Противостояние разумов

Как правило, юные гантирцы завязывали тесные отношения с кем-нибудь постарше. Порой партнером становилась известная личность, к которой молодой гантирец чувствовал расположение или интерес. Иногда персона, которой, по мнению молодого гантирца, можно было манипулировать. Охота за ментором могла быть чрезвычайно длительной и интенсивной.

Взрослые терпеть не могли молодежь и, если те вели себя неподобающим образом, поступали с ними решительно и безжалостно. Дети вскоре начинали понимать, что единственный способ пробиться по общественной лестнице в мире Ган-Тир – это во всем слушаться взрослых. Теплых отношений между представителями разных поколений не существовало, в лучшем случае молодые и старые гантирцы лишь терпели друг друга. Обучение было неформальным и целиком зависело от того или иного учителя. Те, кто избирал науку образом жизни, вступали в сообщества взрослых, именовавших себя учеными, подобные группы образовывали структуры, напоминавшие земные университеты. Это было, пожалуй, единственным, в чем гантирцы походили на представителей человечества.

Кинан все еще не мог уяснить принципов функционирования гантирского общества и с трудом скрыл инстинктивную реакцию на манеру гантирцев обращаться со своим потомством. Но, конечно, он понимал, что обычаи во Вселенной разнятся и нельзя подходить к обитателям Ган-Тира с земными мерками. Однажды Кинан спросил, относились ли гантирцы к своим детям иначе в те времена, когда рождаемость на планете оставалась достаточно высокой. Должно быть, все-таки что-то из его негативной реакции при этом прорвалось наружу, поскольку Сенсар сразу насторожился. Он уклончиво ответил о быстром развитии детей и свободе, которая им предоставлялась. Кинан поспешил замять неприятную тему, упомянув, что методы воспитания детей у землян коренным образом отличаются от гантирских. Все зависит от социальной среды, в которой растет ребенок, возраста родителей и их экономического положения. Сенсар потребовал конкретных примеров. Кинан удовлетворил его просьбу, и дискуссия продолжилась. Больше Кинан не расспрашивал о гантирских детях, но вспоминал о них довольно часто.

То был не единственный раз, когда пропасть между двумя совершенно различными цивилизациями казалась непреодолимой. Сенсар спросил Кинана о его работе, и тому пришлось объяснять, что же такое психология и психиатрия. Гантирца поразил тот факт, что у людей существовала целая наука, занимающаяся изучением человеческой психики. Он утверждал, что гантирцы не страдают психическими болезнями. Исключения составляли лишь случаи, причинами которых являлись органические заболевания или серьезные травмы. Когда Кинан начал расспрашивать о методах лечения таких больных, Сенсар постарался уйти от ответа. Он лишь заметил, что все зависит от конкретной личности и обстоятельств. Лично он медициной не занимался, а потому и не мог высказаться на эту тему компетентно. Кинан попытался еще раз вызвать его на ответ, но Сенсар перевел разговор на другую тему.

Как могло случиться, что люди подвержены психическим заболеваниям в большей степени, чем представители иных цивилизаций? Кинана весьма заинтересовал этот вопрос. Возможно, у людей установился более тонкий химический баланс мозга или же свою роль сыграло какое-то свойственное лишь человеку нарушение в генетическом коде? Тема настолько увлекла Кинана, что он на некоторое время потерял нить разговора. Пришел в себя Дэниэл, когда гантирец задал ему неожиданный вопрос о больницах. Не преувеличивал ли Кинан, повествуя об огромных зданиях, наполненных больными? Кинан ответил и на этот вопрос, одновременно размышляя об обществе Ган-Тир. Он пытался представить себя среди людей, у которых нет детства и которые общаются со взрослыми только для того, чтобы поупражняться в интригах и эксплуатации другой личности. Разум его восстал. Неудивительно, что Райри показалась столь невыносимой. Не ее поведение было ненормальным, а поведение Сенсара. Для гантирца он демонстрировал удивительную чувствительность. Почему же он стал не таким, как все остальные?

По сравнению с их первой встречей, Сенсар вел себя куда раскованней. Его щупальца довольно часто сворачивались и разворачивались по мере того, как он размахивал ими в воздухе, стараясь эмоционально окрасить свою речь. К тому времени, когда половина расстояния до «Воскресения» осталась позади, Кинан пришел к выводу, что инопланетянин действительно тот, за кого себя выдает: ученый, для которого сбор и совершенствование различных знаний являются смыслом существования. Во время одного из визитов вьющийся отросток растения, покрывавшего стену, упал на плечо Кинана. Он хотел его сбросить, но прежде чем успел пошевелиться, еще один отросток метнулся на другое плечо. Покрытый листьями стебель покачивался из стороны в сторону, словно имитируя движения щупалец Сенсара. Кинан вскочил с подушек в надежде освободиться, но растение последовало за ним. Встревожившись, Кинан схватил прилипший к плечу стебель и попробовал оторвать его. В ту же секунду щупальце замкнулось у него на запястье и конвульсивно задергалось. Второе щупальце обвилось вокруг второго запястья. Еще два щупальца хлестнули его по коленям.

– Ссстой! Не двигайся! – Что?

– Не двигайся! Вреда не будет. Это гивиш. Гивиш!

Сенсар отпустил Кинана и осторожно снял вьющиеся стебли с его плеч. Он повесил их опять на стену, подошел к углу комнаты и замер перед главным стеблем, свесив свои щупальца. Вьющиеся отростки на потолке и стене мгновенно свернулись, обвившись вокруг главного стебля. Затем листва растения раскрылась и потянулась к гантирцу. Отростки обвились вокруг Сенсара, а он в свою очередь принялся гладить растение. В ответ растение потерлось о гантирца, волнообразно извиваясь вокруг его тела. Сенсар сделал шаг назад, и хватка вьющихся стеблей ослабла. Гантирец обернулся к Кинану.

– Гивиш, – повторил он, указывая на растение, и добавил: – Иди сюда… Коснись.

Дэниэл посмотрел на движущееся растение, затем перевел взгляд на ноги Сенсара, скрытые длинной мантией, и отрицательно покачал головой.

– Иди!

Это уже походило на приказание. Кинан медлил, щупальца, обвившиеся вокруг его коленок, все еще стояли перед глазами. Сенсар сделал шаг вперед, а Кинан попятился к дверям. Гантирец преградил ему путь.

– Иди! – приказал в третий раз Сенсар.

Молниеносно взметнувшееся щупальце обвилось вокруг запястья Кинана. Сенсар не тянул его к себе, но угроза была довольно ощутимой. Кинан повиновался. Он не хотел прикасаться к растению, однако Сенсар тянул его руку к ветвям до тех пор, пока пальцы Дэниэл а не коснулись листвы. Вьюн изогнулся и обвился вокруг кисти Кинана. Дэниэл невольно отпрянул, но Сенсар удержал его. Лист, коснувшийся руки Кинана, затрепетал. Он был покрыт тончайшими ворсинками и на ощупь казался мягким и мохнатым.

– Гивиш, – повторил Сенсар. – Друг.

Друг? Какой смысл придавал этому слову Сенсар? Возможно, он имел в виду отношения, наподобие возникших между Лукасом и квайлой? Ответов на эти вопросы Кинан не знал, да и не особенно стремился узнать. Когда гантирец отпустил его запястье, он поспешно отступил назад. Кинан больше не опасался, что растение может причинить ему вред, но ему вовсе не хотелось оставаться в его объятиях. С некоторым внутренним трепетом он наблюдал, как странное создание, самостоятельно взбежав на потолок, распустило свои вьющиеся отростки по всей стене. Сенсар повернулся к Кинану.

– Он не хотел тебя напугать, – объяснил инопланетянин. – Только познакомиться. Гивиш очень любопытен… Впредь он не коснется тебя, если ты сам не захочешь. – Фиолетовые глаза воззрились на Дэниэла. – Ты веришь мне?

– Да, – неуверенно промолвил Кинан.

– У нас еще два дня. Придешь завтра? – Я… подумаю.

– Я тоже.

Кинан не совсем понял последнюю реплику Сенсара, но предпочел воздержаться от дальнейших расспросов. Гантирец подошел к дверям и распахнул их перед Дэниэлом. Кинану пришлось пройти между инопланетянином и неприятным существом на стене. Он с подозрением посмотрел на обоих, однако выйти из комнаты ему не помешали. Пропустив Кинана, Сенсар бросил вслед: