Страница 52 из 58
Казак захохотал.
— Вот брехунец-то.
Подъехали остальные всадники, окружили нас.
— Слышите, станичники, — смеясь, сказал им первый казак, — вот они говорят, что, мол, от красных убегают…
Казаки засмеялись.
— У них отступ, стало быть, получается как у рака, — добродушно смеялся один из казаков. — Рак пятится назад, так и они… Мы от красных, а они к красным.
Посмеиваясь, казаки балагурили, шутили с нами. Настроены они были миролюбиво. Видя это, мы ободрились.
— Ну, ладно, — сказал первый казак. — Чего там с ними шутковать… Мы ж понимаем, куда вы клоните, — подмигнул он нам. — К Миронову намерены перейти… К нему зараз наши казаки сотнями переходят… По правде ежели сказать, так мы тоже дальше этого хутора никуда не поедем… Дождемся там красных. Боязно, правда, но что делать. Надо… Офицерье наше бросило нас… Только вот что я вам, станичники, скажу: вы по дороге этой не идите, а то вы напоритесь на отряд Мешкова… Зараз мы его обогнали… У него тоже, как и у Гусельщикова, все добровольцы… Злые, как дьяволы. Порубают еще вас… Вот сейчас же свертывайте с дороги вправо и так целиной идите, покель не обойдете мешковский отряд… Это вам наш совет… Прощевайте!
Распрощавшись с нами, казаки поскакали к хутору.
Проводив их взглядом, Горшков снял шапку, перекрестился.
— Все-таки есть бог на свете, — сказал он, с облегчением вздыхая. — Так и думал, что все, подошел конец жизни… Ан бог послал людей хороших.
— Ничего, Петро, — хлопнул его ладонью по спине Плешаков. — Поживем еще!.. Бог-то бог, да сам не будь плох.
По заснеженной степи вправо от дороги вилась едва приметная, занесенная порошей тропка. Куда она бежала, мы не знали, но решили идти по ней… Куда выведет!
Шли мы часа два. А потом увидели кудрявый дымок, поднимающийся над небольшой, опушенной снегом рощицей. Мы ускорили шаг.
За пригорком, окруженный деревьями, стоял небольшой хуторок. В нем было домов пять-шесть, не больше.
Мы выбрали домик с голубыми ставнями и направились к нему. Во, дворе заметили на привязи нескольких оседланных лошадей, жевавших сено. Значит, в доме есть белогвардейцы. Но не возвращаться же нам? Мы вошли в дом. Семья сидела за столом, обедала. У двери расположились трое вооруженных казаков, они курили.
— Здравствуйте, хозяева! — сказал Плешаков, взявший на себя роль нашего руководителя. — Хлеб да соль!
— Спасибочко! — отозвался из-за стола чернобородый крупный казак лет пятидесяти. — Пожалуйте снами кушать.
Плешаков ухмыльнулся.
— Да ежели б покормили, мы бы супротив ничего не имели. Проголодались.
— А вот зараз мы вылезем из-за стола, тогда и вас накормят бабы, — сказал хозяин.
Как и везде, нас начали расспрашивать, кто мы такие, откуда, куда путь держим… Плешаков был мастер плести небылицы. Семья пообедала, хозяйка налила в большую миску борща и пригласила нас к столу.
Пока мы обедали, хозяйский сын, молодой казак, стал собираться в дорогу. Сидевшие у двери казаки, видимо, его-то и поджидали.
Одевшись, он вышел во двор вместе с ними.
Вся семья пошла провожать своего служивого. Мы остались в комнате одни.
— Вот, друзья, — сказал Горшков, — остаться б нам. Тут бы и дождались прихода Красной Армии.
— Это дело, — согласился Плешаков. — Правильно гутаришь.
Напротив дома, в котором мы сейчас находились, стояла хата с забитыми окнами. Указывая на нее, я сказал:
— В этом доме, наверное, никто не живет… Вот бы нам туда перебраться… Там бы и перебыли до прихода красных.
— И это дело, — согласился снова Плешаков. — Надо об этом подумковать.
Проводив сына, хозяин с семьей вернулся в комнату. Горшков спросил у него:
— А что это хата-то напротив пустая? Никто в ней не живет, что ли?..
— Хозяева выехали оттель совсем, — пояснил казак. — Живут в Новочеркасске… А чего это вы заинтересовались этим, а?..
— Да, видишь, хозяин, в чем дело-то, — сказал Плешаков, — признаться, дюже мы устали. Все отступаем и отступаем от красных, измучились. Охота была б поспать часок… Вас-то мы не хотели б беспокоить… А вот ежели бы нам в этой хате поспать, никому б и не помешали.
— Да ведь там холодно, — заметил хозяин.
— А ежели б протопить соломой?
— А что ж, — подумал хозяин, — это дело можно сварганить… Ключ-то у меня от той хаты… И соломы могу дать… Только вот не боитесь красных-то?.. Могут ведь наскочить.
— Красные еще далеко, — сказал Плешаков. — Мы б успели отдохнуть немного… А то ежели мы не отдохнем, так свалимся где-нибудь на дороге.
— Как хотите…
Хозяин пошел с нами, открыл хату, показал, где взять соломы. Мы затопили печь, попросив у казака котел, вскипятили чай и начали чаевничать.
Так мы блаженствовали с час. Вдруг Горшков всполошился, подбежал к окошку. На улице стоял какой-то всадник, разговаривал с нашим хозяином.
— Это он про нас говорит, — сказал Горшков. — Надо удирать!.. Проклятый казак донес!..
Всадник, многозначительно кивнув на нашу хату, помчался куда-то. Плешаков выбежал в сени узнать, кто это. Тотчас же он вернулся и таинственно поманил нас.
— Пойдите-ка сюда!
Мы вышли в сени. Плешаков, открыв дверь, указал:
— Смотрите!
Километрах в трех-четырех от нас пролегала дорога, по которой шли сейчас войска по направлению к хутору Хорошенькому.
— Вот это, наверно, и есть отряд генерала Мешкова, — сказал я.
— Определенно, — мотнул головой Горшков. — Быстро собирайся!.. Пошли!.. А то нас тут, как кур, переловят…
В одно мгновение мы оделись и, забрав свои узелки, выбежали из хаты.
— Пошли за мной, односумы! — сказал Плешаков. — Надо бы хозяину этому бока намять, да черт уж с ним… Навроде все-таки покормил нас.
Шли мы быстро, иногда даже бежали рысью, часто оглядывались — не гонятся ли за нами. Но погони пока не было…
Мы отошли от хутора, видимо, уже километра на три-четыре и продвигались по краю балки, сплошь заросшей кустарником. Вдруг на противоположной стороне балки часто застучали выстрелы. Пули просвистели у нас над головой.
— Погоня! — крикнул Плешаков и, пригнувшись, ринулся вниз, в кусты.
Мы последовали за ним.
Перед вечером мы остановились у хорошо укатанной дороги, перерезавшей нам путь.
— Что будем делать, братцы? — сказал Плешаков и почесал в затылке. — Куда пойдем: направо или налево, а?.. Налево пойдешь — смерть получишь в лоб, а ежели направо — так в затылок…
Из затруднительного положения нас вывел казак, ехавший по дороге в санях.
— Здорово, односум! — приветствовал его Плешаков. — Остановись!
— Слава богу! — ответил тот, приостанавливая лошадь, настороженно вглядываясь в нас.
— Ты куда едешь, станишник?
— В Луковскую станицу.
— А кто там сейчас: белые или красные?
— Ни красных, ни белых у нас зараз нету, — ответил казак.
— А далеко ли до Луковской? — спросил у него Плешаков.
— Да верст десять будет…
— Будь добр, подвези нас… Можно?..
— Да садитесь, — сказал казак. — Мне не жалко.
Часа через два мы были в Луковской. Переночевали там. Утром направились в Урюпинскую.
Усталые, измученные, к вечеру мы пришли в окружную станицу. Я повел своих друзей ночевать к моим родственникам, Юриным.
Утром мы все четверо отправились к военному комиссару. Нам выдали справки и отпустили домой.
В комитете бедноты
Недели две-три я отдыхал дома, отсыпался, набирался сил.
Однажды мне принесли из станичного ревкома записку, просили зайти к самому председателю, Земцову Матвею Афанасьевичу.
Хотя я за собой никакой вины и не чувствовал, но всполошился не на шутку. Матвей Афанасьевич был человек суровый, угрюмый. Его все побаивались.
«Зачем это он меня вызывает?» — думал я встревоженно.
На следующий день я пошел в станицу. Секретарь ревкома доложил обо мне Земцову. Тот велел впустить меня к нему в кабинет.