Парад скелетов

– Здесь, товарищ подполковник, особый бросок требуется, – объяснил я бронелобому. – Очень резкий, и обязательно нужно создать авторучке крутящий момент. Чтобы она вокруг собственной оси вращалась. Тогда глаз человеку пробивает сразу. Пять метров – уже убийственная дистанция. Глаз точно выбьет. А если бросать гвозди-двухсотки, гвоздь с десяти метров через глаз в мозг входит.

– Что, и гвозди бросать умеешь? – в очередной раз удивился танкист.

– Гвоздь – прекрасное оружие, – ответил я скромно. – Одним броском снимается часовой противника. У нас в спецназе есть такое правило – все, что может попасть в руку, можно использовать как оружие. И мы солдат учим воевать всем. От остро заточенного карандаша и авторучки до гвоздя и камня. Я в своем взводе однажды устраивал учебный бой двух солдат-контрактников. Они дрались поленьями. Просто взяли по полену и показывали молодым, как можно использовать. Бой был, каких в Голливуде не увидишь. А ведь их орудовать поленом никто не обучал. Импровизировали красиво.

Бронелобый слушал с открытым ртом. Так же слушали и другие. Спецназ ГРУ зарабатывал благодаря моим стараниям заслуженный авторитет. Если бы я не показывал, как пользоваться авторучкой, мне могли бы просто не поверить. А после такой наглядной демонстрации верили.

* * *

Продырявленное одеяло перевернули уже в третий раз, чтобы на месте условной головы не было дыр. Мне принесли полный комплект из десяти авторучек, которые я спокойно и точно «отстрелял», объясняя при этом:

– В боевой обстановке, чтобы бросок был поражающим, всегда следует делать основательный замах. Еще лучше бросать ручку в прыжке, вместе с броском сокращая дистанцию. Но, в принципе, мы отрабатываем такие броски и лежа на спине. Это как вариант применения.

– Хороший вариант для госпитального полигона, – раздался низкий голос от двери.

Я повернул голову.

В дверном проеме стоял какой-то крупнотелый, как мастодонт, лысый офицер в накинутом на плечи медицинском халате, который смотрелся на нем косынкой, позаимствованной у медсестры, поскольку на такие плечи нужно было не меньше тридцати трех обычных халатов. Рядом – заведующий отделением.

– Ох, высчитаю я с вас за порчу одеяла… – в который уже раз пригрозил заведующий отделением. – Попрошу всех очистить палату. К старшему лейтенанту Котовскому гость по служебному вопросу. Соседей тоже попрошу прогуляться…

Все три соседа у меня, к счастью, были ходячими, и вывозить кого-то вместе с кроватью необходимости не возникло. Впрочем, вывозить, если бы такая необходимость все-таки появилась, было бы в любом случае не мне.

Не знаю, каким образом, но в мастодонте я сразу определил своего визитера, еще до предупреждения заведующего. И даже подумал, что он представляет диверсионное управление ГРУ. Хотя мог бы представлять, возможно, и агентурное управление. Как я понял, моя персона интересует широкие круги засекреченного общества. Но в одном я был уверен точно, этот мастодонт не из ФСБ. Глаза у него слишком бесхитростные и вдумчивые. У офицеров ФСБ таких глаз не бывает.

Палата очистилась достаточно быстро. Все-таки госпиталь армейский, а в армии привыкли приказы выполнять сразу, как только они озвучиваются. И потому через минуту в палате остался я с мастодонтом и заведующий отделением. Впрочем, заведующий задал лишь один вопрос:

– Я вам еще нужен?

– После разговора со старшим лейтенантом Котовским к вам в кабинет загляну и кое-какие вопросы обсудим.

– Буду ждать, – заведующий понял, что его мягко продвигают в определенном направлении, и отнесся к этому почти с трепетом. Вышел, аккуратно и плотно закрыв за собой дверь.

– Полковник Михайленков, – представился мастодонт, любовно погладил себя по лысине и добавил: – Я в ведомстве полковника Мочилова служу. В ближайшие несколько месяцев контактировать будете напрямую со мной. Пока работаете по федеральному заданию. Это я за вами самолет посылал, правда, надеялся, что доставят вас в целостности и сохранности. Но я понимаю, не ваша вина в случившемся, а проявили вы себя в той ситуации молодцом. Вас к награде представили. Вы в курсе?

– Ровно настолько же, насколько в курсе нового задания.

– Полковник Звенигородский написал представление. Документы уже отправлены в Администрацию Президента. Не думаю, что могут быть какие-то возражения. А разве Звенигородский с вами не разговаривал по поводу нового задания?

– Разговаривал… Почти… – попытался я назвать разговором то, что разговором двух сторон ни в коей мере не было. – Товарищ полковник с начальником штаба бригады подполковником Велеречивым меня долго рассматривали, сравнивая с какой-то фотографией, убедились, что есть большое сходство, пытались в том же меня убедить, но не убедили и потому просто приказали стать похожим. И сообщили, что за мной самолет пришлют. Это все, что я знаю о задании. Да, еще комбриг состоянием моего желудка интересовался.

– А что у вас с желудком?

– Все в порядке с желудком.

– А с чем не в порядке?

– Наверное, с железяками, если мне их не все из тела вытащили. Три операции уже провели. Боялись, что, если все сразу будут вытаскивать, не выдержу.

– На ваше лечение в госпиталь перевели из других госпиталей двух лучших военных хирургов. Они обещали поставить вас на ноги быстро.

– А пересадить мне чужую печень, товарищ полковник, они не обещали?

– Говорят, что и ваша скоро восстановится. Правда, этот процесс у всех по-разному происходит и потому что-то предсказывать рискованно. Думаю, вы сумеете свою печень заставить расти быстро. Однако до этого вам следует пройти усиленную подготовку.

– Боевую? – переспросил я с легким юмором. – Готов попробовать, если мою кровать переоборудуют в инвалидную коляску. Или хотя бы колеса приладят и весло дадут, чтобы от пола отталкиваться.

Полковник юмор не оценил. Может, просто не настроен был на шутливый тон, на который я всегда настроен, с рождения. С моей физиономией ничего больше не остается, как постоянно в таком тонусе пребывать.

– В первую очередь вам следует основательно восстановить свои навыки английского языка. С американским произношением. Вы, кажется, когда-то английским владели, но произношение оксфордское. Так, по крайней мере, в вашем личном деле написано.

– Относительно оксфордского произношения там сказано ошибочно. Произношение у меня рязанско-тамбовское. Хотя язык и английский. Просто курс, который я проходил, называется оксфордским. Но это мало что значит.

– Вам сегодня к вечеру доставят из Японии специальную кровать с электроуправлением. Ездить на этой кровати даже по госпиталю вы не сможете – кровать не имеет системы управления, и возить ее можно, только управляя движением со стороны. Посторонний то есть человек требуется. Но вот менять положение тела там удобнее, чем на вашей кровати. Причем все будете делать сами, по своему усмотрению, нажатием кнопок. А завтра, если вы, Котовский, не возражаете, к вам прибудет преподаватель английского языка. Будете заниматься по часу в день. Если сможете, то и по два часа. Не стесняйтесь загружать преподавателя. Ей оплачивается полный рабочий день. Восемь академических часов. Только себя не перегружайте. Сами контролируйте свое состояние. Комплект аудиоуроков преподаватель оставит вам вместе с планшетным компьютером. Там же есть и видеоуроки. Но к ним вы приступите, как я понимаю, чуть позже. Сначала освоите разговорную речь. Для занятий вас вместе с кроватью будут вывозить в ординаторскую комнату. А через три дня освободится генеральская одноместная палата, и вас туда переведут. Не придется вас утомлять переездами. Для общения с внешним миром на английском вам в палату поставят модем-роутер, который будет создавать здесь зону Wi-Fi. Практика вам понадобится. С переездом и роутер перенесут в генеральскую палату. И это только начало. Потом будете в дополнение к английскому изучать арабский язык. Поверхностно. Как среднестатистическому американцу с посредственными умственными способностями. Я допускаю, что и американцы бывают умными не только тогда, когда дело касается денег. Но те люди, с которыми нам придется работать, к ним не относятся. Они именно – среднестатистические американцы…