Страница 8 из 37
Я побежал к себе. Мама развязывала запорошенную снегом шаль.
— Явился, — улыбнулась она и наклонилась ко мне. Я уткнулся носом в пушистый, мокрый от снега воротник.
— Простудишься, я холодная. Давай лучше печку топить. И будем пить чай.
— И Павлик!
— Конечно. Зови его.
В этот вечер я больше не вспоминал о камне.
На следующий день я снова был у Павлика. Он сидел над задачей, о каком-то бассейне, который наполнялся водой через одну трубу и опустошался через другую, а я листал старые журналы «Вокруг света».
Уже стемнело, а задача не сходилась с ответом, и Павлик наконец потерял терпение. Он сунул тетрадь в портфель и, вздохнув, сказал:
— Опять придется списывать в классе.
Я предложил затопить печку, потому что в комнате было холодно.
— Подожди с печкой. Сейчас я тебе что-то покажу, — ответил Павлик.
Он достал из шкафа жестяную коробку из-под американского какао. У самого дна в жестянке было пробито маленькое отверстие, а в передней стенке прорезано большое. В крышке — тоже. В отверстие стенки был вставлен вчерашний камешек — прозрачный камень с берега моря. Павлик открыл коробку: внутри стояла елочная тонкая свечка. Он зажег ее, захлопнул крышку и выключил свет.
— Смотри!
В темноте засветился голубоватый глазок.
Свечка разгоралась постепенно, и камень светился все ярче, словно над морем занимался солнечный тихий день.
— Красиво? — спросил Павлик.
— Очень!
И вдруг на камне, как на голубом светящемся экранчике, выступили очертания парусного корабля.
— Смотри, Павлик!
— Вот здорово! Корабль…
Контуры были неясные, но можно было различить квадратики парусов и корпус. А остальное: веревочные лесенки, надстройки, поручни, спасательные круги живо дорисовала фантазия.
— Как это получилось?
— Не знаю, Андрейка. Наверно, все же этот камень волшебный.
Я шумно вздохнул от волнения. Воздух попал в отверстие коробки, и пламя свечки заколебалось. В камне снова, как вчера, заметался голубой свет. Туманная фигурка корабля качнулась, будто поплыла. К нам, навстречу.
— Шхуна, — сказал Павлик.
— «Испаньола»?
— Нет, «Победа».
Пусть будет «Победа». Это слово тогда повторялось так часто и было таким дорогим!
— Куда она плывет?
— В Африку.
— Нет, лучше в Индию.
— Ну, пусть в Индию.
— А откуда?
И мы стали придумывать. На туманном кораблике появилась отважная команда и капитан — старый морской волк. Он вел шхуну в путешествие по всем морям, к берегам всех частей света. И мы видели перед собой уже не голубой глазок светящегося камня, а неизмеримый океан, в котором плыла белопарусная «Победа»…
Когда вернулся из школы Володя, он был очень удивлен, что дверь не заперта, печка не топлена, а мы сидим в темноте и о чем-то шепчемся.
Павлик успел задуть свечку и объяснил брату, что мы рассказывали страшные сказки, а в темноте интереснее.
Подивившись нашей смелости, Володя заметил однако, что мы могли хотя бы запереться и затопить печь.
Когда он отошел, Павлик шепнул:
— Никому не говори про камень Это будет наша тайна.
— Никому не скажу.
С тех пор мы каждый вечер, когда оставались одни, зажигали в жестянке свечку и садились перед светящимся камнем. Начиналась сказка.
Фигурка корабля появлялась обязательно, но всегда по-разному. Иногда она занимала почти весь камень, иногда казалась неясным далеким пятнышком, и тогда видны были еще и кудрявые облака и береговые утесы неизвестных островов.
Сначала я ломал голову, стараясь разгадать, как появляется таинственный кораблик, но постепенно перестал об этом думать и почти поверил, что камень волшебный.
Игра захватила меня. Наша фантазия не иссякала. Мы использовали все знания, которые почерпнули из книг Жюля Верна, Купера, Стивенсона, и сами придумывали там, где этих знаний не хватало.
Павлику нравилось описывать дальние страны, острова, поросшие пальмами, дикие скалы и белых чаек над предгрозовым морем. Когда свечка начинала коптить и камень тускнел, Павлик говорил приглушенно:
— Над океаном сгустились низкие облака. Пока все тихо, но через минуту налетит шквал и море смешается с небом в диком вихре шторма…
И становилось тревожно…
А я фантазировал иначе и очень смело. Шхуна «Победа» у меня застревала в дрейфующих льдах, чтобы через час оказаться у берегов Индонезии; отбив нападение туземных пирог, она топила немецкие подводные лодки.
Мы обычно сидели, глядя на голубой экранчик, до тех пор, пока не приходил кто-нибудь из взрослых или не догорала свечка.
Шли дни. Наш корабль побывал во многих морях, у многих берегов. Сказка разрасталась. Он помогала коротать нам долгие вечера, которые без нее могли стать очень тоскливыми.
Но не обошлось и без неприятностей. Все чаще Павлик совал в портфель тетрадь с нерешенной задачей. И со вздохом говорил, что опять придется списывать.
Однажды Павлик пришел из школы позже обычного, расстроенный и растерянный. На мой вопрос, что с ним, последовал мрачный ответ:
— Продраили на совете отряда.
— За арифметику?
— Ага.
За арифметику Павлика драили не первый раз, но раньше он не бывал так расстроен.
— Поговорят и забудут, — попытался я утешить товарища его собственными словами.
— Нет. Теперь уж не забудут.
Оказалось, что с сегодняшнего дня к Павлику будет приходить его одноклассница Галка и «подтягивать» его по арифметике. Подумать только! Придется Павлику терпеть, как им девчонка командует. Есть от чего впасть в уныние.
— А здорово вредная эта Галка? · спросил я.
— Кто ее знает, — вздохнул Павлик. — Я на нее раньше даже внимания не обращал… Ты на всякий случай не называй ее галкой. Говори «Галя»…
Галя пришла в пять часов. Она вежливо сказала мне «здравствуй», сняла беличью ушанку, пальтишко и оглянулась, не зная, куда их повесить.
— Брось на кровать, — буркнул Павлик. Он даже не пытался скрыть огорчение, которое Галя доставила ему своим приходом. Но она не смутилась, ведь в конце концов она не в гости пришла, а выполнять пионерское поручение.
Положив пальто и шапку рядом со мной на кровать, Галя с интересом оглядела комнату: книги, модель парусника, построенную Володей, картины «Бриг «Меркурий» и «Девятый вал», выдранные из «Огонька» и приколотые к стене. Потом она спросила Павлика:
— Ты уроки готовил?
— Все приготовил, кроме этой несчастной арифметики.
Конечно, для Павлика сделать упражнение по русскому — пара пустяков, а «Зимнюю дорогу» Пушкина он давно уже знал наизусть. Как и я, кстати…
— Давай тогда заниматься несчастной арифметикой, — предложила Галя.
Я, сидя на кровати, перечитывал «Тома Сойера».
Садясь к столу, Павлик сказал:
— Тебе, наверно, темно здесь читать, Андрейка. В вашей комнате лампа светлее.
Он считал, что мое пребывание здесь сейчас излишне, но мне не хотелось сидеть у себя одному. Поэтому я буркнул, что здесь очень даже светло, и уткнул нос в книгу, чтобы не встречаться глазами с Павликом.
Галя и Павлик взялись за решение задачи. Это продолжалось очень долго. Через час Павлик пыхтел, как речной буксир, а Галка поминутно вскрикивала:
— Ну как ты не понимаешь?!
Меня же мучила иная задача: когда мы займемся нашим морским камнем?
Как только с арифметикой было покончено, я отбросил книжку и громогласно спросил:
— Павлик, когда мы будем смотреть камень?
Я тут же прикусил язык. Взгляд Павлика пригвоздил меня к кровати, и мне захотелось провалиться в самый центр земного шара. Ведь я выболтал нашу тайну при девчонке! А Галка, конечно, сразу вмешалась не в свое дело:
— Какой камень, Павлик?
— Да так. Никакой.
— Жалко тебе, что ли, сказать? Ну и не надо…
— Нельзя. Это тайна, — вмешался я, пытаясь выправить положение.
Вот этого как раз и не следовало говорить. Как потом выяснилось, Галя больше всего на свете любила тайны. Услышав мое заявление, она просто взмолилась: