Первозданная. Дилогия

– А мужчину ты не узнала? – спросил Бренан.

– Нет, я его никогда не видела… Хотя плохо его рассмотрела, но знаю это точно. Похоже, он военный – у него был меч, хорошая одежда… Только не припомню, какая именно. Забыла даже ее цвет… – Она вздохнула. – Я очень испугалась.

Выслушав ее путаный рассказ, Бренан в задумчивости потер лоб.

– По правде говоря, я мало в этом смыслю. Но похоже, что у тебя и впрямь было пророческое видение. Или же ясновидение. – На эти слова девочка растерянно захлопала глазами, и он объяснил: – Так называют видения, направленные не в будущее, а в прошлое или настоящее. Собственно, это все, что я знаю. Наверное, все‑таки стоит поговорить с Гвен. – Он поднялся, довольный, что нашел уважительную причину наведаться к ней. – Пойдем.

Комната Гвен соседствовала с комнатой Бренана и была обставлена еще роскошнее, а на шкафчике возле кровати стояла большая ваза со свежими цветами. Сама Гвен, закутанная в длинный халат, сидела перед небольшим столиком и как раз обедала. Когда вошел Бренан, она обрадовалась и начала было говорить, но тут увидела Ронвен и замолчала, а на ее лице появилось вопросительное выражение.

Бренан представил ей девочку и коротко пояснил суть дела. Гвен очень заинтересовалась, пересела из кресла на край кровати, усадила рядом Ронвен и начала ее подробно расспрашивать. Она пыталась вытянуть из девочки мельчайшие подробности ее видения, но смогла выяснить только то, что мужчина был темноволосым, с длинными закрученными усами, однако без бороды.

Покончив с вопросами, Гвен создала в воздухе чары для рисования и предложила изобразить того человека. Картинка у Ронвен получилась очень невыразительной, почти схематичной и совсем не годилась для опознания, даром что она очень старалась и обнаружила неплохой художественный дар. Между прочим, у самой Гвен такого дара не было, поэтому она неизменно отказывала Бренану, когда он просил нарисовать для него портрет Шайны. Просто советовала ему посмотреть в зеркало и представить себя девушкой.

– Ну что же, – наконец сказала Гвен. – Похоже, мы больше ничего не добьемся. Насколько мне известно, первые видения всегда нечеткие и очень редко бывают понятными. Я уверена, что это было из прошлого.

– Почему ты так думаешь? – поинтересовался Бренан.

– Почти все провидицы начинают с ясновидения и только потом получают возможность заглядывать в будущее. Бывают и исключения, но Ронвен, я уверена, видела именно прошлое. И могу побиться об заклад, что‑то из времен Мор Деораха. Описанная ею тьма очень похожа на часто упоминаемый в ведьминских хрониках Тындаяр, верхний уровень Ан Нувина.

Ронвен содрогнулась:

– Тот человек попал в ад?

– Если я не ошиблась, то да. Почти в ад – или, скорее, в его преддверие, в подземный мир.

– И он там погиб?

– Если не был колдуном, то, несомненно, погиб. Только чары способны защитить от смертельного воздействия Тындаяра. Во времена Мор Деораха люди иногда попадали туда сквозь созданные демонами тоннели, а выбраться удавалось лишь единицам. Собственно, тогда и возникли проклятия вроде «чтоб ты провалился в Тындаяр» или «ну тебя в Тындаяр». Так что ты, Ронвен, с первого раза заглянула очень далеко в прошлое – и это хороший знак, он свидетельствует о силе твоего провидческого дара… Кстати, сколько тебе лет? Двенадцать?

– Да, госпожа. В середине рагвира будет тринадцать.

– Давно начались месячные?

Ронвен стыдливо покосилась на Бренана, густо покраснела и пробормотала:

– Были один раз… три дня назад закончились…

– О, ты не теряла времени даром! Талант провидицы раскрывается лишь тогда, когда девочка становится девушкой, но это редко бывает после первых же месячных. Тебе повезло.

Ронвен поникла:

– Да уж, повезло! Лучше бы ничего не было. Когда я рассказала о своем видении родителям, мама расстроилась, а отец сказал, что только этого ему не хватало. Мол, я и так… бездарная колдунья, а теперь еще и буду биться в корчах, предсказывать разные несчастья, отпугивать людей… А это можно вылечить, госпожа? Ну, пить какие‑нибудь настойки или носить амулеты?

Гвен обняла девочку за плечи:

– Провидение не болезнь, Ронвен, и от него нет лекарств. И вообще грех жаловаться на талант, которым одарил тебя Дыв. Он дал тебе возможность помогать людям, содействовать решению их проблем, указывать на те трудности, о которых они даже и не подозревают.

– Люди не любят гадалок.

– Зато уважают их, часто обращаются к ним за советом. Вот пройдет какое‑то время, ты научишься контролировать свой новый дар, прибегать к нему осознанно, по желанию – и тогда твой отец будет только радоваться. Иметь в трактире собственную ворожею – это очень выгодно.

Гвен еще немного поутешала Ронвен, потом девочка спохватилась, что у нее еще много работы, поблагодарила за советы, извинилась за причиненные неудобства и побежала по своим делам. Когда двери за ней закрылись, Бренан сказал:

– А я думал, что ты заговоришь о вашей школе колдуний.

В ответ Гвен покачала головой.

– Прежде всего не о «вашей школе», а о нашей школе, – поправила она. – Привыкай думать о себе как о части Сестринства – и не имеет значения, что ты мужчина. А Ронвен… нет, она слишком слаба для Абервенской школы. Конечно, способности провидицы не зависят от колдовской силы, она вполне может стать хорошей ворожеей, но в остальном будет отставать от других учениц. Мы же отбираем только разносторонне одаренных девочек.

– Таких, как принцесса Финнела, – недовольно заметил Бренан.

– Именно таких. Сильных, способных, умных… пусть и капризных. – Гвен улыбнулась и протянула ему руку, приглашая сесть рядом. – И хватит уже сердиться на эту Финнелу. Ну, задержалась из‑за нее Шайна, пусть так, – но это уже в прошлом. Через несколько часов вы встретитесь.

Бренан сел на то место, где раньше сидела Ронвен, и нерешительно сказал:

– Знаешь, Гвен, я все больше волнуюсь. Пытаюсь представить нашу встречу… И теряюсь. Что мне делать, как правильно поступить? Буду сдержан – Шайна решит, что я не рад ей. А выкажу слишком много чувств – подумает, что я притворяюсь.

– Не бойся, не подумает. Шайне нравится, когда люди искренне проявляют свои чувства. И она сама их не скрывает. Просто уступи ей инициативу, а она знает, что делать.

Глава X

СЕМНАДЦАТАЯ МИЛЯ

– Ох, Эйрин, просто не знаю, – сказала Шайна, в очередной раз посмотрев через левое плечо на неумолимо клонившееся к закату солнце. – Так боюсь все испортить, чем‑то оттолкнуть Бренана. Если буду сдержанна, он подумает, что я надменная ведьма, которой наплевать на наше кровное родство. А если дам волю чувствам, он может решить, что этим я лишь пытаюсь загладить свою вину перед ним.

– Глупости, – сказала Эйрин, которой было непривычно видеть подругу такой растерянной и сбитой с толку. Несмотря на присутствие в их обществе двух ведьм старшего возраста, Этне и Мораг, именно Шайна была для нее образцом настоящей ведьмы – волевой, решительной, целеустремленной, уверенной в себе женщины, твердо знающей, чего хочет, всегда достигающей своего и даже собственные недостатки умеющей обращать в достоинства. – Ты ни в чем перед ним не виновата, вы оба стали жертвами обстоятельств. Ты это знаешь, он это знает, это знают все – и хватит твердить о своей вине. И если уж Бренан проехал более четырехсот миль, чтобы ускорить встречу с тобой, то, думаю, сдержанность будет тут неуместна. Этим он показал свое отношение к тебе, а теперь твоя очередь. Обними его, скажи все, что думаешь, что чувствуешь, и я уверена – он еще и разревется. Ведь парни такие плаксы.