Страница 109 из 118
- Убивал. Однажды, - простонал он.
Сейчас с его лица можно было исписать полотно жесточайшей кары совести, изъедающей всю душу. Чтобы хоть на миг заглушить поток этих пыток, он превратил каждую ноту убийственных мыслей, возвращающих ежесекундно в адское пламя прошлого, в грозное, бурлящее эмоциями звуковое наводнение.
- Да. Убил. Отца! Ибо он был демоном во плоти. Он лишил жизни тысячи людей! Осквернял женщин, рушил поселения и деревни. Мерзкий человек. Проклятый самим Создателем, он нес хаос в наш мир. Поэтому убил, а не потому, что развратная душа желала. Нет, тогда нет!
"Создатель, как же все-таки сложно жить в твоем мире! Не сочти превратно, я жить люблю и хочу, но снести страстные муки этого парня - это какие же силы нужно иметь!" - провел мысленный монолог с Создателем я.
Выплескав бурю прошлого, Дин поник, опустошенным взглядом пытался проникнуть куда-то вдаль, может, туда, где оставил что-то сокровенное, осознал, что обратного пути нет и сердито в знак мести за все это дал громкую словесную пощечину:
- Я никогда не стану таким, как он, - потом ухмыльнулся такой улыбкой, что меня передернуло.
- Но ты же понимаешь, Дин, как близок ты к этому сейчас, - сказал я правду кузену. - По крайней мере, ты создал себе такой образ. Правдив ли он?
- Правдив...
- Зачем ты унижаешь деда, оскорбил Элару и Антри, пошел на дуэль?..
Ответа я не получил. Парень только ледяным взглядом смотрел в окно, за которым уже давно стемнело.
- Потому, что я всегда хотел быть такими как они, - промолвил Дин, прижимаясь кулаком к губам. - Быть похожими на них и творить зло - вот два начала, которые живут во мне, дарованные двумя силами свыше. Я сам не могу решить, где истинный "Я", а тут дед со своими нравоучениями, ты со своим душевными разговорами, меня раздражает эта тошнотворная правильность твоих подруг - достало все. Всегда меня хотят чему-то научить: манерам, поведению, но при этом я чувствую, как начинает противиться зло, живущее внутри, мне хочется кого-то ударить, оскорбить. А все потому, что каждый раз память ярко воспламеняет то чувство боли, причиненной им... Да, та боль требует отмщения... а не поддаться на все эти пай-учения и стать таким, каким хотят они меня видеть... Хочу быть собой, но вот боль...
Он умолк, попав опять в водоворот, где состязались совесть и обязанность отмщения. Не знаю какого консенсуса они там достигли, но спустя несколько минут он какой-то из борющихся сторон вынес приговор, направляясь в сторону выхода:
- После боя с Антри я потерял себя... - донесся шепот его голоса.
- Как по мне, ты себя и не находил, - монотонно прокомментировал я и закрыл еще одну страничку (среди множества уже прочитанных и тех, которые предстояло прочесть), повествующую о состязании душ моего брата.
Вернувшись в замок, я первым делом обошел комнаты в поисках друзей и знакомых. Вечер подкрался незаметно, но никого все еще не было в покоях. Как мне сообщили стражники, ребята продолжали работы на полигонах, и никто, кроме дедушки и крестной, оттуда не появлялся. Да и те уже куда-то удалились, оставив меня в гордом одиночестве.
Единственной, кто все еще находился в резиденции Настоятеля, была Антри. К ней я отправился. Медленно приоткрывая дверь ее комнаты, я узрел тускло-горящие свечи, наполняющие помещение особой атмосферой, которая обычно способствует размышлениям. Антри сидела на кровати, облокотившись на изголовье, одетая в черный бархатный костюм. Она, как ни в чем не бывало, читала толстую книгу, придерживая ее руками у колен. Ясно было одно: целители хорошенько постарались в течение дня, чтобы восстановить принцессу в том виде, в котором она предстала.
- Вечер добрый, принцесса! - улыбнулся я, понимая, что впервые за последнее время назвал Антри "принцессой".
- О, мосье, - хихикнула она, - я польщена Вашим визитом! За сегодняшний день мне успели наскучить постоянные приемы врачей. А Ваше присутствие, как ничье другое, поспособствует моему скоротчайшему выздоровлению!
- Я рад! - искренне ответил я улыбкой, присаживаясь рядом на кровати. - Ну, а если серьезно, Антри, как ты себя чувствуешь.
- Более-менее, - почувствовал нотки умеренности в ее голосе. - Лекари целый день трудились. Теперь мне около трех дней нельзя делать резких движений, но, хвала Создателю, ходить я могу. А еще меня мучает дикий ревматизм, словно каждая кость - это пила, которой разрезаю дерево.
Вздохнув немного, принцесса отложила толстую книгу и продолжила:
- Сегодня заходил Урахэй. Представляешь, этот парень даже цветы принес! Переживает, однако. И это после того, как я над ним потешалась все время! - жестикулировала она руками. - Он сказал, что гордиться знакомством со мной и что вчерашний бой пробудил в нем дикую энергию патриотизма. Что я стала символом свободы, который несет в себе дух нации, и то, насколько я отдавалась в битве, заслуживает наивысших похвал.... Но я... я... скорее всего, чувствую какую-то опустошенность, нежели триумф. Все время я вижу безумные глаза Дина: этот проницательный взгляд самоуверенного человека, который сражался, питаясь не энергией доблести и чести, а пропитанной демонической злостью. Нет, злость исходила не ко мне. К миру. Не знаю почему, но я поняла: все, что он делал - это была лишь игра для людей, а мы, зрители, подыгрывали эпизодические роли в большой дьявольской постановке. Хотя, следует признать, он не очень хороший актер, я видела более искусных театралов за свою жизнь. Но было в этой игре что-то такое, такое... реальное.
Антриана замолчала. Было видно, что мысли о моем кузене не покидали ее весь день, и та утренняя неодобрительная мимика была лишь результатом недообдуманых выводов принцессы.
- Я понимаю, к чему ты клонишь. Я тоже это заметил, - ответил честно я. - Сегодня произошла одна история после того, как мы с тобой позавтракали...
Рассказывая все от самого начала, я восстанавливал в памяти каждый прожитый фрагмент, и меня накрывала волна пережитых в те моменты эмоций. Антри внимала каждое сказанное мной слово, и я понял: ее действительно заинтересовал Дин. Не зря мудрость гласит, что враг, обретенный во время боя, становиться на секунду самым близким другом. И тогда их сознания соединяются и частички души оппонентов навсегда остаются друг у друга.
Когда я закончил рассказ, Антри тихонько приподнялась с кровати, посмотрела на меня самым взрослым взглядом, которым иметься в ее арсенале и затем неожиданно провозгласила:
- Тинор, отведи-ка меня к тому месту, где ты нашел Дина пьяным. Я хочу там побывать, - твердо настояла она.
- Но, Антри, город накрыл свет ночи. Ты уверена, что это не опасно?
В ответ я получил лишь решительный, необоснованный взгляд. Убедив принцессу надеть теплую мантию, я взял ее под руку (ей все еще было тяжело передвигаться), и мы медленным шагом пошли вниз по лестнице, ведущей к главному выходу.
Отказавшись от кортежа солдат, которые, согласно нашему положению, должны были сопровождать, мы вышли на улицу.
- Смотри, Тинор, кровавая луна! - крикнула Антри, указывая вдаль. - Демонический знак.
- Почему ты так думаешь? - спросил я, вновь показывая свою необразованность.
- Последний раз демоническая луна появлялась двадцать шесть лет назад. Тогда были темные времена. Я ее плохо помню... но зато события, произошедшие в ту ночь, оставили след в моей судьбы на веки, - пояснила она, и мы тронулись. - Но я не хочу сейчас об этом говорить. Слишком тяжело...
Выспрашивать я ничего у нее не стал. Лишь красная метка, именуемая луной, сверлила наши спины холодным алым взглядом, словно напоминая о своей темной природе.
На улице становилось все холоднее. Наши дыхания начали превращаться в пар. Я укутал Антри еще сильнее: ее организм и так был ослабшим, а простуда в этом случае совершенно ни к чему. Правда, девушку совершенно не интересовало собственное здоровье в данный момент. Ее зеленые, изумрудные глаза всматривались прямо, в тот самый переулок, куда я ненароком зашел сегодня утром.