Страница 43 из 47
— Я серьезно, Лили. Как бы тебе не сделалось хуже. Маршалл велел мне присматривать, чтобы ты не перенапрягалась, — заметил Рафаэль, когда мы потянулись обратно в зал после передышки.
Я молча кивнула, пряча лицо, и поспешила на свое место. Рафаэль встал перед шеренгой, и я увидела, как задумчиво он на меня поглядел. Мы отработали несколько сдерживающих приемов — ничего нового для меня. Все с притворным ужасом избегали вступать со мной в спарринг.
— Ну, стальная женщина, когда же следующее состязание? — спросил Карлтон, пока мы обувались.
В зале оставались только мы и Рафаэль с Джанет. Я невольно рассмеялась и, не зная, что ответить, сказала:
— Норвела ведь уже выпустили на поруки.
— Сто процентов, он больше к тебе даже не приблизится, — сухо обронила Джанет.
Я и раньше замечала, что она не торопится и каждый раз подгадывает, чтобы уйти вместе с Карлтоном, вероятно рассчитывая на что-нибудь существенное, например на совместную вылазку в бар.
— Да уж, лучше не надо, — чистосердечно призналась я.
Все переглянулись и смолкли.
— Тебе понравилось, Лили? — вдруг спросил Рафаэль. — Я хотел сказать, вот мы здесь тренируемся, и поодиночке, и в парах, терпим боль и ломоту. Моя жена все время удивляется, зачем мне все это надо! Я, здоровый мужик, с тех пор как окончил школу, ни разу всерьез не дрался, а тебе, женщине, посчастливилось. В общем, оно стоит того?
— В общем, да, если тебе интересно, — ответила я, поразмыслив. — Мне было страшновато и очень увлекательно. Если бы полиция не подоспела так скоро, то я, наверное, сильно отделала бы его.
— Они что, разнимали вас с Норвелом? — удивилась Джанет.
— Нет, он уже валялся на земле и утирал кровь. Я его сшибла с ног, но готова была избивать и дальше.
Рафаэль с Карлтоном неловко переглянулись.
— Это все адреналин, — принялась оправдываться я. — Я вступила в настоящую схватку, с реальным противником. Он ведь застал меня врасплох, напал без предупреждения! Я испугалась, разозлилась, жутко взбесилась из-за того, что этот тип нагнал на меня страху. Вот мне и захотелось избить его до полусмерти.
Признаваться в испуге было нелегко. Пока Рафаэль и Карлтон раздумывали над моими словами, Джанет поделилась выводами, сделанными лично для себя.
— Значит, занятия и вправду помогают, — сказала она, склонившись ко мне и глядя прямо в лицо. — Ты вела себя так же, как на тренировке, — никакого оцепенения, навык сработал сам собой?
Я понимала, чего она опасается — это несложно было представить, — и коротко подтвердила:
— Да, сработал навык.
Она отрывисто кивнула стриженой головкой, что означало обоснованность ее некой затаенной надежды, и улыбнулась. Именно улыбка превращала эту пигалицу с заурядной внешностью в женщину явно необычайную. Тогда я, в свою очередь, склонилась к Джанет, чтобы хоть однажды заглянуть ей в глаза. Я отошла от своих правил намеренно, желая проверить кое-какое предположение, и удостоверилась в его истинности. Я тоже едва заметно кивнула ей. Мы были сестры по несчастью.
Но я не собиралась обсуждать с Джанет наш опыт, любой ценой хотела избежать девчачьих нюней, доверительных слез в жилетку. Я не терпела всего этого, поспешно схватила сумку и пробормотала, что мне надо еще прибраться дома, к тому же есть очень хочется.
По дороге домой моими мыслями завладела рубашка Пардона. Я постоянно имею дело со стиркой и знаю, как выглядят вещи, когда их прокрутили в машине раз сто. Рубашка Пардона, начнем с этого, была из самых дешевых, и он годами носил ее, периодически простирывая. Ткань на ней истончилась до того, что просвечивала насквозь. Я вспомнила, как луч моего фонарика осветил вырванный с мясом нагрудный карман с торчащими во все стороны нитками. Я не сомневалась, что волокна должны были остаться и на месте убийства, которое, возможно, произошло в квартире. Часть их выпала там, где прятали труп. Кстати, куда подевались его ключи?
Приехав домой, я приготовила запеченный картофель с овощами, но едва притронулась к ужину. Тело прятали на улице, которую я привыкла считать своей территорией. Для того чтобы избавиться от трупа, злоумышленник позаимствовал мою тележку. Моя голова была теперь свободна от треволнений из-за Маршалла — ладно, почти свободна, — и мне ничего не оставалось, как вернуться к умозрительным поискам убийцы Пардона.
Неожиданно в памяти всплыл гараж. Что-то в нем нынче смутило меня… неуловимо изменилось. Что же такое я могла там увидеть?
Этот вопрос не давал мне покоя, пока я мыла посуду и полоскалась под душем. Нет, спать я не могла, натянула черные эластичные шорты, спортивный топик того же цвета, сверху надела красную толстовку, завершив комплект черными носками и кроссовками. Затем я набрала номер Клода в надежде, что, услышав голос в трубке, смогу объяснить, зачем звоню. Но у Фридриха сработал автоответчик. Не в моих привычках оставлять сообщения. Некоторое время я расхаживала туда-сюда по прихожей, пытаясь дозвониться до Клода.
В конце концов я решила, что надо идти. На улице было темным-темно, ветерок холодил голые икры. Я пошла вперед. Как хорошо дышать воздухом, перемещаться, не издавая ни звука. Я миновала дом Теи, едва взглянув на него, затем жилище Маршалла. Машины Седаки поблизости я не заметила и шла, не останавливаясь. Услышав, как кто-то направляется в мою сторону по Индиан-уэй, я спряталась за одну из азалий. Рядом пробежал Джоэл Маккоркиндейл, облаченный в спортивки, «Найки» и сосредоточенность. Я подождала, пока стихнут в темноте его мерные шаги, и вышла из-за прикрытия на тротуар.
Ветер не стихал, ерошил молодую листву, шелест которой напоминал глухой ропот моря. Я двигалась все быстрее и наконец тоже перешла на бег. Я спешила по безмолвной, безлюдной городской улице, невидимая, наверное, никому в округе.
Я проникла в дендрарий с дальнего края, погрузилась в заросли, остановилась под древесной сенью, чтобы перевести дух, и поняла, что надо делать. Мне необходимо было вернуться в гараж. Наглядное представление всегда лучше умозрительного. Если я постою в нем какое-то время, то вспомню ту незначительную мелочь, которая так изводит меня.
Без четверти двенадцать я подошла к Садовым квартирам с северной стороны по подъездной аллее, прижалась к кирпичной стене, чтобы кто-нибудь, выглянув ненароком из окна, не заметил меня, и посмотрела, у кого еще горит свет. У миссис Хофстеттлер окна были темны — ничего удивительного. Слабый отсвет виднелся в окне спальни Йорков. Может быть, кто-то из супругов читал в постели. Впрочем, в это мне верилось с трудом. Наверное, они просто оставили гореть ночник. У Норвела на втором этаже не было света, у Маркуса тоже.
Я двинулась вокруг здания, чтобы проверить и других жильцов. У Пардона, разумеется, было темно, не горели окна и у О'Хагенов. Том, вероятно, был на работе, а Дженни в этот час уже спала. У Дидры наверху свет тоже был погашен — она уже легла в постель, соло или дуэтом. В ванной Клода горела лампочка, и я свернула за угол, чтобы посмотреть, что в спальне. Да, ее окно светилось.
Мне не хотелось заходить в здание. Я присела на корточки, пошарила по земле, отыскала камешек размером примерно с ноготь большого пальца и запустила его Клоду в окно — удар получился оглушительный. Я снова распласталась вдоль стены на случай, если кто-нибудь, кроме Фридриха, слышал стук. Однако никто, даже он сам, не подошел к окну посмотреть, что происходит.
Что ж, придется вспоминать самостоятельно. Вдруг меня осенило — да, мне все-таки придется войти в здание!
Я прокралась к черному ходу, надеясь на неведомо какую удачу, вынула из топика ключ, который у меня никто не догадался забрать, отперла дверь настолько тихо, насколько это было возможно, и вошла в вестибюль. Лестницы обычно меньше скрипят у стены, и я поднялась наверх почти бесшумно, выстраивая шаги в ровную цепочку.
На втором этаже я прошла мимо квартиры Клода и оказалась у двери Дидры. Вверху висело украшение — виноградная лоза, перевитая алой ленточкой, и засушенный букетик. Я тихо постучалась.