Черное сердце

- Ал, - несмело шагаю ближе. Щурюсь, рассматривая воришку. На миг замирает, бросает взгляды по сторонам, явно оценивая шанс на побег. Кусок камня прижимает к груди, и осторожно ступает к ближайшей стойке с книгами. Резко навожу клинок и чуть покачиваю: даже не думай ещё двинуться. Воришка не повинуется – снова дёргается. Хлёстко прорезав воздух лезвием, надрезаю плечо наглеца. Он не сдаётся - уворачиваясь от моих разящих ударов, выкручивает немыслимые пируэты, будто лихой акробат и всё же замирает прижатым к стене, вытянувшись будто струна. Острие грозно упирается ему в горло. В жесте воришки обречённость, смирение - медленно тянет за шапочку-капюшон, лишь открывающую глаза. Через секунду вижу милые черты возлюбленной, и сердце перестаёт биться – я угадал, но от этого только хуже.

– Что ты… - осекаюсь, мысли носятся бессвязной группой. Теряюсь, мешкаю: - Зачем?..

- Зепар, так надо, - тихо оправдывается демонесса. – Прошу, позволь мне уйти. – Коварные дуги бровей съезжаются на переносице, чёрные глаза проникновенно гипнотизируют, коралловые губы остаются без тени улыбки.

- Ты же знаешь, что не могу! - горячусь, но против воли опускаю клинок и будто в прострации отступаю. – Как ты смогла пробраться незамеченной? Тебя должны были услышать…

- У меня есть сила, - чуть медлит с ответом Алберита, смотря в упор.

- Лишь ангел способен… - умолкаю и подозрительно щурюсь: - Михаил тебе отдал свою душу?

- Нет, - торопливо мотает головой демонесса - тёмные волосы, убраны на затылке в тугой пучок. - Ты меня знаешь, я бы никогда не приняла такой жертвы от любимого.

- Неправда, - взрываюсь негодованием. – Та, которую я знал и любил, потребовала бы её, или завладела хитростью, коварством.

- Возможно, - мягко соглашается Ал, - но я меняюсь…

- Молчи! – свирепею. - Ты предала даже не меня - своих братьев, сестёр, господина…

- О чём ты, милый?!. – сочувствующий тон раздражает ещё больше, пыхчу яростней. Алберита улыбается уголками полных губ: - Мы дети одного бога, лишь оступившиеся…

- Бред! Мы враги! Стоим по разные стороны! – перекрикиваю ересь, явно навеянную Михаилом. – Как ты прошла границу незамеченной? – чеканю вкрадчиво. - Талисман? Амулет? – вновь перехожу на повышенный тон. - Заклятие? Откуда сила? – требую рыча, стискиваю клинок до жалобного скрипа.

- Она во мне, - немного дрожит мелодичный голос Ал. Её аккуратный нос и упрямый подбородок надменно вздёрнуты.

- Ты… - теряю речь. Неверующе перевожу взгляд на живот любимой, но он пока не выделяется - ни намека на беременность. От негодования глаза застилает дымка злобы, но не успеваю их воздеть - на голову обрушивается оглушающая тяжесть.

Проваливаюсь в звенящую темноту и также стремительно выныриваю.

Голова раскалывается, плохо понимаю, где я и что со мной. Со всех сторон летит мерзкий гул, точно над ухом жужжит рой ос. Гвалт формируется в обрывочные слова:

- Он отпустил…

- Предал…

- Дал уйти…

- Убить отступника…

- Прогнать…

- Уничтожить…

- Пусть дьявол вершит суд…

Мутным взором оглядываюсь. Очертания огромной каменной залы неточны, но вроде валяюсь на полу перед пустым троном дьявола. Невысокие серые ступени сейчас бесконечно далеки. Меня окружают братья и сёстры. Бесформенные тени медленно, спонтанно материализуются в людские личины. В размытых образах нет сочувствия – лишь презрение, гнев, злоба. Так и вижу, как они меня раздирают на куски от ненависти.

Подняться не получается. Тело болит так, словно бульдозером проехались, а потом, добивая, полбашки снесли. Порываюсь дотронуться до лица – но руки висят плетьми. Ноги не слушаются – явно переломаны. Гвалт возбуждённых голосов умолкает недружный строем.

Ощущая себя куском отбитого мяса, силюсь… фокусируюсь – глаза затёкшие, картинка расплывается, но не заметить господина невозможно. Великан гордо восседает на троне, словно сам Господь Бог, хотя так и есть, по крайней мере, для жителей Ада. Огромный человеко-козлоподобный, - любимая ипостась господина, - с толстыми длинными спиралевидными рогами. Лицо вытянуто. Из-под массивных надбровных дуг недобро сверкают нефритовые глаза с продолговатым жёлтым зрачком, постоянно меняющим и размер, и наклон – то узкий, то широкий, то продольный, то поперечный. Крылья расплющенного носа-картошкой яростно вздрагивают, из ноздрей чуть заметно клубится сероватый дым. Большой рот от уха до уха с губами-плюшками - скалится. Широченная шея плавно перетекает в невероятно мощные плечи, грудь, будто выкована из бронзы. Линии мускулистых рук завораживают чёткостью лепки. Здоровые ладони-кувалды с толстыми когтистыми пальцами, сжимают подлокотники трона. Фигура сужается к торсу с рельефным прессом кубиками. Крупные оголённые ноги заканчиваются алмазными копытами. Из одежды – лишь кожаная набедренная повязка.

- Ты упустил вора! – зал неспешно наполняет рокочущим металлическим голосом, глубоким и свирепым. Испуганный «гул» приспешников благоговейно соглашается. – Оправданий нет. Похищен важный камень! Ты признаешь себя виновным?

Каждый звук, словно раскалённым железом по нервам. Через «не могу» силюсь открыть рот:

- Да… - собственный голос – чужой. Хриплый, булькающий. Захожусь надсадным кашлем - во рту сахарная пряность. Сплёвываю багровый сгусток.

- Пощады не жди! – громыхает злобой дьявол и величественно встаёт. Спускается по ступеням. Прислужники хватают меня с обеих сторон под руки и грубо поднимают на колени. Тело уже не стонет от боли - орёт, срывая глотку. На миг теряю сознание – окутывает тишиной, покоем - и стремительно возвращаюсь к жестокой реальности. Безжалостно, точно сдирая скальп, меня дёргают за волосы, заставляя глядеть на дьявола. Что есть сил, удерживаю голову высоко – слабости не покажу. Да, виновен, но меня «огрела» невиданная сила.

- Тебя ждут семь кругов Ада, - зловеще повелевает господин. - Семья пройдёт через твоё тело и заберёт по кусочку от собранных душ за все тысячелетия. Оставят самую малость, чтобы ты проникся всей болью и познал истинное горе, когда будешь подыхать среди живых на Земле. Ни одна собака тебе не посмеет помочь!

Прикладывает ладонь к моей груди, где неистово бьётся обречённое сердце:

- Клеймо отверженного - твоё по праву! – Рука господина задаётся пламенем. Янтарный сгусток собирается на плече, неспешно перетекает ниже. Дьявол надавливает - нестерпимая боль пронзает тело, появляется запах палёного мяса. Креплюсь, как могу - чтобы не закричать в голос, до скрипа и хруста сжимаю зубы. Вновь теряю сознание, но глухой удар приводит в чувства.

- Поведу тебя по ступеням Царства теней, - едва просачивается голос дьявола сквозь звон в ушах. - Это даже не ступени, а лабиринты, которые заканчиваются исключительно тупиками. Кладбище всех надежд, иллюзий. Только похоронив их, сможешь идти дальше к истинному владычеству над собой и миром людей. Лишь смерть твоих пристрастий и всего, что дорого, может тебя освободить. Пройдя через мрак смерти, через кромешную темноту, можно возродиться и очиститься. Единственная жертва, которая от тебя принимается – ты сам. Убив в себе человека, сможешь найти путь домой и получить в подарок благодать мою. Эта мысль настолько тебя захватит, что почувствуешь неистовое желание сгореть в Адском пламени. Настанет время, и ты будешь молить о забвении. Откажешься от перерождения в мирах Вечности моей, но, только одолев эти испытания, окупиться кровью душа твоя!

От новой порции боли стенаю, точно насквозь пробивает стрела. Ускользающим взглядом замечаю: из меня вытекает тень и, материализуясь, отходит в сторону уже демоном в человеческом обличье, за ним следующий… и так бесконечно много… Не сопротивляюсь, лишь от ударной волны очередного брата или сестры, выдирающего из меня кусок жизни, чуть дергаюсь вперёд… Мучительно, но к пыткам физически привыкаю – боль тускнеет, притупляется. Единственное, что останется со мной, пока не умру окончательно – память. Когда душу разбирают по частям – кромешный, абсолютный Ад. Лишаешься сил, знаний, воли, связи с господином, могущества…