Крысолов

— Чего? — переспросил я.

— Сами знаете. Но нам, простым смертным, это категорически запрещается. Исключение делается только для одних важных персон, не чета нам с вами.

— Так, что нам запрещается?

— Извините, кажется, я ошибся, — поспешно произнес он, взглянув на меня. — Вам этого не понять.

— Больше не нужно нигде проверить наши ловушки?

— Нет, нет, благодарю. Я проверю их сам, — ответил товарищ Ван и повел меня к выходу.

Туман, по обыкновению, так же быстро рассеялся, как и опустился. Я ехал по улице с различимыми вплоть до деталей фасада зданиями по обе стороны дороги. Ехал, и не узнавал этого самого дальнего района северного округа. За последние года два-три он сильно изменился: появились высокие стройные дома, возведенные без оглядки на минувшую войну, и стояли они, чуть ли не впритык друг к другу. Тротуары были чистыми, сверкали неоновыми огнями новые магазины и рестораны, и, что удивительно, не было привычных для глаза руин старых зданий. В этот район нашу службу давно не приглашали отлавливать крыс. Оно и правильно. Наш удел — отдельные дома и многоэтажки в крысиных кварталах да заброшенные бомбоубежища.

Я припарковал машину на автостоянке, и вошел в солидное здание, отведенное для института биологических исследований. В вестибюле меня задержали двое решительно настроенных молодцов в серебристой униформе. Да, это тебе был не серолицый охранник с проходной закрытой лечебницы. Номер с установкой крысоловок здесь бы не получился. Тем более что и упаковки с ловушками в багажнике моей машины кончились. Впрочем, я имел другой предлог. Этих молодцов я вежливо попросил пригласить вниз моего давнего приятеля Артура — с ним мы работали когда-то вместе в сыром полуподвале, где тогда размешалась наша лаборатория. С тех пор минуло семь лет. Именно от него я надеялся получить ответы на мучившие меня вопросы.

Не в пример хозяйственнику из лечебницы, Артур не обрек меня на получасовое ожидание. Светясь лучезарной улыбкой, он стремительно спустился по крутой лестнице с широко разведенными для объятий руками. Но обнимать он меня не стал — только поправил свой белоснежный халат, небрежно наброшенный поверх одеяния серебристого цвета.

— Хэнк, старина! Где тебя черти носили все это время?! Почему ты так давно не появлялся?! — радушно произнес он. Прошедшие годы мало сказались на его внешности, добавили только важности и самоуверенности.

— Привет, Артур! — пожал я ему руку.

— Пропустить, он ко мне, — сказал он молодцам, вытянувшимся перед ним в струнку.

— Не бойтесь, ребята, воровать ваши пробирки я не буду, — заверил я их.

— Заверяю, не будет, — кивнул он. — Очень рад тебя видеть, Хэнк! Как поживает Зина? Как твои детишки? Прости, забыл их имена. Они, по-моему, какие-то короткие.

— Точно, короткие.

— А ты, значит, по-прежнему прозябаешь в своей крысоловной службе? — Артур, на зависть бодрый и элегантный, вел меня по полусферическому коридору первого этажа.

— Ага, в ней, — ответил я и обернулся назад — оба охранника стояли, подбоченившись, и провожали меня пристальными взглядами.

— Пойми правильно, старина, но я не смогу показать тебе наш институт. Для этого требуется множество формальностей. Но милости прошу в мои личные апартаменты.

Артур был обладателем роскошного кабинета с изысканной мебелью, кондиционером, телевизором, двумя телефонами и другими полезными предметами, неизвестного мне назначения. От различных электрических подсветок, вмонтированных в потолок и стены, рябило в глазах. Словом, его кабинет не шел ни в какое сравнение с кабинетом управляющего Камерона. О нашей же конторе крысоловной службы и говорить не приходилось.

— Шикарно тут у тебя, Артур. Прямо фантастика, — не сумел я скрыть своего восхищения, устраиваясь в низком кресле. — Кажется, ты выбрал верную карту.

— Не отрицаю — карта верная, — согласился он и сел за широкий письменный стол напротив меня. — Но, расскажи, как твои дела?

— Нормально. Да, Артур, чтоб не вылетело из головы. Ты можешь сочинить мне справку для моего управляющего, что я был в твоем институте по крысиным делам? Понимаешь, сейчас все-таки рабочее время, а не в рабочее время тебя не застанешь на месте.

— Насчет этой справки не беспокойся. Никаких проблем с твоим управляющим у тебя не возникнет, — подтвердил он свои слова красноречивым жестом. — У тебя, что не сложились с ним отношения?

— Ну, его, любит придираться по пустякам. Требует от меня постоянно невесть чего.

— Я знаю Камерона. Хочешь, я поговорю с ним?

— Не нужно, Артур, я сам как-нибудь разберусь с управляющим, — ответил я, мотнув головой. — А у тебя, смотрю, сказочная жизнь, оберегаемая двумя охранниками.

— Что есть, то есть. Не следовало покидать нашу старую лабораторию, и у тебя была бы такая.

— Ты же был в курсе моих семейных дел. У меня не хватило средств на ожидание светлого будущего.

— Минеральной воды?

— Пожалуй, не помню уже ее вкуса, — ответил я и подумал, что он мог бы предложить и перекусить своему старому приятелю, а не накачивать его водой, пускай и минеральной. У него, наверное, полным-полно в холодильнике натуральных продуктов.

— Или, может, желаешь выпить сухого вина?

— Да нет, выпью его как-нибудь в следующий раз. Но ты, однако, богато живешь.

— У нас институт городского подчинения. Наши власти, наконец, поняли, что в любом обществе без науки нельзя обойтись. Как следствие, у нас появились деньги, в том числе и на охранников. А если бы не поняли, то мы бы заставили их это понять.

— Вот даже как, — удивился я. — Артур, у меня не совсем тактичный вопрос. Извини, если не секрет, сколько тебе платят?

— Ах, Хэнк, тебя всегда волновала меркантильная сторона дела, — смиренно улыбнулся он. — Понимаешь, не важно, сколько получаю я, важно, что деньги стали выделять на науку. Впрочем, если это тебя интересует, то я сейчас соображу… Умножь примерно свою зарплату со всеми дополнительными доходами раз на десять-двенадцать.

— Неплохо. Легко упрекать других в меркантильности, когда у самого деньги девать некуда, — проворчал я, отхлебнул из стакана минеральной воды и спросил: — Но объясни мне, что происходит?

— Ты о чем?

— Да о том. Например, комиссия по сбору семейных архивов для музея ваша затея?

— Какая комиссия?

— Обыкновенная.

— Тебе говорили, что ты плохо выглядишь? — спросил Артур, смотря поверх моей головы. — Похудел, осунулся, весь какой-то нервозный, дерганный. Дружеский совет: тебе необходимо как следует отдохнуть, даже подлечиться.

— Спасибо за совет, но я интересовался вашей комиссией, — напомнил я.

— Хэнк, что у тебя за характер! — театрально воскликнул он. — Поверь, незачем все драматизировать и нагнетать страсти. Да, нами создана комиссия, которая изымает для музея у населения лишние и зачастую вредные документы. Заметь, за приличное вознаграждение. Людей необходимо освободить от груза ненужных сведений — это сведения скверно на них влияют. Нам пора начинать новую жизнь, не отягощенную наследием прошлых лет. А сейчас прости, мне некогда.

— Все средства массовой информации тоже под вашим контролем?

— Я же сказал, что мне сейчас некогда, — повторил он, давая понять, что наш разговор окончен.

17

В субботу я опоздал на работу. Вчера я решил, что если сведу к минимуму свое общение с домашними и лягу раньше в постель, то высплюсь, и меня не будут мучить головные боли. Но в результате проспал и опоздал на работу.

В нашей конторе Лаэрт, сидя за моим столом, инструктировал двух молодых парней, стоящих перед ним навытяжку. Он был так увлечен этим занятием, что не заметил моего появления.

— Вам следует гордиться тем, что вы попали к нам, — говорил он. — Теперь, когда жизнь налаживается, наша служба приобретает важнейшее значение в округе. Поскольку она, наряду со службой общественного порядка, призвана обеспечивать спокойствие его жителей. О ваших прямых обязанностях я расскажу позже. Но главное, что вам необходимо сейчас уяснить так это то, что вы во всем должны слушаться старших и особенно меня.