Конец эры мутантов

Агафангел хмыкнул. Ему были понятны тайные помыслы начальника. Осмелев от его похвал и зависимости от его, Агафангела, усилий, он позволил себе высказаться со всей прямолинейностью.

– Не о том думаете, шеф. Надо жизнь спасать, а не о главенстве беспокоиться. Кто на первых ролях, кто на вторых – сейчас это дело десятое.

Сухиничев насупился. Обсуждать-то обсуждать, но к вольностям в обращении он не привык. В этом кабинете так не разговаривают. Однако внутренне с помощником согласился: в самом деле, чуть легче стало – и он уже расхрабрился, все, прежде неважное, снова в его глазах обретало цену и смысл. Поэтому он не дал своей натуре взять верх, обидеться. Молча взял со стола миниатюрные настольные часы, вставленные в малахитовую полусферу, машинально повертел и поставил на место. Сказал со вздохом:

– Пожалуй, ты прав. Приступай безотлагательно. И немедленно докладывай, что и как. «Действительно, сейчас важно сблизиться, – думал он. – А там, если выздоровею, сумею взять реванш».

Агафангел тут же принялся за дело. Но когда он отправился на переговоры, ни лаборатории, ни Акиншина с Зотовым уже не было.

– Госпожа Акиншина? Мы по вашему заявлению. – Молодой человек в гражданской одежде предъявил Лоре удостоверение работника милиции, представил в качестве помощника своего спутника. – Надо побеседовать в связи с исчезновением вашего мужа.

– Да-да, конечно. – Лоре даже не потребовалось принимать печальное выражение, лицо у нее невольно вытянулось, едва она взглянула на его напарника: в нем она с изумлением узнала незнакомца, с которым добиралась из Истры в продуктовом фургоне и который провожал ее домой. Попутчик, однако, не смутился, даже улыбнулся ей как старой знакомой:

– А я и не знал, что Акиншина – это вы. Какая приятная неожиданность! Я имею в виду себя, а не ваш прискорбный случай, – поспешно пояснил он.

«Знал, знал, еще как знал, если даже следил, – мгновенно прозрела Лора относительно своего попутчика и любезного провожатого. – Интересно, что он здесь выследил?»

Но тут настал момент удивиться агенту: из кухни, вытирая руки фартуком, появился дачник, которого он видел у родителей Акиншина в Истре.

– И господин Шашин, оказывается, здесь? – воздел брови агент.

– А вы и здесь ищете нелегалов?

– Нет. Просто помогаю милиции в сложных обстоятельствах, – проигнорировав подковырку, ответил сыщик, – в данном случае в розыске ученого.

– А вы его хоть раз видели? – не отставал Евгений. Он хотел выудить что-нибудь полезное для себя, какую-то информацию от этого типа с памятью профессионального шпика.

– Это необязательно. Я психолог. А психология рассматривает и анализирует все возможности и мотивации.

– Ну и каковы мотивации у нелегалов? – спросил с усмешкой Евгений. «Тоже мне, психолог нашелся…» так и читалось на его лице. – А у брата, приехавшего помочь сестре?

Лора метнула на мужа осуждающий взгляд: к чему эти издевки, стоит ли обострять?

«Ах, так это брат…» – с облегчением подумал сыщик, мучившийся предположениями, кто бы это мог быть и какое отношение имеет к Акиншину. И, словно угадав мысли Лоры, сказал с укором:

– Зря вы так. Друзья Акиншина очень обеспокоены его поистине загадочным исчезновением и просили меня помочь.

– А враги? – не унимался Евгений.

– То есть?

И снова Лора посмотрела на мужа предостерегающе, даже головой качнула: так и выдать себя можно, казалось, говорил ее взгляд. И обращаясь к сыщику, пояснила миролюбиво:

– Брат имеет в виду – не происками ли врагов мы лишились отца и мужа…

«Психолог» тем временем старательно прислушивался к звукам, доносящимся из соседней комнаты, но милиционер почему-то не торопился с осмотром квартиры, собираясь, видно, ограничиться расспросами. И не выдержал, предложил сам:

– Давайте начнем с осмотра кабинета, может быть появится какая-то зацепка, что-то послужит толчком в наших поисках.

Все пошли в кабинет через подозрительно шуршавшую комнату, но там просто играли дети. В кабинете на столе громоздились книги и журналы, стоял в готовности микроскоп, перед которым на подоконнике выстроились наполненные чем-то колбы и реторты, что указывало на свежие следы занятий.

– Мы ничего здесь не трогали, – поспешно пояснила Лора, – все осталось как было при муже.

И пока шли расспросы – что, когда, как, кто звонил, приходил, с какого момента и прочее, сыщик сравнивал, сопоставлял, анализировал, и по мере того, как он углублялся в свои размышления, его все больше одолевало беспокойство: «Там Шашин, тут Шашин…» Он действительно не представлял, как выглядел Акиншин, но этот юнец на роль ученого явно не подходил. И все-таки увиденное здесь его настораживало. Казалось бы, ничего необычного: парень жил на даче почти у родственников, приехал помочь сестре… Но почему брат спокойно отдыхал и не помышлял ни о какой помощи, когда все, что называется, стояли на ушах? Почему появился только через три месяца? Что-то было здесь не так, что-то не укладывалось, не связывалось, что-то они знают, что-то не договаривают, и он это чувствовал. Может быть, проверить родственные связи этого Шашина? А заодно и адрес… Вдруг именно там скрываются Акиншин и Зотов? Надо обязательно сказать о своих подозрениях мистеру Джеймсу. Сотруднику милиции он ни словом не обмолвился.

У подъезда их ждала машина. Но от любезного предложения подбросить его домой сыщик отказался:

– Спасибо, я тут должен еще кое-куда зайти, а потом в магазин за провизией. – И после прощального рукопожатия направился к автобусной остановке. В действительности он очень спешил поделиться с мистером Джеймсом своими соображениями. Пусть он по своим каналам выяснит родословную Лоры. «А уж паспорта и регистрацию этого молодца, – думал он, – я сумею проверить и сам.»

На остановке он достал мобильный телефон, но не успел даже набрать номер: в толпу ожидающих транспорта на полной скорости влетела «Тойота», снесла столбы, скамью, стеклянную стенку, распластав попутно несколько человек. Среди груды стекла, металла и человеческих тел в луже крови лежал «психолог», «общественник», помогавший милиции в розыске ученого Акиншина. Он не почувствовал боли от страшного удара, в меркнувшем сознании он вдруг ощутил себя маленькой точкой, одиноко несущейся в черной бездне космоса, звуки, звеневшие на одной высокой ноте, облекли его со всех сторон и чудились ему голосами далеких миров. Давящий, какой-то осязаемый в своей мучительной тяжести мрак навалился и пригвоздил его к земле, с которой ему уже не суждено было подняться.

Вечером в телевизионной передаче «Дорожный патруль» сообщили о ЧП на одной из московских улиц: по вине пьяного водителя автомобиля, врезавшегося в толпу на автобусной остановке, погибли пять человек.

Мистер Джеймс Элиот шагал из угла в угол своего кабинета, покуривая и обдумывая, что бы еще добавить к тому комментарию, который он только что передал в редакцию «Нью-Йорк Дэйли Ньюс». Довольная улыбка свидетельствовала о хорошем настроении, и было отчего: ему удалось раньше всех отправить поистине сенсационное сообщение из Чечни, добытое по своим каналам, и он ожидал произведенного впечатления. А что оно будет максимально благоприятным, он не сомневался. За последнее время ему все чаще доставались похвалы, вполне заслуженные, ибо он обгонял своих соперников из других иностранных отделений, а восторженные отзывы не только ласкали его профессиональную гордость, но и сулили более серьезную и привлекательную карьеру, чем просто денежная должность в этой безалаберной стране.

Но была и некая неудовлетворенность: несговорчивость Акиншина мешала ему выполнить просьбу сэра Бэкхема. И хотя это никак не зависело от усилий и деловых качеств мистера Джеймса Элиота, но все же портило ему настроение. Едва он подумал о неприятном для себя моменте, как раздался телефонный звонок из Нью-Йорка: звонил сэр Бэкхем.

– Передайте Акиншину, что мы готовы пойти на некоторые уступки, – доносился далекий, но внятный голос. – В конце концов не обязательно их выполнять. Юрист составил договор так, что существуют замаскированные лазейки, которые не сразу заметишь. И даже если заметишь, доказать будет сложно. Когда можно вылететь реально?