Конец эры мутантов

– Как это? – недоуменно воззрилась на неё пунцовая от смущения Варя.

– Именно так, – бесстрастно вершила суд начальница. – Ведь в выпуске уже могли быть запланированы театральные новости или юбилеи… – Она сделала паузу, во время которой Варя уже готова была провалиться сквозь землю. – А вы сами решили, что важнее и нужнее…

– Там не было вечера дружбы, – выпалила Варя и протестующе замотала головой, – в смысле такого, каким он должен быть…

– Но ведь «Эпоха» же дала! – Она щёлкнула тыльной стороной ладони по газете, лежавшей с краю стола.

Варя подошла, взяла газету. С последней полосы на неё смотрела группа молодых людей, собранных кем-то у рояля и, судя по разинутым ртам, распевающих песни.

– Фотографию я тоже могла бы дать, – сказала она угрюмо. – Здесь же не информация, а только подпись. А попробуйте дать заметку, если… – И она стала сбивчиво рассказывать о причинах своего поступка.

– Ишь…правдивая душа, – иронически комментировала Дина Еремеевна, – её, видите ли, не вдохновило… Запомните, уважаемая, журналист делает не то, что он хочет или что ему лично интересно, а то, что нужно. То, к чему лежит душа, делайте дома, в нерабочее время…

Но выговаривала она ей как-то вяло, не от души, а скорее для порядка – Варя сразу уловила это. И вид у нее при этом был странный – какой-то весело-ошарашенный, точно у двоечника, вдруг получившего пятёрку по контрольной. Неожиданно Дина Еремеевна расхохоталась басисто и протяжно.

– Нет, вы только подумайте, – говорила она входившим репортёрам, – даже Максиму Семеновичу туда без билета не просочиться, а его, как вы знаете, даже на космодром пускают. А эта пичужка проникла! Да, – качнув головой, подытожила она, – репортёр из тебя получится.

Такой была история её первой заметки. И её первой любви.

Но как, откуда известна этому юноше пусть общая картина её с Андреем знакомства? Теперь она смотрела на него с изумлением и нескрываемым интересом. Она даже не отстранилась, когда он попытался взять её под руку. Правда, не удержалась:

– Вы настолько заняты, что некогда и поухаживать?

– А что я, по-вашему, делаю, если не ухаживаю? – удивился он. – Или слишком необычно, так, что вам даже и не показалось? Правда, некоторые нынче считают, что с умными людьми можно проще…

– Проще можно с проститутками. Андрей замолк, совсем озадаченный. – Ну зачем же так грубо… – И шагнул вперед, оказавшись лицом к лицу с собеседницей. Разволновавшись, любуясь ею, он едва сдержался, чтобы не броситься к ней с объятиями, расцеловать, открыться, признаться, как скучал по ней, как мечтал скорее покончить с этим вынужденным подпольем…

– Меня зовут Сергей, – сказал он хрипло. – Можно я вам позвоню?

– И расскажете, что было, что есть и чем сердце успокоится?

– О, я много чего вам расскажу и предскажу. Например, что вы выйдете за меня замуж.

Он вдруг испугался, что Варя возмутится, пошлет его, и потом непросто будет возобновлять контакты. Но она посмотрела на него расширенными от изумления глазами:

– Ну что ж, как будущему мужу… – и продиктовала телефон.

Андрей решил, что для первого раза достаточно, и с жаром поцеловав Варе руку, быстро распрощался. Она смотрела ему вслед, уже окончательно уверенная, что ей подан какой-то знак от Андрея. Но как этот юноша с ним связан? Что-то неуловимо похожее чудилось ей в них обоих – рост, фигура, голос…Может, это его брат? Но у Андрея, кажется, нет братьев, он детдомовский. Ей вдруг вспомнилось, что Андрей рассказывал о каких-то опытах, которые они с Евгением проводили, Варя даже расспрашивала о них, намереваясь сделать передачу, но Андрей отделывался общими фразами о том, что работа лишь в стадии эксперимента и говорить о ней совершенно незачем. Её въедливый ум улавливал здесь какую-то связь, воображение, которое до той поры блуждало в пустоте, подсунуло вдруг «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда», и хотя она была целиком плодом авторской фантазии, имевшей в основе философский смысл, Варе виделось в ней совершенно другое – превращение. Если не доводить до абсурда, как у Стивенсона, то… Почему бы и нет?

Теперь ей уже не казалось странным и бредовым предсказание незнакомца, что она выйдет за него замуж. Всё как-то намекало, указывало, сходилось. Она все еще не двигалась с места, закрученная смерчем чувств, смешавшихся в растерянность, надежду, удивление, сомнение, среди них преобладала надежда: вот она, кажется, забрезжила долгожданная светлая полоса… Взбудораженная этой интригующей загадкой, Варя в конце концов заставила себя успокоиться и положиться на судьбу. Случай свёл её с Андреем и похожим на него парнем по имени Сергей, случай позаботится и о дальнейшем. Сейчас она хотела одного – чтобы этот таинственный Сергей позвонил как можно скорее.

Простившись с Варей, Андрей помчался в институт в надежде застать Евгения. Это постоянное ожидание будущего, которое никак не наступало, лишало его душевного равновесия, и он хотел решительно положить ему конец. Рабочий день был уже на исходе, но Евгений часто задерживался. Так было и на этот раз. Правда, Акиншин уже собирался домой и стоял над раскрытым кейсом, куда то укладывал журналы и ксерокопии статей, то после некоторого раздумья вынимал, понимая, что дома прочесть за вечер всё равно не удастся и лучше оставить до утра, когда на свежую голову легче думается. Тем более, что сейчас время есть. Это раньше он жил торопясь, пренебрегая усталостью, корпел над брошюрами и рефератами в библиотеках, часами просиживал за микроскопом даже в выходные и отпуска, носился по организациям, добывая приборы и реактивы для своих опытов, спешил фиксировать результаты, томясь слишком медленным продвижением к цели. Теперь, когда он стал хозяином долгих лет жизни, дни стали спокойными, несуетными, а работа – ровной и обстоятельной. Поэтому заполошность Андрея, ворвавшегося в лабораторию, удивила Евгения, округлившимися глазами он выжидательно уставился на товарища.

– Ну? Что случилось? Немцы под Москвой?

– Да ладно тебе, с твоими шуточками, – отмахнулся Андрей. – А дело, между прочим, нешуточное.

Андрей выдернул вилку из телефонной розетки, подошел к двери и запер её – он хотел поговорить по душам без отвлекающих звонков и снующих туда-сюда институтских лаборантов.

– Поговорить надо.

– Давай. – Евгений сел на краешек стола и, покачивая длинной ногой, приготовился слушать.

Меряя шагами тесный кабинет, Андрей рассказывал другу обстоятельства своих отношений с Варей и подробности сегодняшней встречи.

– Придется, наверное, открыться, – заключил он. – Я не вижу другого выхода.

Евгений соскочил со стола и в свою очередь зашагал по лаборатории, несколько минут молча и сосредоточенно глядя перед собой. Этого времени оказалось достаточно для некоторого размышления, после которого он высказал свое заключение:

– Я, конечно, могу ответить как Суворов, когда его спросили о планах: «О том, что знает моя голова, не должна знать даже моя шляпа». И хотя наша ситуация несколько иная, суть та же. Там, где знают двое, будет знать и третий. Я не говорю уже, что в жизни всякое бывает, – к примеру, размолвка. Ты не допускаешь мысли о том, что вы можете поссориться, расстаться – и что тогда? Зачем ей хранить твою тайну?

Такой вывод не удивил Андрея, он сам не раз об этом думал, другого ответа он и не ждал.

– Но ведь Лора тоже знает! – не сдавался он. – А ты не допускаешь мысли, что и с вами может такое случиться?

– Лора – сама участница, это меняет дело, – возразил Евгений. – Но у нас, к сожалению, достаточно посвященных – Бородин, мои родители…

– Зря мы всё-таки открылись академику…

– А что бы мы сейчас без него делали? – Евгений потёр лоб, словно ища там какой-то иной выход. – Кроме того, мы с тобой вылечили его жену. И, как ты знаешь, бывают рецидивы, так что уж он-то особенно заинтересован хранить нашу тайну и нас. К тому же, Бородин недавно жаловался мне на свои мужские проблемы с простатой. Не исключено, что нам придется и его лечить… Но мы почти засветились или вот-вот засветимся в другом: тайное лечение людей, которых нам по великому секрету присылают, неминуемо обнаружится. Нет ничего тайного, что не стало бы явным – это не я сказал.