Страница 4 из 10
Но тем не менее будущее Киры зависело от премьеры в Новом.
И это еще добавляло мандража, заставляло нервничать и переживать. Тим, с одной стороны, поддерживал Киру, верил в ее успех, с другой стороны – жених как будто считал работу Киры несерьезной. Баловством. Развлечением для милой, хорошенькой женщины. Ну, провалится премьера – так чего уж, не страшно. Подумаешь! Кира же не перестанет быть композитором, сочинять музыку.
Тим вообще воспринимал Киру как куклу. Сам покупал ей одежду, сумочки, искал ей туфельки в командировках (тридцать четвертый размер, пойди найди приличные женские туфли!). Дарил украшения. Засыпал советами по поводу макияжа, прически, цвета волос…
Да, он относился к ней нежно, трепетно, рыцарски. Всегда хотел, всегда обожал, всегда оберегал. Не жалел ничего, что в наше прагматичное время случается достаточно редко. Предложение вон сделал…
Но, боже мой, он словно не понимал Киру до конца, не догадывался, что она на самом деле – другая, не такая розовая Барби, как он себе вообразил!
…Попутчик болтал, Тим с интересом его слушал.
Тим – странный. С одними и разговаривать не хотел, и не с самыми последними людьми, с другими – вот как с этим простецким дядькой – болтал охотно и легко. Хотя чего тут удивительного? Сейчас у Тима появилась возможность побольше узнать о семье своей невесты. Ведь Кира не рвалась рассказывать о своем прошлом. Да и зачем Тиму знать о ее родителях, о том, какие они, ведь все равно больше не увидятся?.. Нет, может, и встретятся когда, но ненадолго. Если как-нибудь проездом. Нет никакого смысла рассказывать о том, что было и прошло и с чем будущая жизнь никак не связана.
…Ранним вечером Тим и Кира сошли с поезда.
Попутчик, кладовщик Пал Палыч, многословно попрощался и тут же убежал.
Поезд, постояв еще полторы минуты, покатил дальше, на другой конец России. Вглубь? Нет, там, далеко, еще почти неделя езды на поезде, находился другой край. А самая глубь находилась, по представлениям Киры, именно тут. Вот как морской берег. Прошелся чуть по мелководью, и бух – обрыв, ногами дно не достать, и только умеющий плавать сможет выбраться из пучины. Словом, чтобы утонуть, не обязательно на середину моря заплывать.
Кира огляделась – все вокруг знакомое и чужое одновременно…
– А воздух! Какой тут воздух! – воскликнул Тим, задышал энергично, всей грудью. – Я и забыл, что где-то есть свежий, чистый воздух… Светлорецк? Тут и река еще есть?
– Есть, течет неподалеку от города… В честь нее и назвали. Река Светлая. Кстати, и на Байкале протекает река с таким же названием.
– Да? Не знал. Но воздух…
Воздух и в самом деле казался сладковатым, нежным, теплым – хоть пей его как парное молоко. Он еще, ко всему прочему, морем пах (вот она, цепочка ассоциаций!), хотя моря тут никакого не было и в помине, одни непроходимые леса вокруг.
Кира едва не заплакала от внезапно нахлынувших чувств.
Она и не думала, что еще когда-нибудь вернется сюда. Зачем?! Глупый вопрос, который преследовал ее все последнее время.
Ведь здесь, насколько она знала (с матерью же иногда говорили по телефону, обсуждали местные новости), все еще жил Сергей. Ее первая – девичья, школьная, невинная поначалу и запретная в конце – любовь.
Кира не считала свой первый роман важным и особенным. Было и было, у кого нет подобных воспоминаний… Было и прошло. Хуже другое – она никогда не забывала о Сергее. Юноша-одноклассник всегда находился в ее подсознании и, едва только находился повод, выскакивал оттуда, словно чертик из табакерки.
Кира прекрасно понимала, что дважды войти в одну реку нельзя, что у них с Сергеем, возможно, и не получилось бы крепких отношений, что эти воспоминания – суть незавершенный гештальт.
И все же хорошо, что они с Тимом прибыли лишь на два дня. Пусть городок небольшой, но вряд ли за два дня можно нос к носу случайно столкнуться со своей первой любовью и получить ворох ненужных впечатлений, от которых будет щемить сердце.
Насколько знала Кира, Сергей был одно время женат, у него родился сын, но сейчас бывший одноклассник находился в разводе. А занимался Сергей Крестовский (вот фамилия, которая тоже звучит!) ковкой оружия. И очень неплохо, даже по московским меркам, зарабатывал. Это важный момент (хотя Кира, как уже упоминалось, никогда меркантильностью не отличалась). Просто данное обстоятельство говорило о том, что Сергей не спился, не опустился подобно части мужчин, живущих в провинции, без возможности сделать карьеру. И в самом занятии, древнем и благородном, сказочном – ну как же, ковка кинжалов! – заключалась доля романтизма.
– Кирчу-у! Я тебе кричу, кричу… О чем задумалась? Куда идти-то?
– Прямо. Там автобус. Три остановки до дома. Или на такси. Пешком минут двадцать-тридцать. Как тебе удобнее.
– Кира, ну какой автобус, какой пешком… – Тим от возмущения закашлялся, побежал вперед, туда, где в ряд стояло несколько автомобилей, в основном отечественного производства, и водители возле них. – Алло, шеф! Кхе-кхе, тьфу ты… Довезешь нас?
* * *
Тимофей влюбился в нее с первого взгляда, как только увидел, как только услышал ее голос. Кира – мало того что прехорошенькая, да еще голосок у нее, как у ангела, – негромкий, но отчетливый, очень приятного тембра, женственный. Не писклявый, но и не мурлычущий, не развязно-игривый, но и не отстраненный… Невозможно описать, но слушал бы и слушал. В ее голос он и влюбился.
Первая ее фраза – «что заказывать будете?» – прозвучала небесной музыкой. Он поднял глаза и окончательно потерял свое сердце…
Официантка. Гм. Тимофей, к тому времени уже широко известный в узких финансовых кругах как аналитик и прогнозист, сразу неполиткорректно подумал: «Работу эту халдейскую я ее бросить заставлю. Будет жить у меня. В институт сдам. А больше ничего и не надо…»
Но Тимофей ошибался. Кира, словно легендарная русская игрушка, матрешка, хранила в себе множество тайн. И была вовсе не такой, какой казалась. Девушка-сюрприз. Вот хотя бы насчет профессии и образования…
Мать Тимофея Киру сразу невзлюбила. Ну это понятно, материнская ревность. Называла Киру корыстной приезжей, подозревала, что Кира все врет («Ну не может эта дурочка в Консерватории учиться, она про нее придумала!»), считала развратной соблазнительницей.
Это Кира-то – развратная соблазнительница! Смешно. Кира, с ее аскетизмом в быту, равнодушием к еде, одежде, вещам… Тимофей чуть не силой заставлял ее переодеваться. Чтобы платья, туфельки, а не эти дурацкие кеды с джинсами.
Со своими пусть не очень густыми, но приятного оттенка темного шоколада шелковистыми волосами Кира до встречи с Тимофеем не заморачивалась – просто на затылке собирала в «хвост», из которого вечно пряди выбивались. Хотя прически и укладки ей так шли, невероятно!
Тимофей не просто любил Киру, он ее обожал. Баловал. Детей Тимофей не хотел – Кира была его ребенком.
Но эти ее вечные тайны… Вот как он удивился в первый раз, когда узнал, что Кира учится на отделении композиции, а официантка – это только видимость, подработка…
Кира мало о чем рассказывала, а прошлое ее было для Тимофея закрытым. А он хотел бы знать! Ведь это его Кира, только его, его абсолютная собственность, и даже ее мысли и сны, и ее прошлое – тоже должны принадлежать ему.
Наконец подвернулся удобный случай – поездка на родину Киры. Он здесь – значит, теперь и прошлое невесты перестанет быть тайной.
…Узкая улочка, высокие заборы, за которыми прятались одно-двухэтажные частные дома.
– Здесь остановите, – сказала Кира таксисту.
Тимофей расплатился. Вышли из авто, остановились перед калиткой в глухом заборе, крашенном в темно-зеленый цвет.
Кира стояла в замешательстве – маленькая, хрупкая, испуганная. Почему испуганная?
– Кирчу, что с тобой?
– Как-то не по себе… Столько лет тут не была, – она нажала наконец на кнопку звонка. Через пару минут дверь распахнулась.