Долгожданный любовник

Подхватив Блэя под задницу и приподняв его таз, Куин задвигался в бешеном, причиняющем боль ритме, от которого напряглись мышцы шеи и плеч. Куин давал ему именно то, что предлагал перед тем, как Блэй ушел.

И он не собирался останавливаться на этом.

Какое там.

Это было только начало.

ГЛАВА 28

Когда Блэй откинулся на подушки в кровати Куина, его голова едва не отделилась от позвоночника. Все вышло из-под контроля, но он и в малейшей степени не собирался с этим бороться. Блэй приподнимал и опускал бедра, его член врывался в рот Куина и выскальзывал из него…

Слава Богу в комнате не горел свет.

Даже с одними ощущениями было сложно справляться… а если еще добавить визуальный эффект? Он не вынесет этого…

Блэй бурно кончил, дыхание перехватило, мышцы всего тела начали сокращаться, мужское начало проявляло себя по-полной. Пока его сотрясали мощные спазмы, Куин буквально выдаивал его член ртом… и, черт, такие высасывающие движения вызывали бурный поток излияний, волны дикого удовольствия проносились от мозга до яичек, а все тело как будто перешло на новый уровень существования…

Грубая рука без предупреждения перевернула Блэя, словно его тело не весило ни грамма. Затем его приподняли за бедра и поставили на колени. На короткое мгновение произошла заминка, во время которой Блэй слышал лишь тяжелое дыхание за спиной, которое все ускорялось и…

Он услышал, как Куин кончил и точно знал, что за этим последует.

Несмотря на то, что тело мгновенно ослабело о нетерпения, Блэй знал, что должен собраться и приготовился, когда тяжелая рука легла на его плечо и…

Проникновение было подобно клеймящему железу — жестокое и раскаленное, достигающее самой сердцевины. Он выругался, сделав глубокий выдох, и не потому, что это было больно, хотя больно действительно было в самом наилучшем смысле. И не потому, что он всегда этого хотел, хотя он действительно хотел.

Нет, это произошло потому, что у него было страннейшее чувство, будто на нем ставят метку, и по какой-то причине это заставило его почувствовать себя…

У уха раздалось шипение, и тут же в плечо вонзилась пара клыков. Хватка Куина сместилась на бедра, практически обездвижив тело Блэя. А затем начались безжалостные толчки, да так, что зубы Блэя клацали друг об друга; его рукам пришлось удерживать оба тела, ноги и торс напряглись под этим бешеным натиском.

Блэй чувствовал, как изголовье кровати бьется о стену и на долю секунды вернулись воспоминания о раскачивающейся люстре в библиотеке, когда здесь, на его месте, была Лэйла.

Блэй проклял это воспоминание. Он не мог позволить себе вернуться в тот день… просто не мог. Бог знал, что у него было достаточно времени, чтобы попереживать над этой фигней позже.

А сейчас? Блэю было слишком хорошо, чтобы тратить время…

Толчки продолжались, ладони Блэя скользили по хлопчатобумажным простыням и ему приходилось постоянно возвращать их на прежнее место, вдавливаться ими в мягкий матрас в попытке удержаться. Боже, издаваемые Куином звуки, рычание, исходящее между погруженных в плечо клыков, глухие удары… о, да, их производило бьющееся о стену изголовье кровати. Определенно, оно.

Когда в его яйцах наросло давление, Блэй попытался помочь себе рукой, но хрен там плавал — для этой работенки ему требовались обе руки.

Словно прочитав его мысли, Куин протянул руку вниз и обхватил его член.

Ему даже не пришлось дрочить. Блэй кончил так мощно, что перед глазами поплыли звезды, и тут начал кончать Куин, бедра которого подались вперед и на долю секунды остановились, перед тем, как его член вышел на дюйм и ворвался внутрь с еще одним потоком спермы. И о да-а, сочетание их оргазмов оказалось настолько эротичным, что заново возбуждало. Без перерыва на восстановление, или паузы, Куин просто возобновил толчки, как будто оргазм сделал его потребность только сильнее.

В этом продолжающемся сексуальном безумии — вопреки всей силе его могучего торса — Блэй оказался сползающим с кровати и ухватился рукой за прикроватный столик, чтобы не стучаться головой о стену…

Шмяк.

— Черт, — выругался он. — Лампа.

Очевидно, Куину было фиолетово до мебели. Парень попросту повернул голову Блэя и завладел его ртом в поцелуе. Пирсингованый язык вторгался в его рот, лизал и сосал… словно не мог насытиться.

Потрясен. Он был крайне этим всем потрясен. Во всех фантазиях, что у него когда-либо возникали, он воображал Куина диким любовником, но это… это переходило все грани разумного.

Затем, словно издалека он услышал собственный гортанный голос:

— Укуси меня… еще…

Послышалось громкое рычание сверху, а затем темноту разорвало шипение, когда Куин сменил позицию, смещая вес своего мощного тела так, чтобы эти острые клыки могли глубоко погрузиться в горло.

Блэй выругался и смахнул все, что оставалось на столике, его грудь заняла место предметов. Его испещренная дорожками пота кожа заскрипела на лаке, когда он повернулся набок. Выбросив руку, он коснулся пола и уперся в него, удерживая их обоих в равновесии, пока Куин кормился и так охуенно его трахал…

Столько раз, что и не счесть. До тех пор, пока подушки не оказались на полу, простыни не были порваны, не разбилась вторая лампа и, он не был уверен, но кажется, они еще сбили картину со стены над кроватью.

Когда же, наконец, неподвижность сменила все эти нагрузки и усилия, Блэй дышал так, словно все это время пробыл под водой.

Куин дышал также.

Растущая влажная дорожка на горле Блэя говорила что, все настолько вышло из под контроля, что взятую вену даже не запечатали. Как бы там ни было, ему было по боку, он не мог думать и не собирался беспокоиться. Это благословенное, переливающееся через край посткоитальное состояние было слишком великолепно, чтобы его портить. Его тело стало гиперчувствительным и онемевшим одновременно, горячим и нормальной температуры, болезненным и удовлетворенным.

Боже, простыни нуждались в стирке. И Фрицу, несомненно, понадобится найти немного суперклея для этих ламп.

Так и где это он?

Вытянув руку, он похлопал вокруг и наткнулся на ковер и клочья пыли… и на выдвижной ящик под кроватью. Ну да, он свисал с дальнего края кровати. Неудивительно, что у него кружилась голова.

Когда Куин освободил его от своего веса, Блэй хотел последовать за ним, но его телу слишком нравилось быть неподвижным объектом. Или, пожалуй, скорее куском тряпки.

Его подняли нежные руки и бережно перевернули на спину. Затем последовал еще ряд перемещений, и, наконец, он почувствовал, как его устроили на вернувшихся, на их законное место подушках. Наконец, легкое одеяло наполовину прикрыло его тело, как будто Куин знал, что ему было слишком жарко для дополнительных покровов и тем не менее он уже чувствовал холод, поскольку покрывавший его пот начал уже высыхать.

С его лба отвели волосы, а затем его голова была повернута набок. Губы словно шелк прошлись по шее и долгое, медленное движение языка запечатало проколы, которые он просил и получил.

Когда с этим было покончено, он разрешил своей голове повернуться по направлению к Куину. И хотя было чертовски темно, он точно знал каким было лицо, пристально смотрящее в его собственное: румянец на щеках, полуопущенные веки, раскрасневшиеся губы…

Поцелуй был благоговейным, контакт подобный теплому, неподвижному воздуху в комнате. Этот поцелуй был преисполнен чистейшей любовью, именно таким, каким он желал даже сильнее горячего секса, что только что был у них.

В его сердце мгновенно закралась и распространилась паника.

Его руки по собственной воле оттолкнули Куина.

— Не прикасайся ко мне! Никогда не прикасайся ко мне так!

Он спрыгнул с кровати и приземлился бог знает где. Двигаясь на ощупь, он натыкался на мебель, но, наконец, сумел сориентироваться по тонкой полоске света видневшийся там, где выход.

Подхватив с пола халат, он ушел не оглядываясь, не способный видеть последствия при каком бы то ни было свете.