Страница 6 из 59
— Молодой человек, — улыбнулся Фридман, — у вас случайно не было в роду евреев?
— Нет.
— Тогда вы, должно быть, находитесь в звании не меньше «капитана» и прослужили в сыске не менее пяти лет?
— Это равноценно? — рассмеялся я. — Да, я — капитан.
— Мы друг друга поняли… Что ж, я поделюсь с вами моими скромными знаниями. Семен Викторович был человеком не бедным и опытным. С кем попало он дел не имел. Были у него и серьёзные покровители… Где-то там, «наверху». «Стаж» подобной работы у него невелик, он занялся антиквариатом профессионально совсем недавно, а, как вы знаете, самые опытные профессионалы учились именно в «добрые, застойные» годы… Но недостаток «профессиональных навыков» Семен Викторович компенсировал знаниями, хваткой и характером. Его былая профессия воспитала его довольно приёмлемо для успешной карьеры в деловой сфере. И что самое главное — у него были огромные познания в области антиквариата. Он знал столько, что порой удивлял даже меня, а я уже давно ничему не удивляюсь. Он не поддерживал дружеских отношений ни с кем… Но это вполне обычное явление, где дело касается денег. Сперва деньги, потом дружба. Связи — да, дружба — нет… Это мешает бизнесу. Но коллекция у него была замечательная… Но не здесь. Вы знаете, что у Семена Викторовича два дома за границей? Один в Германии, где находится второй — я не знаю… Вот там он и держал основную часть своего состояния. То, что вы видели у него в квартире — крохи. Не большой резерв для обмена и продажи. Когда ему удавалось приобрести ценную вещь, он немедленно переправлял её за границу… И не спрашивайте меня — как…
— Я же молчу…
— Это очень тактично с вашей стороны… Разумеется, периодически у Ватюшенко появлялись и весьма ценные вещи. Но что из них похищено, я сказать не могу. Во-первых, я не знаю, что хранилось у него дома незадолго до его смерти, а во-вторых, я не знаю, что пропало, так как не видел его квартиры после его смерти. Но некоторые вещи, которые он приобрел в последнее время, я помню и постараюсь вам описать. Если это была «заказная» кража и воры шли по наводке на конкретные вещи, то этими вещами вполне могли оказаться керамическая ваза, коллекция серебряных монет, одна-две иконы и маникюрный набор начала восемнадцатого века… Позже я опишу вам эти вещи подробнее. Это те вещи, о наличии которых я знаю наверняка. Но успел ли он продать их или переправить за рубеж — увы, не знаю.
— Куда могут попытаться продать эти вещи преступники?
— Только за границу. Все мы, специалисты, хорошо знаем эти вещи и знаем, у кого они были в последний раз. Хранить их у себя тоже опасно. Покупателей будут искать за рубежом. Или же — что мало вероятно — попытаются продать коллекционерам в других городах. Если же эта кража прошла без руководства опытного человека, тогда… Тогда может возникнуть множество разных «интересных» моментов, и не исключено, молодой человек, что вам повезет.
— Почему?
— Представьте себе психологию преступника, в руки которого попали эти предметы. Для него ценно то, что изготовлено из золота, серебра или драгоценных камней, то есть «блестит». Серая или стертая временем монета или пуговица вряд ли представят для него какой-нибудь интерес. На моей памяти свежа история, когда воры дочиста ограбили квартиру одной моей знакомой. Взяли все: золото, меха, драгоценности. Все, кроме одной маленькой шкатулки с кружевами. Тоненькая паутинка кружев, вышитых бисером. Это были три части женского платья, образно говоря: «манжеты» и «нагрудник». Преступников они не заинтересовали, зато несказанно обрадовали мою знакомую, ибо цена этих «тряпиц» в сотни раз превышала стоимость всего похищенного. Подобные «манжеты» остались только в трёх местах: в Лувре, в Эрмитаже и у моей знакомой. Музеи и частные лица предлагали ей за эти кружева такие суммы, что… Скажем так: плохо быть необразованным, даже если ты с детства мечтал стать пиратом… Я к чему веду? Для людей необразованных перстень с кусочком серого гранита не представляет интереса, они понимают, что это не алмаз и не жемчуг, но не понимают, что это часть знаменитого «Гром-камня», представляющая собой огромный интерес для любого коллекционера. Алюминиевое кольцо с княжеским вензелем также не вызовет у них интереса, а ведь именно этот металл был наиболее драгоценным в восемнадцатом веке, и обладать таким кольцом мог только очень богатый человек. Узнав, что именно было похищено, можно определить, кто похититель и был ли заказчик. Если всё же были взяты предметы старинные, красивые, но представляющие для воров интерес только как «безделушки», можно ожидать, что они попытаются реализовать их через антикварные магазины или «низшую» ступень перекупщиков. Появление этих вещей на аукционах в данном случае практически равно нулю. Вывод: из похищенных у Ватюшенко вещей вам надо заострить внимание на тех, которые красивы на вид, но не изготовлены из драгоценных металлов, и искать их вам следует на «валютных» толкучках и в антикварных магазинах. Подобные безделушки они вряд ли станут оставлять у себя, а выбросить их не позволит жадность.
— Где в настоящее время они могут продать эти вещи?
— Для их уровня максимально подойдет Кленовая аллея близ Зимнего стадиона, знаете? Куда надёжнее, чем в магазинах, где спрашивают паспорта. Именно там может оказаться коллекция серебряных монет или иконы. Иконы они автоматически свяжут с иностранцами, а серебро… Серебро сейчас дешево. Продавать его как металл нет смысла. Можно предположить, что они попытаются компенсировать это его исторической ценностью. Но все это только в том случае, если вы имеете дело с обычной кражей. Не забывайте, что и заказчик мог порекомендовать им взять несколько красивых безделушек. Для «отвода глаз», а затем попросту уничтожить эти вещи.
— Будем надеяться, что жадность им этого не позволит, — сказал я. — Жадность, глупость и самомнение — вот три основных фактора, которые поспособствуют их поимке. Как говорится, «грех к греху липнет, да грех порождает»… Что ж, спасибо, Исаак Минеевич, вы мне очень помогли… И последний вопрос. Видите ли, в силу своих служебных обязанностей, я не могу постоянно находиться на Кленовой аллее, а знакомых у меня там, к сожалению, нет… Не могли бы вы немного поспособствовать мне и в этом вопросе?
— Вы очень интересный молодой человек. Фактически вы предлагаете мне полностью раскрыть это дело. Но я — еврей, а не капитан уголовного розыска.
— Исаак Минеевич, — широко улыбнулся я. — Как мы уже условились в начале нашего разговора, эти два понятия почти равноценны. Каждому дожившему до преклонных лет еврею, знакомому с юриспруденцией настолько, что это позволило ему остаться на свободе, можно смело давать должность капитана. А каждому офицеру угро, дослужившемуся до звания капитана, можно смело вписывать в графу «национальность» — еврей… Так почему бы нам с вами, людям, можно сказать, «одной весовой категории», немножко не помочь друг другу?
— Но я же не прошу вас помогать мне в реализации или приобретении редкостных вещей?
— Исаак Минеевич, вы поможете мне раскрыть дело, а я вам продам… нет, я вам подарю нашего начкадрами… Это — редкостная сволочь.
— Не надо, увольте. Такими «ценностями» даже на Кленовой аллее не торгуют… Вы очень смешной молодой человек. Право же, если б вы не были сыщиком, вы были бы мне даже симпатичны… хорошо, я помогу вам. У меня были когда-то знакомые в этом… в этом месте. Если что-нибудь из известных мне вещей появится там, я вам сообщу.
Составив предположительный список вещей, я поблагодарил старого антиквара и направился к дверям. На пороге он неожиданно окликнул меня:
— Стойте! Подождите… Я совсем забыл. О самом главном и забыл!.. Вы нашли чашу?
— Какую чашу? — быстро повернулся я к нему.
— Золотую чашу тринадцатого века с четырьмя камнями по бокам, на которых выгравированы символы стихий? Огонь, вода, земля и воздух. Чаша была изготовлена во Франции, предположительно альбигойцами. Была такая секта, весьма ненавидимая папой римским и его «крестоносящими» ватагами… Очень ценная чаша. Вы нашли её?