Страница 38 из 40
– Замечательно, – одобрил Евгений, – лучше и не скажешь…
– Он, конечно, сник, – продолжал Андрей, – но больше не настаивал. Хотя не исключено, что начнет ещё с тобой торговаться… Между прочим, я приобщил к предстоящим событиям твою знакомую журналистку – пусть разнесёт новость по всему свету.
– Тоже правильно, – кивнул Евгений. – Надо освещать все этапы процесса. Чтобы уж никаких сомнений не оставалось…
Теперь надежды вместе с замыслами и улыбками удачи виднелись уже в ближайшем будущем, в котором можно не опасаться преследований и шантажа – сегодня у них в союзниках было само государство. Наконец-то близилось к благополучному завершению дело, потребовавшее стольких трудов, неимоверных усилий, испытаний, осложнений и проблем, что казалось неразрешимым. Ещё недавно они чувствовали себя словно на дне глубокого колодца, из которого карабкались по веревке к синему клочку неба, маячившему далеко вверху, взбирались мучительно медленно, срываясь и трудно преодолевая каждый метр, приближающий их к свету. Но вот он уже показался. И оттого все были в приподнятом настроении. Наверное и не бывает так, чтобы всё сразу удавалось, рассуждали они, так даже неинтересно было бы жить: только пожелал – и тут же исполнилось. Недаром говорят «сладость победы»: она тогда и сладка, когда для её достижения приходится попотеть и потерпеть. А они терпели достаточно.
Хорошие новости подействовали на всех умиротворяюще и, обговорив главное, они незаметно переключились на повседневность.
– Как у тебя с Варей? – поинтересовалась Лора. – Ты, дружок, нам так ничего и не рассказал…
– Нормально, – отозвался Андрей. – Никаких вопросов не задавала. Решили…
– Ну вот видишь? – прервал его Евгений. – А я что говорил! Это же умная женщина…
– Уже подали заявление в ЗАГС, – со счастливой улыбкой продолжал Андрей, так что скоро свадьба.
– Вот счастье-то! – с искренней радостью воскликнула Лора. И тут же, без всякой связи с предыдущей новостью перешла к тому, что волновало её все прошедшие месяцы: – А когда я дождусь своей радости? – Она укоризненно посмотрела на мужа.
Евгений удивленно поднял брови, не сразу включившись в ход её мыслей.
– Ну ты же знаешь, о чём я… То, что ты намерен сделать для меня и что обещал…
– А-а, да. Дождешься, дождешься. Я с Феликсом советовался на этот счёт, у него есть наблюдения и они почти совпадают с моими соображениями. Так что дело за донором.
– Я тоже время не терял – был на днях в морге университетской больницы, – сказал Андрей, знакомый с тревогами Лоры и подключившийся к поискам. – И по-моему там есть подходящий объект – девушка, погибшая при пожаре в общежитии. Русая, синеглазая – схожий тип. Кажется, то, что надо.
– Тогда всё, проблема решена, – сомкнул ладони Евгений. – И вперед, завтра же займусь.
Лора с удовольствием разглядывала себя в зеркало, любуясь переменами, наступившими в её внешности после манипуляций Евгения. Едва заметные паутинки морщин, протянувшиеся было от крыльев носа к краешкам губ, исчезли совсем, как и «гусиные лапки», уже намечавшиеся в уголках глаз. Кожа натянулась и приобрела атласную упругость и блеск. «Теперь никаких кремов еще лет десять не понадобится», – с удовлетворением подумала она и переключилась на глаза: их цвет стал явно ярче. Её трудовые руки, предмет особого беспокойства Лоры, тоже помолодели, кольца и браслеты теперь только подчеркивали их природную красоту. Да, девушка, невольно ставшая её скорбным донором, была хороша собой.
Лора улыбнулась, вспомнив удивление родителей мужа, приехавших их навестить. Свекровь в восхищении даже всплеснула руками: «Какая юная красотка! Ты, конечно, и раньше была хоть куда, а сейчас и вовсе загляденье!» Сейчас, когда опробовались в больницах и широко освещались методы лечения их «пропавшего» сына, не было препятствий, ничего подозрительного в том, что старики навещали невестку и внуков, их оживленные голоса доносились из соседней комнаты.
– Мама, у меня осталось после Лоры некоторое количество субстанции, давай я тебе введу, – говорил Евгений. – Это не для красоты, а для продления жизни. А папе я потом подберу.
– Нет, сынок, не надо. Оставь Богу богово.
– Но ведь Бог и отвёл нам по 130–150 лет, а мы живем вдвое меньше, – возразил Евгений.
– Что поделаешь, такие условия. Но когда я думаю о смерти, меня утешает мысль, что с ней придет для меня конец и всем тем ужасам, которые сыплются со всех сторон – грабежам, похищениям людей за выкуп или в рабство, заказным убийствам, насилиям над детьми…
– Но не всегда же так будет. Уже что-то налаживается…
– Что налаживается? Всё становится только хуже! Я вычитала в солидной газете, что преступления в отношении детей за каких-то три-четыре года выросли в шестьсот с лишним раз! Это как? А педофилов продолжают выпускать из тюрем досрочно – за примерное поведение… Ребенка невозможно одного отпустить в школу – неслыханное дело в моё время!
– Да, мама, это так, но…
– …И вообще, что хорошего можно ждать от страны, – продолжала мать, – в которой одни грабанули в личную собственность все её природные богатства и уже не знают, какую бы ещё яхту купить, а другие роются в помойках, чтобы на гроши за собранные пивные банки и бутылки купить хлеба… Да что там говорить! О какой справедливости, о каких моральных устоях речь, если дети убивают родителей из-за квартиры, а молодые мамаши выбрасывают новорожденных в мусорные баки! Слава Богу, когда я умру, я ничего этого больше не увижу и не узнаю.
– Вот не думал, что ты у меня такая пессимистка…
– Будешь тут пессимистом, если каждый день слышишь или читаешь такое, что волосы дыбом! Я к этому привыкнуть не могу. Как-то у нас чинил сарай один приезжий. Так он говорил: вот геронтологи работают над продлением жизни. А зачем мне эти 30–40 лет после 70 – скрипение от вечных болезней и недомоганий, если я в свои 28 лет жизни не рад? Дайте мне человеческие условия, чтобы отведенные мне природой 70 лет прожить нормально, а не кормить клопов в пропитанном туалетными запахами общежитии…
– Ну не все так думают, – вступил в спор отец. – Я, например, не прочь пожить подольше. Я жизнелюб и вдобавок любопытный. Помните фильм «Никто не хотел умирать», там ещё Банионис играет? Он одной фразой высказал отношение к жизни, близкое моему: «Лучше смотреть коню под хвост, чем ангелам в лицо…» И потом, мать, я не хочу похоронить тебя, а сам после этого долго здравствовать. Я не буду счастлив.
– Как славно, что вы до сих пор живете душа в душу! – Вошедшая Лора даже захлопала в ладоши. – Подобное не так уж часто встречается…
– Ну… – замялся свёкор, – перестрелки, конечно, тоже бывают, но в основном холостыми зарядами. Так что давай, мать, – вернулся он к прежней теме, – уж вместе продлим свой век, а?
Мать промолчала. Евгений оценил это как добрый знак и решил не оставлять попыток.
Мистер Джеймс Элиот готовился к отъезду домой. Вот-вот он должен встретить репортера, прибывающего ему на смену, а сам отправиться на родину, где возглавит солидный журнал, ориентированный на международную политику. Как и рассчитывал сэр Джеймс, он был по достоинству вознагражден за свою оперативную и успешную деятельность в России, и сейчас, находясь в приподнятом настроении, разбирал свой архив, сортируя по темам наиболее важные публикации, которые могли бы пригодиться в дальнейшем.
За этим занятием и застал его телефонный звонок из Нью-Йорка, такого далекого и желанного. Но звонил совсем не тот, кого бы он хотел услышать, – на проводе был сэр Эдуард Делано Бэкхем. Мистер Джеймс замер с напряженным лицом и папкой в руке, которую забыл отложить в сторону, и словно приуныл – он догадывался, о чем пойдёт речь, и ничего хорошего от этого разговора не ждал. А вдруг сэр Эдуард что-то задумал и станет добиваться отсрочки его отъезда? Именно это никак не входило в планы мистера Джеймса, настроившегося на скорейшее возвращение в привычную среду, да ещё с высоким положением в обществе, и уже предвкушавшего такие близкие и заманчивые перемены.