Ленин в жизни

Р. Пейн. С. 482

Ящики его стола были всегда заперты, за исключением верхнего левого, в котором он складывал все бумаги со своими распоряжениями. Отсюда мы вынимали их по нескольку раз в день для немедленного исполнения.

Л. А. Фотиева. Цит. по: Фишер Л. С. 680

Поражало огромное количество ручек и карандашей, усердно отточенных и острых, как пики. Были тут два перекидных календаря, две пары больших ножниц, перламутровый нож для разрезания бумаги, клей в пузырьках с резиновыми пробками, чернильница затейливой работы и пепельница в форме морской раковины. И, кроме того, коллекция разнообразных подарков, которые подносили Ленину. Среди них заслуживает упоминания большая статуэтка чугунного литья, изображающая обезьяну, сидящую на груде книг, которая сосредоточенно разглядывает человеческий череп. Эта композиция стояла на самом видном месте, преобладая над прочими вещицами, и производила жутковатое впечатление.

Р. Пейн. С. 483

А как одевался Владимир Ильич! Боюсь, что у него был всего один костюм. Очень чистый, опрятный, всегда аккуратно выглаженный (Владимир Ильич вообще не терпел никакой неопрятности, распущенности), но уже изрядно поношенный и, что ни говори, всего один. От силы два, не больше…

П. Д. Мальков. Цит. по:В. Е. Мельниченко [1]. С. 17

…Костюм на нем, как правило, поношенный, но чистый.

А. В. Бельмас. С. 127

На свою одежду обращал внимания мало. Думаю, что цвет его галстука был ему безразличен. Да и к галстуку относился как к неудобной необходимости.

Н. К. Крупская. С. 370

Одежду Ленина, как писал в газете Нью-Йорк Уорлд от 21 февраля 1920 г. Линкольн Айр, «трудно описать: грязноватый мягкий белый воротничок (даже грязные белые вортнички стали редкостью в России), черный галстук, коричневый костюм, брюки заправлены в валенки — самый теплый вид обуви».

Л. Фишер. С. 604

Одевался Владимир Ильич, так же как и его семья, более чем скромно. При всем своем старании я никак не могу припомнить, видела ли я за время своей работы в СНК на Ленине новый костюм или пальто. Нет человека в нашей стране, который бы не знал фотографии Ленина в зимнем пальто с каракулевым воротником и в каракулевой шапке-ушанке; они были несменяемы. К вещам Ленин относился очень бережно и аккуратно...

Сотрудница аппарата Совнаркома Бричкина.

Цит. по: В. Е.Мельниченко [1]. С. 17

Однажды после ухода бухарской делегации, в тот час, когда В. И. обыкновенно уходил домой обедать, дверь в кабинет из залы заседания оказалась запертой изнутри. Предположив, что ее запер сотрудник ВЧК, охранявший другую дверь, и обеспокоенные тем, что поручения В. И. останутся невыполненными, мы подняли отчаянный стук в дверь. Через несколько минут ее открыл улыбающийся В. И. Он был в национальном бухарском халате, который ему подарили бухарцы и который ему вздумалось примерить.

Л. А. Фотиева. Цит. по: Фишер Л. С. 680

Ленин не переносил жизни скопом, в «коммуне», в доме, «где все окна и двери никогда не запираются, постоянно открыты на улицу, и всякий проходящий считает нужным посмотреть, что вы делаете». Он был скрытен. Он не любил, чтобы заглядывали, как он живет. Идя на дополнительный расход, он всегда искал отдельной квартиры, в крайнем случае, изолированных комнат, где мог бы быть chez soi, в привычной для него обстановке, со всеми нужными ему книгами. Во время первой революции, приехав нелегально в Петербург, он страдальчески чувствовал, что выбит из усвоенного им порядка жизни. Ему приходилось жить у разных лиц, обычно в хороших, комфортабельных квартирах, хозяева которых предоставляли ему все, что нужно, и тщательно избегали какого-либо вмешательства в жизнь их гостя. И все-таки всюду в этих чужих квартирах он чувствовал себя скованным, обузой для других. Этот человек, свергавший буржуазную планету, был очень «стесняющимся», боящимся стеснить других. М. П. Голубева рассказывает: «В 1906 году у меня была штаб-квартира для свиданий Владимира Ильича с членами Центрального и Петербургского Комитета. Владимир Ильич всегда приходил первым, ни разу не опоздал. Зная, что каждый из нас считает за честь предоставить в его распоряжение свою квартиру, зная мое личное хорошее отношение к нему, Владимир Ильич, тем не менее, всякий раз извинялся и говорил: «Вот опять часа на два придется занять вашу квартиру». В местечке Огльбю, близ Гельсингфорса, в конце 1907 года, прежде чем бежать снова в Женеву, Ленину пришлось прожить некоторое время у двух сестер-финок «в изумительно чистенькой и холодной, по-фински уютной, с кружевными занавесками комнате... где за стеною все время шел смех, игра на рояле и болтовня на финском языке», — рассказывает в своих «Воспоминаниях» Крупская. Ленин писал тогда об аграрной программе социал-демократии в революции 1905—1907 годов и по обыкновению ходил по комнате. Не желая беспокоить хозяек стуком шагов, он «часами ходил из угла в угол на цыпочках».

Н. Валентинов [1]. С. 2627

Под разговор писать не мог (не любил), нужна была тишина абсолютная.

Н. К. Крупская. С. 371

Ленин не только был способен «стесняться», но у себя, в семейной обстановке, он мог предаваться и некоторым сентиментальным реминисценциям. Например, живя в эмиграции, он любил но вечерам подолгу рассматривать альбом с фотографиями всех своих родных. Уехав из Пскова за границу, он из предосторожности (в альбоме была и карточка повешенного брата) не взял его с собой, но очень скоро попросил мать при первой возможности этот альбом ему выслать: «Дорогая мамочка!... Я уже успел соскучиться по карточкам и непременно буду просить Надю привезти мой альбом, а если будут у вас новые карточки, то присылайте» (письмо от 27 января 1901 года).

Н. Валентинов [1]. С. 27

Здесь мне хочется рассказать такой курьезный случай. Однажды Владимир Ильич, зайдя к нам, неожиданно застал у нас за чаем типичнейшую буржуазную даму, в шелках и бриллиантах (одно из эмигрантских «денежных» знакомств). Признаться, мы несколько смутились. Последовало обычное представление друг другу новых знакомых, и, к нашему немалому удивлению, Владимир Ильич галантно расшаркался, присел к столу и за чашкой чая затеял с этой дамой самый непринужденный разговор. К сожалению, тема разговора не запомнилась. А после дама спрашивала нас: «Кто этот милый интересный господин?» Изумлению ее не было границ, когда она узнала, кто это был.

В. А. Карпинский. С. 44

— В общении русский он был человек. Ну и пустых разговоров с ним я не знаю. У него и роль была такая в жизни. Но вместе с тем он простой, душевный человек.

В. М. Молотов. Цит. по: Чуев Ф. И. С. 293

Бросается в глаза его стремление вести свою жизнь по раз навсегда твердо заведенному порядку. В этой области он был консервативен до крайности. Под давлением обстоятельств ему приходилось выбиваться из начертанной колеи, но при первой же возможности он спешил к ней возвратиться. Его идеалом было точное расписание дня — время сна, работы, еды, отдыха, прогулок. Обязанности редактора, политического руководителя принуждали его к постоянным встречам и разговорам со множеством людей. Они для него были и нужны, и интересны, но он и в них хотел внести порядок. Быть целый день на людях, часами и часами говорить с ними, как это делал его товарищ по редакции Мартов, было вне его сил. Он без насмешки, серьезно, с каким-то ужасом говорил: «Мартов может одновременно писать, курить, есть и не переставать разговаривать хотя бы с десятком людей». В первые годы эмиграции Ленин так уставал от разных деловых и неделовых разговоров, что делался от них совершенно больным и неработоспособным. В Мюнхене, пресекая визиты к себе и разговоры в неположенное время, он отправил Крупскую просить Мартова больше не ходить к нему. «Условились, — сообщает Крупская, — что я буду ходить к Мартову, рассказывать ему о получаемых (для редакции) письмах, договариваться с ним». Сутолока отягощала Ленина.