Черное сердце

Незаметно подкравшуюся тишину нарушает вой сирены – бросаю настороженный взгляд в окно. Мы плавно двигаемся в пробке. Пестрящие огни магазинов и бутиков на первых этажах, ослепляют. Мимо проносится скорая - пролетает стремительно и оглушающе громко: вырывает из межпространства, где зависала на долю секунды. Чуть встряхиваю головой, возвращаясь в реальность. Мы сворачиваем к обочине и останавливаемся. Я как заворожённая вновь уставляюсь на отражение. Всматриваюсь до рези в глазах – ни тени… ни другой женщины… никого… Померещилось? Не успеваю додумать, дверца с моей стороны отворяется. Отрешённо кошусь на шофёра, он терпеливо ждёт... Тихо, но протяжно выдохнув, аккуратно прячу зеркало обратно в коробку, убираю в сумочку, беру цветы и выхожу.

***

- Всем привет, - целую друга нашей семьи – Мичурина, потом мужа. Вадим помогает сесть, придвигает за мной стул. Наш излюбленный ресторанчик, где не требуется обязательный дрес-код. Очень удачно и удобно, в связи с трудным рабочем днём и ленью, переодеваться к ужину согласно регламенту и этикету, что на сегодняшний день весьма популярно. К тому же недалеко от дома. Тихий, скромный, уютный суши-бар, в современной стилистике японской кухни. В интерьере преобладают: золотые, чёрные, белые и красные цвета, атрибутика – иероглифы, лёгкие занавески и симпатичные декоративные фонарики.

– Ты не сказал, что Костик будет, - не зло понукаю мужа. - Надеюсь, ничего серьёзного? - Улыбки стираются с мужских лиц. Вадим бросает настороженный взгляд на друга. В душе нарастает тревога, кишки точно стягивает в узел. Смотрю на одного, потом на другого: - Мальчики, что случилось?

- Ничего страшного, - отмахивается Вадим привычным жестом. - Ерунда, - устраивается напротив, но в каждом движении читаю напряжение и нервозность. Сомнение укрепляется. Муж с напущенной беспечностью вновь мило улыбается. Кладёт руки на стол, сцепляет ладони домиком: – Я уже сделал заказ. Твоё любимое…

- Отлично, - бурчу, всё ещё всматриваясь в Вадима. Есть не хочется, но обидеть любимого не решаюсь. В поведении мужа сквозит неловкость, в серых глазах - нерешительность. Когда-то Ивакин казался невероятно красивым, а сейчас… Седые волосы тяжёлой копной хоть и лежат волосинка к волосинке, но в них нет былого блеска. Морщины сильнее обычного врезаются в лоб, смешинки возле глаз и губ похожи на паутинки. Кожа бледноватая, с лёгким оттенком синевы, на щеках редкие красноватые полопавшиеся сосудики. Вадим старше меня на двенадцать лет. Это не пугает и даже не мешает в общении. Хотя начинаю замечать, что за последнее время муж физически сдаёт. Чаще нахожу его дома спящим или дремлющим перед телевизором. Он давно не ходит в спортзал, и всё больше пьёт лекарства.

В голове разрастается боль – беспокоит давно и довольно прилично. Либо мучительно тянущаяся, либо резкая, словно в виски иглы вонзают. Очертания мужа расплываются, краски сгущаются, и вскоре Вадима уже окутывает зеленоватая дымка-аура. Смаргиваю – галлюцинация не проходит. Чёрт! Забыла принять лекарство! Ещё в машине надо было, когда видение женщины померещилось. Суетливо вытаскиваю, прописанные Андреем Николаевичем таблетки из сумочки. Выдавливаю круглую пилюлю и запиваю водой, услужливо протянутую мужем.

- Опять боли? – хмурится Вадим, глаза, цвета плаксивого неба, подозрительно сужаются.

Нехотя киваю. Ивакин сжимает губы в трубочку и сразу же растягивает в узкую полосу. Так! Знакомое выражение лица. Муж очень недоволен. Мило улыбаюсь:

- Всё отлично, просто устала, - бережно глажу его руку. Не хватает, чтобы он распереживался. Ему нельзя. Я как на иголках после его сердечного приступа, с которым недавно загремел в больницу. Не дай бог повторится! - Сейчас отпустит, - заверяю спешно.

Ища поддержки, бросаю взгляд на друга. Всегда подтянутый точно не адвокат, а спортсмен, Константин выглядит без сомненья лучше мужа. Смоляные волосы, хоть и редкие, но всегда зачёсаны и в геле. Цепкие почти чёрные глаза, кажется, не упускают ничего – ни единой мелочи. Удлинённый, зауженный аристократический нос и жёсткая полоса рта, придают лицу строгости и некоего величия. В нём ощущается лоск и не наигранная интеллигентность. Зачастую, не скажешь, о чём реально думает – он из тех, кто оставляет бурные эмоции за маской непринуждённого собеседника и часто улыбается одними губами. При этом очень жив на язык, а когда собирается тесная компания лишь близких знакомых, в хохмах, язвах, шпильках Мичурина не перещеголять. Только потом осознаю: по сути, разговаривали ни о чём.

Костик будто слышит немую просьбу:

- Вадим, - привычной манерой чуть поднимает уголки губ в подобие улыбки. - Андрею работу не добавляй. Лучше не затягивай разговор с Витой и домой - отдыхать.

Вот теперь не на шутку беспокоюсь:

- Мальчики, - облокачиваюсь на стол, - вы меня специально волнуете? Что за недомолвки?.. – осекаюсь, официант как тень, расставляет наш заказ и только уходит, продолжаю: - Вадим, - придаю голосу строгости, - что случилось?

- Витусь, - бубнит под нос муж и медленно ковыряется в тарелке с салатом, - может, сначала поедим?

- Издеваешься? – тихо негодую.

Вадим с небольшой заминкой и явным нежеланием кивает Константину. Мичурин деловито выуживает из бизнес-чемодана, с которым, по-моему, никогда не расстаётся, папку. Протягивает мне.

Руки подрагивают, в сердце колет - отодвигаю квадратную тарелочку с овощными суши и открываю документы.

«Завещание» - бросается в глаза верхняя надпись.

Кошусь на мужа. Серьёзен, даже скорее, печален. Промачивает салфеткой губы и пригубляет воды. Перевожу взгляд на Костика – откинувшись на спинку стула, потягивает вино. Вновь уставляюсь на документ.

Завещание

Город Санкт-Петербург

Одиннадцатое марта две тысячи тринадцатого года

Я, Ивакин Вадим Алексеевич, 1971 г.р., проживающий в городе Санкт-Петербурге, по улице Художников, в д. восемьдесят семь, квартира четыре, находясь в здравом уме и ясной памяти, настоящим завещанием делаю следующее распоряжение:

1. Всё моё имущество, какое ко дню моей смерти окажется мне принадлежащим, в чём бы таковое ни заключалось и где бы ни находилось, завещаю моей жене, Ивакиной Вите Михайловне.

2. Содержание статьи 1149 Гражданского кодекса РФ мне нотариусом разъяснено.

3. Текст завещания записан нотариусом с моих слов и до его подписания прочитан мною лично в присутствии нотариуса Мичурина Константина Петровича.

4. Настоящее завещание составлено в двух экземплярах, каждый из которых собственноручно подписан завещателем Ивакиным Вадимом Алексеевичем. Один экземпляр завещания хранится в делах нотариуса города Санкт-Петербурга Мичурина Константина Петровича, а другой экземпляр выдан завещателю Ивакину Вадиму Александровичу.

Размашистая подпись в конце документа явственно сделана рукой мужа. Отличительная буква «в»: витиеватая, царственная, к тому же красующаяся в печати семьи. Оттиск на перстне, с которым Вадим никогда не расстаётся. Когда познакомились, рассказал: семейная реликвия, передаётся по наследству. Талисман, амулет, называй, как хочешь, но он приносит удачу.

- Что это? – собственный голос выводит из коматоза, но ко всему прочему, вопрос звучит глупо. Торопливо мотаю головой: - В смысле, зачем… - ещё глупее. Шумно втягиваю глоток кислорода и перевожу дух: - Вадим, - хмуро смотрю на мужа, - что, чёрт возьми, случилось?

- Почему для решения написать завещания что-то должно случиться? – Ивакин отставляет бокал. Облокачивается, не сводя холодных глаз, сцепляет в замок ладони.

- Не понимаю, - смягчаю тон, пытаюсь достучаться до правды, - с чего вдруг озадачился завещанием?

- С того, что не молодею, солнышко моё. Хочу быть уверенным, что всё, что у нас есть, в случае моей смерти достанется тебе.

- Вадимушка, мы женаты официально…

- Помню, - наконец, муж очаровательно улыбается и лёгким жестом поддевает кончик моего носа: – Поэтому под моим завещанием, ты найдешь и своё – идентичное моему.