Страница 130 из 181
Нормальная бумага кончилась. Приходится писать на этом… Людям показывать стыдно, но для расходных целей — сойдет. Хорошо, что тут не Корея. От такого круглосуточного гламура, впору спятить. Ох! Контраст между внешним видом бумажек, которые плодит Рейхсканцелярия и их содержанием — дичайший. Все запасы корейской бумаги, выглядящей относительно прилично, у меня выцыганил Фриц. Остались листы самых попугайских расцветок. С эстетической точки зрения — идеальные для стихов или любовных записок… Радиотелетайп пачкает дивную восточную красоту лютым канцеляритом. Но, зато и подделать невозможно…
К сожалению, объем делопроизводства распух и такую возможность уже приходится учитывать. Жизнь закончилась. Началась каторга. Голова пухнет, глаза не хотят смотреть на бесконечные колонки цифр, в ушах звенит, мысли путаются… Сон превратился в продолжение рабочего дня. Карта Центральной Европы, в моем рабочем кабинете, в буквальном смысле слова живет отдельной жизнью. Каждые два-три часа оперативный дежурный наносит на неё новые отметки или переставляет воткнутые флажки. Затем — фотографирует новый вид намертво закрепленным в специальном зажиме фотоаппаратом. Потом, когда кадров накопится много, из них смонтируют фильм и можно будет задним числом прикинуть динамику событий. Вдруг, там обнаружатся закономерности или устойчивые ритмы? Очень хочется надеяться. Надоело действовать в режиме аврала…
Единственное светлое пятно — сетевой график строительства каменной взлетно-посадочной полосы на аэродроме. Объем воздушных перевозок, если мы верно представляем развитие событий, в ближайший месяц возрастет троекратно. «Грунтовка» такой нагрузки не выдержит. Пока работы идут с опережением сроков. От запасов продовольствия в подвалах Розенберга, такими темпами, скоро останутся рожки да ножки и можно будет заняться их переоборудованием под более современные хранилища… Практически закончена площадка для дегазации оборудования и склад химических боеприпасов. Двойное ограждение из колючей проволоки, на новеньких деревянных столбах с изоляторами, вызывает у местных нездоровый интерес. Особо отчаянные уже успели на себе оценить действие «отталкивающего режима» (импульсы напряжением 5 кВ с частотой следования 1 Гц). К сожалению, другого способа надежно отвадить любопытных от смертельно опасного места, ещё не придумали. Мечта огородить таким же образом весь аэродром, пока неосуществима. А жаль… Табун — не слезогонка. Взлет, посадка особенно дегазация возвращающихся после боевого патрулирования самолетов с опустевшими выливными приборами — отчаянно опасный аттракцион. Пока (тьфу-тьфу) обходится без ЧП, но обильное орошение ВПП и рулежек содовым раствором твердости грунта, мягко говоря, не способствует. Грязища, по весне, в Германии и без того знатная. Почти как у нас…
Похвалюсь. То ли от недосыпа, то ли от вредности, у меня прорезались способности к комбинаторике. Ну, это когда на тебя вываливается груда фактов и надо спешно привести их в систему. Хоть как-нибудь, но моментально. Раньше я так не умела, теперь — насобачилась. Ощущение — словно играешь в быстрые шахматы или собираешь мозаику из причудливо нарезанных кусков плотного картона. Тр-р-рак! И сложилась картина. Мама говорит, это прорезался административный талант, унаследованный от бабушки. А мне кажется, что не в предках дело. Если бросить ребенка в воду, и он сразу же не утонет, то довольно скоро, яростно барахтаясь, худо-бедно поплывет. На детях варварский метод работает почти безотказно. Взрослым — приходится гораздо хуже. По себе знаю. Не забыть подать предложение, что в программу лагерных тренировок для подростков надо включать задачи «сверхоперативного администрирования». Вожатые-то их решают, по необходимости, а не худо бы учить всех поголовно. Лишних знаний не бывает. Никогда не знаешь, что и когда пригодится.
Методика описанной процедуры дегазации родилась от великой нужды. Помню, как по радио получили победный рапорт об уничтожении с воздуха первой банды крымских татар. Точно по наставлению… Самолет обнаружил походную колонну. Для определения скорости и направления ветра — отстрелил дымовые шашки, а затем — прошелся на малой высоте с работающими распылителями и ещё немного покружил, фотографируя результаты. «Aqua Natalie» показала себя во всей красе. Сразу — никто и ничего не понял. Через минуту — среди татар вспыхнула паника. Первые симптомы отравления табуном — это мгновенный острый миоз (сужение зрачков) и затруднение дыхания. Ужас… Мечущиеся лошади с людьми сбились в кучу-малу… да так в ней замерли. А дальше — встала проблема. Этот же самый миоз и спазмы бронхов. У пилотов, ага… Кабина-то не герметична. Во время повторных пролетов, на малой высоте, зараженный воздух попал в систему вентиляции. К сходным казусам, при работе с хлорпикрином, народ попривык (кашляя и утирая слезы, дотянули бы до аэродрома на голой гордости), но табун — дрянь в сто раз более ядовитая, чем привычная слезогонка. И сработал животный страх — «скорее домой». Пока опомнились, горючки, для возвращения в Азов (к месту базирования химической эскадрильи) — не осталось. А у нас, в Кронахе — ни газоубежища, ни оборудования, ни специалистов. Бывает…
За несколько часов полета, ухудшения состояния не наступило. Повезло… Но, сели буквально на ощупь, загромоздив полосу. И что прикажете с красавцами делать? Снаружи-то самолет, наверняка, забрызган ядом от носа до хвоста, да и выливные приборы надо срочно освобождать от остатков отравы. А как подступиться? И медлить — нельзя. Без обдува свежим воздухом пары табуна вот-вот проникнут в кабину и тогда — экипажу хана. Вот тут меня и осенило. Огнетушители! Их, согласно правилам пожарной безопасности, на аэродроме множество. В каждом, как минимум — ведро крепкого водного раствора соды. То есть, слабой щелочи. Плюс — пенообразователь. С горя, на скорую руку — сойдет. Рявкнула, по трансляции… Подорвались, залили самолет пеной так, что еле крылья видно. Снаружи и внутри… А для пущей страховки — и взлетно-посадочную полосу. Вытащили ребят, вкололи антидот. По закону подлости атропин хранился в аптечке, а не отдельно, готовым к употреблению. Когда начался миоз, разобрать надписи на этикетках было уже невозможно. Промыли баки и трубки распылительной системы раствором каустической соды… Перевели дух и начали думать… С одной стороны — вроде управились. С другой стороны, что скажет полковник Мак-Гроув? Ух, он и выдал… Прямо в прямом эфире, по 21-му каналу… На русском, английском и по латыни. Вероятно, для пущей академичности.
Как водится, пока события происходили, все смотрели и слушали. А стоило ситуации разрядиться, эфир наполнил галдеж и лай. Кроме того, шоу, с заливанием самолета и ВПП пеной из огнетушителей, наблюдали толпа строителей, гарнизон Розенберга в полном составе и добрая половина городского населения. Соколов, получив доклад, выразился в стиле «Ну, вы там, блин, даете!». С замиранием сердца ждала, как отреагирует Фриц. У координатора проекта — права диктаторские. А тот — повел себя на удивление миролюбиво. Все живы? Дело сделано? Штатные огнетушители пригодились? Da
Вечером, правда, поинтересовался, насколько опасно случившееся? Всё же разница в темпераменте у нас колоссальная. Как умела — объяснила… Мак-Гроув — в ярости, кто анализировал аэрофотоснимки — в восторге… Всё произошло почти правильно, так как в Азове аэродром маленький. Персонала — мизер. Оперативно произвести такую же скоростную дегазацию там вряд ли бы сумели. А летать в наглухо закрытых скафандрах химзащиты — считай, медленное самоубийство. Получается, сам собой получился сравнительно оптимальный вариант… «Первый блин комом», иначе говоря… Das ist schade! (Очень жаль!) Das gefallt mir nicht! (Это мне не нравится!). Как будто я — радуюсь… Потом озадачил — Was ka