Последний порог

— Позвони Эндре, — попросила Эльфи мужа.

— Что тебе от него надо?

— Я попрошу, чтобы он поговорил с Чабой. Нам он все равно уже не верит.

— Хочешь, чтобы я впутал в эту историю и Эндре?

— Эндре — священник и друг нашей семьи. Неужели ты думаешь, что он нас выдаст?

Без четверти семь Эндре Поор уже сидел в гостиной генерала и, скрывая разжигавшее его любопытство, с нетерпением ждал, когда Хайду заговорит с ним о причине столь раннего приглашения. По-видимому, разговор пойдет о чем-то чрезвычайно важном, в противном случае не было никакого смысла ни свет ни заря поднимать его с постели. Да и сам мрачный вид генерала и его слегка смущенная улыбка свидетельствовали об этом же.

— Эндре, сынок, — начала генеральша, — сейчас мы намерены разговаривать с тобой не только как с другом нашего дома, но и как с духовником, слугой господа. То, что мы тебе сейчас скажем, должно стать твоей тайной.

Эндре застыл. Кровь отхлынула у него от лица, руки задрожали.

— Что случилось, тетушка Эльфи? — спросил он, мысленно молясь о том, чтобы об услышанном здесь не нужно было докладывать Эккеру.

Эльфи решила, что будет лучше, если говорить со священником станет она, а не супруг.

— Эндре, — начала она, — я нисколько не преувеличу, если скажу, что с самого твоего рождения всегда считала тебя за сына. Я тебя нянчила в детские годы и даже в какой-то степени воспитывала. Ты хорошо знаешь или должен знать, что мы честные, глубоко верующие люди.

— Дорогая тетушка Эльфи, это знаю не только я, но и все люди. Я сейчас прямо-таки напуган, — продолжал священник. И действительно, вид у него был испуганный, а голос слегка дрожал.

В этот момент генерал хотел было вступить в разговор, но жена жестом остановила его.

— Разговор будет о Чабе, о твоем друге, можно сказать, о твоем брате.

— Не случилось ли с ним какой беды?!

— Пока еще нет. Но если мы ему не поможем, то... — Угроза, нависшая над сыном, показалась в этот момент матери настолько серьезной, что слезы застлали ей глаза и она неожиданно обессилела.

Генерал взял руку жены в свои руки и поцеловал ее:

— Пока ничего не случилось, моя дорогая. Эндре поможет нашему сыну.

— Тетушка Эльфи, видит бог, я сделаю все. Скажите, что я должен сделать, и я все сделаю, только, ради бога, не плачьте.

Генеральша вытерла слезы батистовым платком, однако рыдания мешали ей говорить. А генерал решил, что настало время говорить не какими-то намеками, а прямо и честно.

— Ты знаешь, что мы оба евангелисты и, следовательно, исповеди, как таковой, у нас нет, — вымолвил генерал.

— Так-так, дядюшка Аттила.

— Однако есть вещи, о которых священник не имеет права говорить никому. — Эндре кивнул в знак согласия. — Сын мой, — тихим, но по-военному решительным голосом продолжал генерал, — то, что ты сейчас услышишь, тайна. О ней известно только нам и господу богу. Наш Чаба намерен помочь Милану бежать. Нужно помешать ему сделать это. Тебе надо разыскать Чабу и объясниться с ним.

В наступившей тишине было отчетливо слышно частое дыхание священника.

— И что же я ему должен сказать? — почти со стоном спросил священник.

— Скажи, чтобы он выполнил мой приказ и отказался от своих намерений...

Эндре чувствовал себя не в своей тарелке: он охотно бы расплакался. «И зачем только мне рассказали об этом ужасе? Что же я буду делать, если Эккер станет меня расспрашивать?.. С какой радостью я уходил из этого дома вечером: я мог спокойно доложить профессору о том, что генерал не доставит ему никаких неприятностей, да и самого бы меня не мучила совесть. То же, что я услышал сейчас, просто-таки ужасно...»

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. В голове Эндре бились слова генерала: «Скажи, чтобы он выполнил мой приказ...» Интересно, что же именно он приказал Чабе?

Священник не совсем внятно пробормотал, что, как ему кажется, организовать побег Милана вряд ли возможно и ему совсем не понятно, зачем это потребовалось Чабе.

— Все это уже не так интересно, дорогой Эндре, — прервал лепет священника Хайду. — Тебе нужно поговорить с Чабой. Утром позвони ему, но будет еще лучше, если ты навестишь его на работе.

— Скажи ему, — прошептала Эльфи, — чтобы он не выполнял приказа отца.

— Эльфи, другого выхода нет!

— Пусть не выполняет этого приказа, — повторила генеральша. — Пусть лечит Радовича, остальное вверим господу богу.

— Эльфи!

Генеральша встала:

— Передай сыну мою просьбу, Эндре.

Священник беспомощно смотрел прямо перед собой.

В третьем часу ночи Геза Бернат вернулся домой вместе с Миклошем Пустаи. Андреа очень удивилась их неожиданному приходу.

— С Чабой вы не встретились? — спросила она, убирая одеяло.

— Мы шли через задний двор, — устало проговорил Бернат, с трудом подавляя зевок. — Садитесь, господин инженер.

Пустаи сел, закурил.

— Где Чаба?

— Взял служебную машину и поехал на работу. Осмотрит Милана, если нужно, даст ему еще одну дозу снотворного. Мы договорились, что утром он позвонит Эккеру, а после разговора с ним придет ко мне в операционную. Но есть кое-что и похуже...

— Если ты преподнесешь мне еще один сюрприз, я тебя просто накажу, — сказал Бернат, с трудом открывая глаза.

— Нас всех бог наказал, — с горечью обронила Андреа. — Хоть ты не обижай меня, папа... — И она рассказала отцу все, что услышала от Чабы.

И снова наступила тишина. Только теперь все заметили, что уже утро и с улицы доносится обычный утренний шум: бренчала ведрами привратница, а со стороны проспекта Пожони слышался звон трамвая.

— Ты могла бы встретить нас и лучшими новостями, — заговорил наконец Пустаи.

— Выходит, что Хайду приказал Чабе умертвить Милана? — переспросил Бернат дочь.

— Да.

— А чему вы удивляетесь, господин доктор? — усмехнулся Пустаи. — Собственно говоря, Хайду нрав. Весь вопрос заключается только в том, следовало ли отдавать этот приказ Чабе. По-моему, не следовало. — Обернувшись к Андреа, он спросил: — Чаба усыпил Радовича?

Андреа кивнула, а затем сказала:

— Извините, мне нужно одеться, а то я опаздываю. Папа, ты сам приготовишь себе завтрак, хорошо?

— Иди уж, — проговорил он, а когда дочь вышла, обратился к Пустаи: — Вам известно, что Хайду замешан в чем-то?

— Мне известно, что он вел переговоры с представителями «Мартовского фронта». Однако большинство из них дока что не намерены вступать в коалицию с компартией. Милан, по-видимому, вел с ними переговоры по поручению своего загранбюро. — Он сделал несколько глубоких затяжек. — Очень плохо, что нам не удалось добиться единства. Все законсервировались и в одиночку ведут различные переговоры. Хайду, более чем вероятно, относится к группе, которая выступает за заключение сепаратного мира. К сожалению, Хорти слушается их.

— Как вы думаете, можно ли организовать Милану побег? — спросил Бернат.

— Теоретически да. — Пустаи стряхнул пепел с сигареты. — Чаба вроде бы неплохо придумал. Если Эккер поверит, что Радовича действительно нужно оперировать, и разрешив это сделать, тогда Милана перевезут в гарнизонный госпиталь и, быть может, план Чабы осуществится.

— Каким образом? Эккер ведь не идиот, он наверняка переведет Радовича в закрытое отделение, а там, как известно, даже решетки на окнах имеются.

— Это верно. Однако из отделения его нужно будет перевозить в операционную, а в это время, например, объявят воздушную тревогу.

Бернат вытянул ноги. Закрыв глаза, он о чем-то думал.

— Слишком много случайностей, — проговорил он. — До перевоза Милана в госпиталь все вроде бы шло гладко, а вот дальше... Что-то мне все это не по душе.

В этот момент в комнату вошла уже одетая Андреа.

— Собственно говоря, нужно будет сделать так... — начала она, что свидетельствовало о том, что она и из соседней комнаты слышала разговор мужчин.

— Что сделать? — перебил ее Бернат.

— Разыскать Эккера на его вилле и под угрозой расстрела заставить его перевезти Милана в госпиталь, а уж оттуда вы сами заберете Милана..