Первозданная. Дилогия

Впрочем, не только Иган аб Кин пристально следил за Шайной. Она находилась в центре внимания всех присутствующих в банкетном зале. Одни разглядывали ее просто с любопытством, как редкостную диковинку, другие – с некоторой опаской, а три женщины с явными признаками беременности не могли скрыть своего беспокойства. Понять последних было нетрудно: каждая из них побаивалась, что Шайна приехала именно за ее ребенком. Хотя, возможно, это был не страх, а надежда.

Родители новорожденных ведьм получали значительные отступные за своих дочерей и сразу продвигались на несколько ступеней выше в общественном положении. Так, например, родные Шайны были простыми кередигонскими рыбаками, а после ее рождения стали зажиточными землевладельцами – им досталось богатое поместье в Гвыдонеде, одно из множества в Северном Абраде, которые ведьмы получили в собственность Тир Минегана в благодарность за предоставленные тамошним правителям услуги.

На Юге Сестринство не имело земельных владений, поэтому договариваться с южанами было сложнее. Обычно приходилось искушать их деньгами и драгоценностями – а это, следует признать, не производило такого впечатления, как земли. Хотя те, кто принадлежал к знати или высшим слоям мещанства и не боялся быть одураченным, все‑таки соглашались принять в дар поместья на Севере. И не жалели об этом, поскольку ведьмы, когда речь шла об их маленьких сестрах, считали ниже своего достоинства прибегать к обману…

Словно подслушав мысли Шайны, король наклонился к ней и тихо проговорил:

– Помните, вам представляли Бронан вер Ригнан, придворную моей невестки Идрис? Это та беременная блондинка в голубом платье за столом справа. Похоже, она была бы рада родить ведьму. Еще девицей мечтала выйти за какого‑нибудь лорда с Севера, но ей пришлось удовольствоваться прапорщиком моей гвардии.

– У нее будет мальчик, – сказала Шайна.

– Хорошая новость для ее мужа. После двух дочерей у него наконец‑то будет сын. – Келлах аб Тырнан собственноручно наполнил бокал Шайны вином и продолжил: – Известие о вашем прибытии уже облетело окрестности, так что сегодня ночью многие будущие матери не смогут заснуть. Я вообще не пойму, почему вы до последнего момента скрываете, у кого родится ведьма. Неужели боитесь, что та женщина сдуру попробует убежать?

– Нет. Больше всего мы боимся, что она станет мишенью для какого‑нибудь ведьмоненавистника. В прошлом такое уже случалось.

– И то правда, – вынужден был согласиться король. – Агрессивных фанатиков везде хватает, а особенно у нас, на Юге. – И он бросил взгляд на пожилого человека в сутане духовника, единственного из присутствующих, кто не скрывал своей враждебности к гостье.

– Вообще‑то, – заметила Шайна, – я ожидала от Юга гораздо худшего. Поэтому путешествовала, не афишируя своей принадлежности к Сестринству. Но, как оказалось, тут к нам относятся точно так же, как и в Гулад Данане или Торфайне.

– Это при королевском дворе, сударыня. Отнюдь не все местные жители отличаются большим умом, но они, по крайней мере, свободны от суеверий и обладают более или менее широким кругозором. Зато наши крестьяне, да и многие простые горожане, искренне верят, что магия бывает только черной, а все ведьмы и колдуны продали свои души Китрайлу. Хотя это не мешает им, когда очень припечет, со всех ног бежать за помощью к целителям. А после этого еще быстрее – к духовникам, чтобы исповедаться в грехах.

– Дед Тырнан говорил, – отозвалась Эйрин, которая внимательно прислушивалась к их разговору, – что наши духовники потому и объявили чары греховными, чтобы извлекать из этого выгоду.

– И они ее извлекают, – подтвердил король. – В большинстве приходов на территории Леннира плата за очищение от грехов, связанных с чарами, является третьей по величине статьей доходов после свадебных и похоронных обрядов. Полагаю, точно так же дела обстоят и в других южных королевствах. Однако наш преподобный Эван почти ничего на этом не зарабатывает. Двенадцать лет назад, едва лишь утвердившись в этой должности, он каждую неделю вдохновенно изгонял бесов из светильников, водопровода, печей, каминов и всего прочего, где используется магия. Но постепенно его энтузиазм сошел на нет – ведь ему никто за это не платил. И теперь святой отец только дважды в год производит общее освящение замка. Впрочем, мы на него не в обиде – и без благословения все замечательно работает.

Шайна взглянула на люстры с магическими шарами, которые светились мягким желтым светом. Отсутствие даже малейшего красноватого оттенка свидетельствовало о том, что колдун, смастеривший их, весьма опытен и искусен в чарах. Конечно, у ведьм светильники получались гораздо совершеннее, они и работали дольше, и их свет ничем не отличался от солнечного, – но это уже были частности. Главное заключалось в другом: судя по всему увиденному Шайной в Кардугале, на службе у короля Келлаха состоял очень хороший колдун.

Без сомнения, с такими выдающимися способностями Иган аб Кин мог легко получить место при любом большом королевском дворе как на Юге, так и на Севере. Однако он выбрал маленький Леннир, где появился на свет, и всегда оставался верным своему выбору, хотя (и в этом Шайна была абсолютно уверена) его неоднократно искушали заманчивыми предложениями короли из соседних стран.

Постепенно ужин подошел к концу. Собственно говоря, присутствующие уже давно поели, а теперь просто сидели за столом, неторопливо потягивая вино, разговаривая друг с другом и наблюдая за выступлением придворных музыкантов, жонглеров и танцовщиц.

Наконец Келлах аб Тырнан поднялся со своего места и пожелал всем доброй ночи. Потом предложил Шайне руку, которой она охотно воспользовалась, чтобы встать.

– Если не возражаете, – сказал король, – я хотел бы продолжить наше общение в более узком кругу.

Шайна была готова к этому и немедленно ответила:

– Да, нам есть о чем поговорить. Думаю, будет нелишним пригласить на эту беседу и мастера Игана аб Кина.

Короля такое предложение удивило, но он не стал ни о чем спрашивать, лишь выразительно посмотрел на старого колдуна, а потом перевел взгляд на дверь. Мастер Иган все понял (а возможно, у него был острый слух и он расслышал последние слова Шайны), немедленно встал из‑за стола и направился к выходу. А Шайна тем временем попрощалась с членами королевской семьи и леннирскими вельможами, договорилась с Эйрин и Финнелой завтра утром позавтракать с ними в их покоях, после чего вместе с Келлахом аб Тырнаном и двумя гвардейцами из его личной охраны покинула банкетный зал.

В коридоре к ним присоединились Иган аб Кин и ливрейный слуга с фонарем. Все шестеро дошли до лестницы и стали подниматься. По дороге король любезно расспрашивал гостью об ее гвыдонедской родне, колдун молча шел за ними, а Шайна почти физически ощущала на своем затылке его заинтригованный взгляд. Он, несомненно, догадывался о теме предстоящего разговора и не мог понять, зачем его пригласили.

Около своих покоев король отпустил обоих гвардейцев и лакея и проводил Шайну и мастера Игана в просторный кабинет с двумя письменными столами, несколькими шкафами и добрым десятком стульев и кресел. Меньший из столов стоял возле самого входа, справа от двери; на нем в канделябре горел небольшой светильник. За этим столом работал с бумагами молодой мужчина, вернее, юноша всего лишь на год или два старше Шайны, в строгом черном наряде, который обычно носили стряпчие и чиновники. При появлении короля он немедленно вскочил, низко поклонился, а выпрямившись, дернул за веревку, свисавшую вдоль стены рядом с дверным косяком. Комнату залил яркий свет от магического светильника под потолком.

– Государь, – с почтением произнес юноша. – Госпожа, мастер.

– Гавин, – кивнул ему Келлах, – на сегодня ты свободен. Можешь идти. Спокойной ночи.

Парень, которого звали Гавином, вновь поклонился, бросив на Шайну слегка настороженный и одновременно заинтересованный взгляд, и быстрым шагом вышел из кабинета. Когда дверь за ним затворилась, король объяснил: