежества станет просвещенность и окрепнет общее положение семьи — в том числе материальное. Можно предположить, что долголетие чувств станет вырастать вместе с ростом семейной культуры, душевной и материальной.
«Часто родители бывают против решения молодых людей жениться, говоря, что у них нет материального фундамента. По-моему, они не правы. А ваше мнение?» (Раменское, Московская область, ЦК «Сатурн», встреча со старшеклассниками, март, 1988.)
Пожалуй, все зависит от того, какие это молодые люди. Если они готовы к самостоятельности, уверены, что лишения не погубят их чувства, тогда вдвоем им будет даже легче — и полезнее для души — создавать себе материальный фундамент. Но если они не готовы к лишениям, больше надеются на родителей, чем на себя, тогда они не доросли до супружества; они еще дети, сколько бы лет им ни было.
Материальная база — жилье, деньги, вещи — очень важна для семьи, но еще важнее для нее база душевная, психологическая. В наш век здесь идут глубинные и болезненные перемены. Раньше семейное счастье или несчастье больше зависело — в глазах людей — от их материальной жизни, и меньше — от их душевных отношений. Тогдашняя семья (вспомним) была для людей сначала экономической опорой и только потом — ячейкой душевной близости.
Муж и жена попросту не могли прожить друг без друга, выкормить детей, наладить быт; они, повторю это, были нужны друг другу сначала как помощники в работе и в бытовом устройстве и только потом как люди. Семейные запросы были скромнее нынешних, душевная взыскательность меньше, и достичь домашнего довольства было намного проще.
С тех пор круто переменилась семья, сложнее и ненасытнее стало понимание домашнего счастья. Первую скрипку в нынешних симфониях счастья играют именно душевные отношения. Материальная база семьи остается, конечно, первостепенной, и запросы людей тут резко выросли; недаром, наверно, сейчас по-новому звучит старая пословица: с милым рай и в шалаше, если этот шалаш в раю…
Но еще больше выросли сегодня душевные, психологические запросы. И материальное благополучие — это не фундамент для нынешнего счастья, а только котлован для фундамента; а вот появится ли такой фундамент, вырастет ли на нем здание счастья — все это будет зависеть от наших чувств и характеров, от нашего умения или неумения вести семейную жизнь.
Сплачивают или отдаляют лишения?
На встрече со счастливыми парами говорили и об этом. У всех у них первые 7–8 лет жизни были полны тягот, но их отношение к этим тяготам оказалось неожиданным.
Л. Никитина. Хочу спросить вас о жилье, деньгах, обеспеченности. Недавно в стране появилось свадебное страхование: родители могут платить небольшие взносы, и ко дню свадьбы их дети получают солидную сумму на обзаведение — что-то вроде денежного приданого. А как было с деньгами у вас?
Петерис. Когда мы поженились, у нас не было ничего. Лайла училась, получала стипендию — 40 рублей, моя зарплата была 100 рублей.
Валерий. У нас с Наташей было еще меньше — 80 рублей на двоих, студенты. Жили в одной комнате сначала вдвоем, потом втроем…
В. Переведенцев. Родители помогали?
Наташа, Лайла. Нет.
В. Переведенцев. Это затрудняло вашу жизнь?
Лайла. Да, очень, но чувствам не мешало. У нас была трудная жизнь, но мы любили друг друга все глубже, относились заботливее. Конечно, очень тяжело, когда все приобретаешь сам. И мы были рады, что у нас общий холодильник и стиральная машина с родными Петериса.
Л. Никитина. Приданое не помешало бы?
Петерис. Было бы хорошо, если бы молодая семья получала кредит от государства — на жилье, на мебель, как в ГДР, в Чехословакии[134].
Ю. Рюриков. По данным социологов, в городах у трех четвертей молодоженов нет своего жилья. Они или снимают комнату, или живут у родителей, а студенты и рабочие — в общежитиях, иногда в разных. Нехватка жилья — одна из главных бед молодой семьи. Снимать комнату дорого, для многих вообще не по силам, а жить у родителей — это часто ссоры с ними, раздоры между самими молодыми…
Валерий. Знаю по многим знакомым — теща пилит зятя, свекровь ругается с невесткой. Старшие часто хотят навязать молодым свои законы, а младшие живут шумно, не дают старшим покоя. Лучше, по-моему, жить отдельно: никто никого не сковывает, не поучает, не раздражает.
Ю. Рюриков. Между прочим, социологи выяснили: с тещей, героиней анекдотов, ссорятся в 3 раза меньше, чем со свекровью.
Игорь. Мы с Ларисой познакомились на телевизорном заводе, во Львове; я работал слесарем-монтажником, она — сборщицей. И два года после свадьбы жили у моих родителей, в проходной комнате. Самостоятельности и свободы не хватало, но после института мы уехали по распределению в Таджикистан. Получили и самостоятельность, и квартиру, смогли сразу завести ребенка.
Лариса. Отношения со старшими у нас и тогда были хорошие, а сейчас — прекрасные.
Л. Никитина. Когда вы приехали в Ленинабад, что у вас было?
Лариса. Я получала 96 рублей, Игорь — 110. Но я сразу серьезно заболела, надо было спасать меня, спасать грудную дочку, и мы влезли в большие долги.
Игорь. Из десяти лет нашей самостоятельной жизни восемь лет было безденежье, выплата долгов.
Лариса. Бывало, я 20 копеек не могла истратить в буфете — потому что это молоко для ребенка. Но когда есть любовь и хорошие отношения, денежные тяготы не играют решающей роли.
Ю. Рюриков. Вы не думали, сколько душевной энергии украли у вас эти тяготы? Сколько этой энергии не смогло уйти в любовь, а ушло в тяжелые переживания?
Лариса. У нас с Игорем особое отношение к нехваткам. Без них у нас могло и не быть такого товарищества, чувства надежности друг друга. Если бы у нас все было, от пресыщения могла бы появиться душевная леность.
Петерис. Трудности закаляют, могут скрепить людей и сделать любовь более надежной: мы с Лайлой испытали это на себе. Но лучше бы таких трудностей было меньше, это гораздо лучше для семьи.