Крысолов

— Не знаю.

— Мне их искать, что ли?

— Не советую — этим занимается служба безопасности, — предупредил он. — Твоя помощь нам не требуется.

— Хорошо, я тебе буду платить, но и ты теперь будешь мне платить за мою работу в твоей конторе и доме. Причем, платить сполна. Кроме того, не надейся больше на мои бесплатные услуги своим приятелям и родственникам. И ждать все они станут в общей очереди.

— Ты сам давай лучше трудись, чтоб было чем рассчитаться со мной, — выкрикнул мне вдогонку Шехнер. По его убеждению последнее слово всегда должно было оставаться за ним.

— Ага, разбежался, — буркнул я.

От злости я резко рванул свою машину с места, и она быстро, лязгая чем-то внутри, помчалась по безлюдным и безликим, плохо освещенным улицам.

«Что же произошло с Шехнером? Почему он решил изменить наши давно сложившиеся отношения? В чем причина?» — задавался я вопросами, сильно сжимая в руках руль.

Задушевной дружбы мы с ним никогда не водили, но всегда ладили, и никаких конфликтов между нами не возникало. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Я прекрасно понимал: вздорить мне с ним не с руки — поддержка начальника общественного порядка в нашем мире могла понадобиться в любой момент. Поэтому я исполнял все его просьбы и оказывал разные услуги. В свою очередь и Шехнер, не будучи глупым человеком, часто шел мне навстречу и не злоупотреблял моей помощью.

Как бы там ни было, платить ему придется — он был способен отравить мне мою жизнь. Но сесть себе на голову и помыкать собой — было тоже нельзя позволять. Наша крысоловная служба в округе была не самая ничтожная и незначительная. Посмотрим еще кому, мне или ему, обойдется дороже эта наша ссора? Он даже не представляет, что такое крысиное нашествие в собственном доме. А то деньги мои стал считать. Кстати, зачем они ему потребовались? Неужели насмешники попали в точку: его жена в интересном положении, и они ожидают существенного — младенцев, скажем, на шесть-восемь — прибавления семейства? Шехнер, естественно, запаниковал.

Нет, не похоже. У него было поведение не обеспокоенного отца. Что же тогда? Хотя вот что, он призывал меня лучше и больше работать. Ладно, пускай бы подобное говорил управляющий Камерон — ему по должности это положено — но Шехнеру, какое дело до моей работы? Она прежде его особенно не волновала. Спрашивал еще про то: хватает ли мне бензина для поездок по городу? Так, так. Ситуация, кажется, начала проясняться. Вероятно, ему стало известно о моих сегодняшних визитах, которые были никак не связаны с уничтожением крыс. Но с какой стороны его это задевало? Я езжу, где хочу и встречаюсь, с кем хочу — я у него не в подчинении. Если только его самого тоже не интересует крысиный синдром? Полная нелепица! Потом, откуда он узнал про эти мои поездки? Не устраивали же его люди за мной слежку? Как же, будут они этим заниматься! Скорее всего, донес тот тип, что жил по первому адресу, испугался за отсуженный у больного брата жены особняк, и донес. Хотя могла проинформировать Шехнера и та продавщица из продуктового магазина. Впрочем, нельзя было исключать также драчливого сироту, которому повсюду мерещились его неоплаченные счета. Но почему же Шехнер не сказал мне об этом прямо? Зачем темнил и притворялся? И причем здесь его требование уплаты ему денег?

14

Зина на кухне разогревала на плите остывший ужин и упрекала меня:

— Хэнк, объясни мне, наконец, что творится на твоей работе? Гляди, как поздно ты стал возвращаться. Ты едва на ногах держишься, весь осунулся. А завтра, наверное, вовсе домой не придешь?

— Приду, — возразил я. — В округе сложное положение с крысами. Ты же знаешь, обрушился свод одного из бомбоубежищ, — старался я не врать без нужды и говорить правду, хотя бы ее малую часть.

— У тебя опять неприятности?

— Да и нет, — дипломатично ответил я. Затем наклонился и принялся разнимать Жака и Мака — они боролись на полу у моих ног.

— Папа, ты опять нам ничего не привез? — подражая позой и манерой говорить матери, спросила Лика.

— Привез. Я привез каждому из вас по игрушке, только позабыл их в гараже. Да, Зина, заезжал сегодня в супермаркет и посмотрел на посудомоечную машину. Замечательная вещь. Накопим денег — и обязательно купим, — сказал я и вздохнул, вспомнив о посягательствах на мои доходы Шехнера. — На работе обещали дать премию.

Дети обступили меня полукругом и, мешая говорить дальше о перспективах получения премии, требовали немедленно принести им мои покупки. Преданно смотрели мне в глаза, теребили за одежду и едва ли не стаскивали со стула.

Опасаясь за мою жизнь, Зина поспешила мне на помощь:

— Дайте папе спокойно поесть. Уже начался фильм, идите быстрее включайте телевизор. Напрасно ты сказал им об игрушках, этим вечером они от тебя не отстанут.

И перед тем, как устроиться в кресле перед телевизором, мне все же пришлось, преодолевая усталость, сходить в гараж и принести оттуда свои забытые покупки. Показывали очередной фильм из сериала о невероятных приключениях неандертальцев. Предыдущий фильм, о чем мне с восторгом одновременно сообщило сразу четыре голоса, был посвящен безуспешным попыткам главного героя освободить свою подругу из вражеского плена. Нынешний развивал эту тему: нагому племени надоели поползновения главного героя и, не в силах его изловить, они решили разделаться с предметом его любви жестоким, но зато практичным способом — съесть ее, тем более что у них иссякли запасы мяса захваченной туши мамонта. Голодные и злые каннибалы окружили бедную первобытную девушку, и уже готовились раскроить ей череп каменным топором, но герой, мастак на выдумки, умудрился вызвать горный обвал, чем, разумеется, отвлек их внимание от жертвы. Та воспользовалась моментом и пустилась бежать. За поворотом из расщелины выскочил счастливый герой и заключил ее в свои объятия. Дальше путь к спасению они продолжали вдвоем. Опомнившись, людоедское племя разразилось от неожиданной потери пищи неистовыми воплями, и тотчас снарядило погоню. Ослабленная физически и морально девушка, несмотря на все понукания героя, стала заметно замедлять бег. Между тем выкрики преследователей слышались все ближе и ближе. Тут они внезапно наткнулись на скрытый ветвями кустов вход в пещеру и без колебаний забрались в нее. Хватая широко раскрытым ртом воздух, они напряженно вслушивались в звуки проносящейся мимо погони. К счастью, их не заметили, и они хотели, было поздравить себя с благополучным избавлением от врагов-людоедов, как вдруг мрак пещеры потряс звериный рык, и из ее глубины, покачиваясь, появился огромный ископаемый медведь. Ситуация была следующая: перед ними потревоженное чудовище, позади — преследователи из кровожадного племени. Такое вот кино. В заключительных кадрах крупным планом давались их искаженные ужасом лица вместе и поодиночке. Ну и физиономии! Здорово же загримировали артистов! Конечно, на подобном фоне девицы с конкурса красоты представлялись совершеннейшими созданиями.

Зина отправила детей спать и, покусав губы, тихо спросила:

— Хэнк, у тебя никого нет?

— То есть? — не понял я.

— Я имею в виду женщину.

— С чего ты взяла?

— Ты сильно изменился.

Из детской комнаты раздались громкие крики — должно быть там продолжали развиваться события фильма, — и к нам со слезами на глазах прибежал Мак.

— Меня укусил Жак, — поставил он нас в известность.

— Он сам кусается. И Лику укусил, — заявил с порога в свое оправдание Жак.

— Нельзя им перед сном смотреть страшные картины, — в один голос сказали мы с женой.

После того, как нам удалось их помирить и развести по постелям, я спросил Зину:

— Объясни мне, кто кого кусает? Что-то я не понимаю. И еще: откуда у них взялась эта странная манера?

— Что с тобой происходит, Хэнк? Извини, но ты в последнее время сильно изменился. Особенно после того случая с Лаэртом. Просто помешался на этих укусах, теперь тебе повсюду мерещится крысиный синдром. Послушай мой совет: прекрати себя изводить и выбрось все из головы. Тебе же самому будет лучше.