Священная земля

Когда на экране Сара воздела к небу глаза и руки, а аудитория замерла в предвкушении чуда, Эрика посмотрела на часы. Почему Джаред задерживается?

Он уехал часа три назад на срочную встречу с Конфедерацией племен Южной Калифорнии, в надежде убедить их не противиться проведению анализа ДНК. Они внезапно активизировались, благодаря чему уже вышло постановление суда о приостановке всех археологических и судебномедицинских изысканий в пещере. Еще немного, и все шансы на идентификацию скелета будут навсегда утрачены. А пока, не имея возможности работать в пещере, Эрика решила попытаться выяснить — откуда взялся рисунок в ее снах.

Если миссис Докстейдер не ее бабка и Эрика никогда раньше не видела полотно над ее камином, тогда детские сны должны иметь иное происхождение. А раз сестра Сара купила эту землю и засыпала каньон, значит, при ней могли сделать фотографии внутри пещеры и опубликовать их в газетах.

Но Эрике никак не удавалось сосредоточиться.

Она могла лишь вспоминать, как они с Джаредом занимались любовью при свете звезд. Неужели она по-настоящему влюбилась? Неудивительно, что люди слагают об этом песни! Она витала в облаках, чувствуя себя глупой, счастливой и опьяневшей. Но и напуганной тоже — вдруг это просто сон, и она потеряет его, даже не заполучив.

Внезапно взгляд Эрики метнулся к экрану телевизора. На кадрах кинохроники 1922 года сестра Сара входила в пещеру. Эрика вся подалась вперед.

Камера была установлена на южном склоне и держала в объективе вход в пещеру. Сара, в своем коронном белом одеянии с капюшоном, исчезла во тьме, пока ее свита и репортеры ожидали снаружи. Когда через несколько минут она вышла, лицо у нее побледнело от пережитых эмоций. Голос за кадром произнес:

— Действительно ли Сара испытала в пещере духовное откровение или просто играла на публику? Вскоре после покупки земли она засыпала каньон, похоронив в нем пещеру, поэтому нам никогда не узнать, что она там увидела.

Заключительный отрывок хроники, снятый в 1928 году, показывал расстроенную сестру Сару, прощавшуюся со своими последователями. Новость стала полной неожиданностью для всех: Церковь Духов находилась на пике популярности, и Сара не объяснила, почему бросала работу, сказав лишь, что: «На все воля Божья». Потом она исчезла, и хотя ее пытались отыскать — газеты проводили конкурсы, репортеры соревновались за право написать статью-сенсацию — больше о сестре Саре никто никогда не слышал.

Документальный фильм закончился, и Эрика, выключив телевизор, подумала: все нити ведут к пещере. Меня сюда привлек рисунок, и другие люди тоже приходили в пещеру на протяжении многих веков, оставив пару очков, реликварий, распятие, косу, камень-дух, ацтекскую статуэтку, дарственную на ранчо. Сестра Сара. Чем же они были связаны? И какое отношение они имеют к полотну в доме Кэтлин Докстейдер? И как это все связано со мной?

Им с Джаредом удалось выяснить, что Наварро, владельцы ранчо Палома, были одной из семей — основательниц Лос-Анджелеса. По-видимому, глава рода, женщина по имени Анжела, играла большую роль в образовании нового города. Благодаря ей был разбит городской парк, где люди могли прогуливаться и отдыхать на скамейках и где, в отличие от Плаза, не проводились бои быков. Парк был создан в 1866 году и изначально назывался Централ-парк — сейчас он называется Першинг-сквер. В долине Сан-Фернандо по-прежнему существует начальная школа имени Анжелы Наварро. Эрика и Джаред также узнали, что Анжела Наварро жила на ранчо Палома и умерла в 1866 году, а после ее смерти возник юридический спор, когда семья не смогла найти дарственную с правом собственности на землю.

Потому что та была закопана в пещере. Человек, спрятавший ее там, знал о похороненной в ней женщине. И люди, приходившие в пещеру на протяжении веков, тоже знали, кем она была. Анализ ДНК хотя бы укажет, в каком направлении искать.

— Привет!

Эрик подняла голову и увидела улыбавшегося Джареда. Ее сердце екнуло.

— Привет!

Спиритические сеансы были не единственным чудом, которое произошло. Джаред наконец позвонил отцу. Они беседовали около часа. Разговор выдался не из легких, но по крайней мере дело сдвинулось с мертвой точки. Джаред собирался спроектировать дом специально для Эрики. Ей очень понравилась миниатюрная модель, в которой жили Арбогасты.

— Боюсь, я принес плохие вести. Мне не удалось их переубедить.

— Мы должны упрямо стоять на своем.

Он замолчал, при одном взгляде на нее дымчатые глаза заблестели. Эрика гадала, наступит ли такой момент, когда они с Джаредом перестанут испытывать сладкую тайную дрожь, оказываясь рядом друг с другом.

— К сожалению, есть новости и похуже, — сказал он. — Останки будут вывезены и захоронены на местном индейском кладбище.

— Нет! Когда?

— Совсем скоро. Мне очень жаль, Эрика. Знаешь, никогда не собирался примеривать на себя твой образ мышления, но теперь я считаю неправильным хоронить останки, не установив их культурную принадлежность. Я не могу назвать себя религиозным или мистически настроенным человеком, но женщина, похороненная в пещере, именно такой и была. Мы должны чтить это и также обязаны найти тех, кому по закону принадлежит право заботиться о ее последнем пристанище.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее.

Люк просунул голову в окно.

— Ой! Эрика! К вам гости. Говорят, по важному делу.

Она вышла на улицу и прикрыла ладонью глаза от яркого солнца.

— Миссис Докстейдер!

Пожилая женщина была одета в белые слаксы, бледно-розовую блузку и сандалии. На плече на длинной золотой цепочке висела дамская сумочка. Глаза были скрыты за огромными солнцезащитными очками.

— Расскажите мне о своих головных болях, — попросила она.

Джаред пригласил Кэтлин Докстейдер и ее юриста в свой дом на колесах, где было комфортнее и тише, нежели в палатке Эрики или лабораторном трейлере.

— Доктор Тайлер, — начала пожилая дама, — после вашего отъезда я попросила адвоката проверить вашу биографию. Поскольку вы показались мне достаточно серьезным человеком (антрополог с впечатляющим послужным списком, работающий на штат), я решила узнать, какая доля правды содержится в вашей истории. Я наняла частного сыщика, чтобы тот разыскал информацию об общинах хиппи и всех, кто в них обитал. Он выследил какого-то мужчину, хозяина таверны в Сиэтле, который жил в общине как раз в те годы, когда там могла появиться моя дочь. Тот сказал, что помнит дочку Докстейдеров, сбежавшую наследницу, не желавшую иметь никакого отношения к миллионам своих родителей. Они восхищались ей в ту пору. Сейчас же он назвал ее сумасшедшей. Сыщик спросил его, знает ли он, что случилось с ней потом? Он ответил, что она уехала из общины с музыкантом на его «харлее».

Кэтлин замолчала, нервно теребя пальцы. Все оказалось так, как и предполагал Джаред: когда неделю назад они с Эрикой покинули ее дом, миссис Докстейдер не могла перестать думать об Эрике. Она даже отменила свой мировой гольф-тур.

— А потом мы нашли вот что, — она подала знак юристу, который достал из своего портфеля книгу и передал ей. Эрика с изумлением увидела, что это — школьный ежегодник за 1982 год, когда она была выпускницей. Кэтлин раскрыла его на странице, заложенной старой черно-белой фотографией. У девочки на снимке была пышная прическа с завитушками на кончиках волос.

— Это фото сделано в 1965 году, — пояснила Кэтлин. — Монике на нем семнадцать лет.

Она положила снимок рядом с портретом Эрики.

— Вам поровну лет на этих фотографиях. Сходство поразительное, не так ли?

— Мы похожи, точно близнецы, — пробормотала Эрика.

Кэтлин закрыла книгу и отдала ее обратно юристу.

— И последнее, что убедило меня в том, что вы моя внучка, — это головные боли. У моей матери были сильнейшие головные боли. Не просто мигрени, а странные приступы, во время которых она слышала и созерцала удивительные вещи. Видения. По-видимому, это передается по наследству. Она рассказала мне, что сестра ее матери страдала той же болезнью. Никто не знал об этой семейной тайне. Люди, пытавшиеся выдать себя за моих внуков в надежде заполучить наследство, даже и не заикались о головных болях.