Примета

Велосипедный низкий руль,

Трясущаяся рама.

Бетон, щербатый как от пуль,

И два — на память — шрама.

Велосипедное седло.

Взамен стремян — педали…

А на душе еще светло

И никакой печали.

СТАРЫЙ БОКСЕР

Мощно сплюснуто переносье.

…В чем себя он ни прояви,

Сквозь любое многоголосье

Голос гонга гудит в крови.

Машинально готовый к бою,

На прогулке или в гостях

Так и носит перед собою

Руки, согнутые в локтях.

ИГРА

Слабый выиграть у сильного

Тоже может иногда.

Только рев над гранью синего

Исцарапанного льда.

Над хоккейною коробкою —

Свист, и возгласы, и смех.

Да, вот так! С душой неробкою

Победить возможно всех.

Над вратарскою площадкою —

Клочья дерна на шипах.

Не успеть минутой шаткою

Отыграться впопыхах.

На всю жизнь, с учетом старости,

Средь печалей и утех —

Ощущенье прочной радости

Или горечи — у тех.

НОВОДЕВИЧЬЕ

К Твардовскому не попадешь.

Был неприступен? Не настолько.

Не то чтоб это вострый нож,

Но что-то вроде и осколка.

Обидно все-таки до слез,

Не понимаю ни бельмеса.

Ведь я букетик свой принес

Для друга лучшего — Бернеса.

Среди друзей и стариков

Еще случалось пополненье:

Здесь Исаковский, Смеляков

Да есть и наше поколенье.

Я гость, и я так редко вхож

В ворота этого поселка.

К Твардовскому не попадешь.

Был неприступен? Не настолько.

Сказал мне малый по пути:

— Имей приятелей попроще,

Чтобы цветы свои нести

В неохраняемые рощи.

1980

«Прошедший день вдали затих…»

Прошедший день вдали затих,

Как шум трамвая… И заочник

В трудах полуночных своих

Вновь искривляет позвоночник.

Невеста тихая, одна,

Ко сну еще не занавесясь,

Стоит у темного окна.

А в небесах медовый месяц.

Пустое телеозерцо,

И снова всплывшее внезапно

Знакомой дикторши лицо

С программой длинною на завтра.

ПОЭЗИЯ

С громом разорвалась

Молния шаровая,

И оступился в грязь

Кто-то, спастись желая.

Всем повторял: — Живой!

Верить еще не смея.—

Прямо над головой

Ахнула над моею.

Но километрах в двух

Тоже присел прохожий:

— Аж захватило дух!

Я ее чуял кожей!..

Так, над землей трубя,

Грозного слова сила,

Кажется, лишь тебя,

Выделив, опалила.

«Ты судьбу, если хочешь, им смело вручи…»

Ты судьбу, если хочешь, им смело вручи —

Так всесильны они… Тем не менее

Умирают святые, умирают врачи,

Умирают бессмертные гении.

Только ты головою напрасно поник,

Я сейчас объясню тебе, грешному:

Не одна остается лишь память о них,—

Вера в них остается по-прежнему.

«Живые мертвых потеснили…»

Живые мертвых потеснили.

Живым курится сладкий дым.

В издательстве мне пояснили:

Не скоро мертвых издадим.

Живых так много нынче стало,

Их с планом трудно сочетать…

Но мертвым лучше — мертвых мало,

По пальцам можно сосчитать.

«Поскольку живем впопыхах…»

Поскольку живем впопыхах

В стремительном веке двадцатом,