Страница 20 из 20
Царица поняла сразу. Она вскочила, перекрестилась и напряженно стояла. Другие тоже поняли, но были слишком напряжены, чтобы говорить. Только царь, казалось, не понимал:
– Что?! За что?! – закричал он Юровскому.
Ответом Юровского было:
– Вот что! – И он выстрелил прямо в лицо царя. Пуля пробила насквозь его голову. Царь упал и более не шевелился…» {151}
«Я (П.З. Ермаков. – Ю.Ж. ) выстрелил в царицу, всего 6 футов, я не мог промахнуться. Попал ей прямо в рот, через две секунды она была мертва. Затем я выстрелил в доктора Боткина. Он вскинул руками и наполовину отвернулся. Пуля попала ему в шею. Он упал навзничь. Выстрел Юровского сбросил царевича на пол, где он лежал и стонал. Повар пригнулся к углу. Я попал ему сперва в тело, а потом в голову. Лакей упал, я не знаю, кто его застрелил… Ваганов расправился с царевнами: они лежали грудой на полу и стонали, умирая… Ваганов продолжал стрелять в Ольгу и Татьяну. Две младших – Мария и Анастасия – лежали около доктора. Освещение было плохое, комната полна дыма, так что наши прицелы были не всегда удачны… Я не думаю, что кто-нибудь из нас попал в горничную. Она опустилась на пол, спрятавшись в подушки. Один из охраны позже проткнул ей горло штыком {152} . Мы позвали охрану из коридора, чтобы они помогли закончить дело. Охрана прокалывала штыками и била прикладами всех без различия… Царевич все еще стонал. Юровский еще два раза выстрелил в него. Это его прикончило. Анастасия также еще жила. Один из охраны повернул ее на спину. Она закричала, и он добил ее до смерти прикладом {153} . Через несколько минут одиннадцать тел лежало в лужах крови. Комната опустела. Дверь закрылась за последним из, убийц» {154} .
После столь пространственного отступления, думается, следует подчеркнуть всего лишь две важные вещи.
Во-первых, то, что встреча П.З. Ермакова с Р. Хэллибертона, безусловно, была запланирована по сценарию сверху. Иначе кто бы позволил ему встречаться с представителем «продажной буржуазной прессы»? Да еще у себя дома! И к тому же выбалтывать проклятому капиталисту об одном из наших «могучих секретов», о котором в то время не полагалось даже заикаться… Ведь за такое даже в 1935 «мирном» году не только не погладили бы по головке, но и костерили бы за политическую близорукость на всех партийно-ячеечных собраниях и всевозможных райкомо-обкомовских бюро. А по прошествии всего пары лет можно было бы вполне быть подвергнутым аресту по «обвинению в шпионаже», после чего закончить свой жизненный путь у чекистской стенки…
А во-вторых, весь его рассказ, построенный от начала и до конца на уже известных фактах, был все же немного разбавлен малоизвестными, которые он мог почерпнуть только из рассказа Я.М. Юровского на «Совещании Старых Большевиков…», что является косвенным доказательством, если не его присутствия на таковом, так, по крайней мере, ознакомлением со стенограммой этого совещания…
Говорить же что-либо о сожжении тел Царственных Мучеников и Их верных слуг до состояния пепла не приходится вовсе, так как в этой части его «воспоминаний» комментарии, что называется, излишни ввиду того, что «кремировать» таковые в описываемых условиях физически невозможно. А уж рассуждать на эту тему после проведенной идентификации костных останков, извлеченных из бывшей Коптяковской дороги летом 1991 года, тем более не приходится…
Но, как говорится, не будем более утомлять читателя авторскими рассуждениями и продолжим рассказ о нашем герое.
Начиная с конца 30-х годов, П.З. Ермаков состоял членом Научного общества при Свердловском областном музее революции! Это с низшим-то образованием! (Хотя в своих биографиях он всегда указывал на то, что имеет «среднее».) Впрочем, в то время правильная политическая ориентация и партийный стаж были куда важнее, чем образовательный уровень!
Еще один, не менее интересный документ из фонда Муниципального музея истории Екатеринбурга, датированный 27 февраля 1939 года, доносит до нас обращенную к П.З. Ермакову просьбу Зам. директора по научной части Свердловского областного музея революции {155} Н. Чудакова провести для студентов и педагогов Промакадемии «экскурсию о расстреле Николая Романова» {156} . И П.З. Ермаков, конечно же, соглашается. Ибо водить подобные экскурсии по музею для него было особой радостью. Той радостью, когда он заранее предвкушал, какое впечатление на присутствующих произведет его рассказ об убийстве Царя и Его семьи…
Вот только была одна закавыка. Точнее, один, но часто повторяемый вопрос, задаваемый подчас кем-нибудь из любопытствующих экскурсантов. Вопрос, который всякий раз портил ту нарисованную им в музейном зале картину его правдивого рассказа о расстреле Николая Кровавого. Да еще не где-нибудь, а в бывшем Доме Особого назначения, располагавшемся к тому же в то самое время на площади Народной Мести, названной так чуть ли не в его Петра Ермакова честь! Ибо ответа на него он не знал. А вопрос тем не менее не должен был оставаться без ответа. «Ну, царя и царицу – понятно! – не унимался кто-нибудь из любопытствующих. – А детей, все же за что?» И надо сказать, что честный ответ на него не находился в душе даже такого отъявленного негодяя и безбожника, как П.З. Ермаков. Так как ни один нормальный человек никогда не сможет оправдать это зверское убийство: ни по совести, ни по «классовому принципу»… А значит, и ответить честно на поставленный прямо вопрос. Так как все остальные разглагольствования о «живом знамени контрреволюции» даже тогда мало кого устраивали…
Состоя на учете в Молотовском районном комитете ВКП(б) города Свердловска, П.З. Ермаков с конца 30-х годов стоял во главе Военной секции ОСОАВИАХИМа этого же района.
С началом Великой Отечественной войны хлопот у Петра Захаровича прибавилось.
7 августа 1941 года П.З. Ермаков назначается Командиром батальона Народного Ополчения Верх-Исетского металлургического завода {157} , а с 25 ноября 1942 года он как председатель Военной секции Молотовского Совета ОСОАВИАХИМа наделяется полномочиями по осуществлению проверки оборонной работы во всех организациях означенного района {158} . И с этого же числа он являлся представителем Молотовского РК ВКП(б) в Комиссии «Горрайвоенкомата по переосвидетельствованию военнообязанных» {159} .
Вероятнее всего, где-то в начале 1942 года П.З. Ермаков встречается с Я.М. Свикке {160} , который, будучи эвакуированным на Урал, состоял в то время в должности лектора-пропагандиста Кыштымского РК ВКП(б) и по делам служебной надобности часто бывал в Свердловске. О том, сколько было этих встреч – одна или несколько, – история умалчивает. Но ясно лишь одно: Ян Мартынович сумел убедить Петра Захаровича в своем непосредственном участии в расстреле Романовых. Ибо сделать это было не так уж сложно, так как событие это непосредственно сам Петр Захарович помнил весьма смутно, ибо принимал в нем участие, предварительно сильно «приняв на грудь»… {161}
В мае 1943 года в жизни П.З. Ермакова происходит весьма важное событие: он вступает в брак с Таисией Аристарховной, которая стала его второй супругой.
С конца мая 1943 года П.З. Ермаков являлся «…уполномоченным от Молотовского РК ВКП(б) для участия в Комиссии Свердловского Горрайвоенкомата по проверочной регистрации военнообязанных согласно приказа № 42 от 20 мая 1943 г.» {162}
18 июля 1943 года, по поручению Молотовского РК ВКП(б) П.З. Ермаков был направлен «в парторганизацию завода № 217 {163} для оказания помощи в проведении партийно-политической работы» {164} , а с 25 февраля 1944 года он являлся «членом Районной Перерегистрационной Комиссии военнообязанных от Молотовского РК ВКП(б) гор. Свердловска» {165} .
Помимо перечисленной общественной нагрузки, П.З. Ермаков также неоднократно выступал с рассказами о своем боевом прошлом перед ранеными бойцами, находящимися на излечении в Свердловске.
Так, 8 мая 1944 года Зам. начальника Госпиталя 3866 по политической части ст. лейтенант Великанов обратился к нему с просьбой о проведении беседы «о боевых делах уральских партизанских отрядов, одним из которых Вы командовали в период гражданской войны» {166} .
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.