Страница 11 из 20
В первый же день, как только образовался Комитет общественной безопасности, ко мне подошел Юровский и вручил пятьсот рублей вместе с подписным листом.
– Эти деньги я собрал среди местного еврейства для нужд Исполнительной комиссии. Прошу принять и выдать квитанцию.
Второй раз он обратился ко мне с просьбой выдать ему как уполномоченному Советом рабочих и солдатских депутатов мандат на занятие под совдеп дома Поклевского-Козелла.
Мне очень не хотелось давать ему это разрешение: Поклевский-Козелл состоял членом совета нашего банка, и я был с ним в дружеских отношениях. Поэтому я предложил Юровскому остановить свой выбор на каком-нибудь другом особняке.
Но он, придя на другой день, настаивал на выдаче мандата именно на этот дом.
– Да чем он так вам понравился?
– Не мне, а совдепу. Мы постановили занять его во что бы то ни стало, потому что Поклевский-Козелл всегда предоставлял его в полное распоряжение всех губернаторов и высоких чиновников, приезжавших в Екатеринбург. Пусть же теперь окажет гостеприимство и нашему совдепу.
Пришлось выдать мандат на занятие верхнего, парадного этажа» {72} .
В марте 1917 года состоялось первое заседание Совета солдатских депутатов, на котором были избраны полномочные представители полков Екатеринбургского гарнизона. Единогласным решением всех собравшихся представителем от Воинской команды Екатеринбургского лазарета был избран Я.М. Юровский. А после того как 23 марта 1917 года бывшие военнослужащие воссоединились с местными пролетариями, Я.М. Юровский поднимается на новую ступень власти и становится депутатом Екатеринбургского Совета рабочих и солдатских депутатов, в котором он занимается организационной работой, направленной на налаживание работы этого нового органа власти.
После захвата власти большевиками в Екатеринбурге в октябре 1917 года Я.М. Юровский становится одной из самых видных фигур, совмещая сразу несколько ответственных постов в новых структурах партийных и советских органов Урала.
Вот далеко неполный перечень некоторых его должностей и назначений (не считая участия в работе различных отделов и комиссий), занимаемых им с 1917 по 1918 гг.:
– член Военного отдела Екатеринбургского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов;
– Председатель Следственной комиссии Уральского Областного Революционного Трибунала;
– Товарищ Уральского Областного Комиссара Юстиции;
– Заместитель заведующего охраной города Екатеринбурга и др.
Наряду с этим Я.М. Юровский занимал еще и ряд выборных должностей, являясь членом Екатеринбургского Городского и Уральского Областного Исполнительного Комитета РКП(б), а также членом Бюро Екатеринбургского Комитета РКП(б).
Но в дополнение к занимаемым должностям Я.М. Юровский получает еще одну, к которой приступает 4 июля 1918 года. С этого дня он вступает в должность Коменданта Дома Особого назначения (ДОН), которая менее чем через две недели принесет ему «славу главного цареубийцы», главенство в которой он будет вынужден отстаивать до конца своих дней…
Глава 5 Лавры для цареубийц
Перебравшись в августе 1920 года на постоянное жительство в Москву, Я.М. Юровский часто посещал вместе со своим бывшим помощником Г.П. Никулиным {73} квартиру еще одного участника расстрела Царской Семьи – М.А. Медведева (Кудрина). А иногда к ним на огонек забегал и еще один их общий товарищ – бывший сотрудник УОЧК И.И. Родзинский {74} , работавший в то время в системе мясозаготовок.
Особой же честью для присутствующих в доме семьи Медведевых лиц были дни, когда в их обществе бывал сам «Товарищ Филипп» (Ф.И. Голощекин) {75} – бывший Секретарь Уральского Обкома РКП(б) и Военный Комиссар Уральского Военного Округа, ставший впоследствии членом ЦК ВКП(б).
Собираясь за столом хлебосольного хозяина, гости вели неторопливые разговоры, каждый из которых рано или поздно переходил в воспоминания о далеких июльских днях лета 1918 года.
Вспоминает М.М. Медведев {76} : «Они часто встречались у нас на квартире. Все бывшие цареубийцы, переехавшие теперь в Москву» {77} .
Несмотря на разность в возрасте и занимаемое ими общественное положение, всех перечисленных выше лиц с какой-то необъяснимой силой продолжало тянуть друг к другу, заставляя их память вновь и вновь возвращаться к событиям той ночи.
Тогда, в 1927 году, они и не могли подозревать о том, как сложатся в дальнейшем их судьбы.
Считая расстрел Царской Семьи главным событием своей жизни, бывшие палачи вели изнурительно-бесконечные разговоры на эту тему, всякий раз уточняя какие-либо детали.
Повязанные кровью оболганной и преданной Августейшей Семьи, они никогда не пытались осознать содеянного и вряд ли задумывались над тем, что совершенный ими грех цареубийства есть самый страшный из всех грехов, во веки веков не подлежащий искуплению в памяти Русского Народа…
13 марта 1927 года Я.М. Юровский и Г.П. Никулин пришли в Музей Революции СССР, где в присутствии его директора С.И. Мицкевича бывший комендант ДОН передал в дар музею два принадлежащих ему пистолета, из которых он якобы лично производил расстрел Царской Семьи. Вместе с «историческим» оружием Я.М. Юровский также передал музею и экземпляр американской газеты «A Paper for People Who Think», в которой имелись фото «б. царской семьи и т. Юровского», а также один из документов своего бывшего помощника, относящегося к екатеринбургскому периоду его деятельности {78} .
К сданному в музей оружию Я.М. Юровский приложил пояснительную записку, текст которой приводится ниже с сохранением орфографии подлинника:
«В Музей революции Директору музея товарищу Мицкевичу
Имея в виду приближающуюся 10-ю годовщину Октябрьской революции и вероятный интерес для молодого поколения видеть вещественные доказательства (орудие казни бывшего царя Николая II, его семьи и остатков верной им до гроба челяди), считаю необходимым передать музею для хранения находившиеся у меня до сих пор два револьвера: один системы кольт номер 71905 с обоймой и семью патронами и второй системы маузер за номером 167177 с деревянным чехлом-ложей и обоймой патронов 10 штук. Причиной того, почему два револьвера, следующие – из кольта мною был наповал убит Николай, остальные патроны одной имеющейся заряженной обоймы кольта, а также заряженного маузера ушли на достреливание дочерей Николая, которые были забронированы в лифчики из сплошной массы крупных бриллиантов и странную живучесть наследника, на которого мой помощник израсходовал целую обойму патронов (причину странной живучести наследника нужно, вероятно, отнести к слабому владению оружием или неизбежной нервности, вызванной долгой возней с бронерованными дочерьми).
Бывший комендант дома особого назначения в городе Екатеринбурге, где сидел бывший царь Николай II с семьей в 1918 г. (до расстрела его в том же году 16.07), Яков Михайлович Юровский и помощник коменданта Григорий Петрович Никулин свидетельствует вышеизложенное.
Я.М. Юровский, член партии с 1905 г. Номер партбилета 1500, Краснопресненская Организация. Г.П. Никулин, член ВКП (б) с 1917 г., номер 128185, Краснопресненская организация» {79} .
Приняв от Я.М. Юровского упомянутое оружие и документы, С.И. Мицкевич выдал ему взамен расписку нижеследующего содержания:
«Музей Революции С.С.С.Р. Москва, Тверская, 59 _ _ _ _ _ _
Расписка
– – – —Музеем Революции СССР получено от т. Юровского:
1/ 2 револьвера: один системы Кольт № 71905 с обоймой и семью патронами, второй системы Маузер № 167177 в деревянном чехле с обоймой и 10 патронами.
2/ Удостоверение на имя Никулина, выданное Уральским областным Советом.
3/ Газета «A Paper for People Who Think» от 6 ноября 1921 г. со снимками б. царской семьи и т. Юровского.
4/ Автобиография т. Никулина.5/ Фотокарточка т. Никулина.