Королева Таврики

Скоро Марина увидела между холмами маленький дом с двором, окруженным деревянным забором, и поняла, что это и есть усадьба отшельника. Сделав над собой усилие, вконец измученная путница взобралась на холм и, тяжело дыша, свалилась с ног прямо у забора. Последний луч догорел за горизонтом, и окружающий мир стал быстро погружаться во мрак. Но Марина уже не боялась темноты, поскольку спасительное пристанище было совсем рядом. Отдышавшись, она вытащила из мешочка на поясе гребешок и причесала растрепавшиеся волосы. Теперь пора было идти к дому, в окне которого приветливо мерцал огонек светильника. Но, едва девушка ступила во двор, как раздался громкий собачий лай. Марина тотчас отпрянула назад, за ограду, а уже в следующую минуту поняла, что собака лаяла не на нее, да к тому же была привязана, так что не могла наброситься на нежданную гостью.

Между неплотно пригнанными досками забора девушка видела пространство двора от дома до сарая. К сараю подошел человек, на ходу что-то бросил собаке, и она замолчала. В этот миг из-за облака выплыла яркая луна, и в ее призрачном свете Марина разглядела лицо человека, который, судя по одежде, был генуэзцем и походил не то на стражника, не то на корсара. Не успела девушка удивиться, почему он оказался во дворе отшельника в столь позднее время, как подозрительный незнакомец вытащил из-под камня за сараем какой-то предмет и на мгновение задержал его на ладони, разглядывая. В лунном свете блеснули белые горошины жемчужного ожерелья. Воровато оглянувшись, генуэзец завернул драгоценность в платок и спрятал во внутренний карман своего камзола. Затем, немного потоптавшись во дворе и потрепав по загривку собаку, вернулся в дом.

«Не иначе — вор! — пронеслось в голове у Марины. — Может, он украл этот жемчуг у Симоне? Или просто перепрятывал здесь краденое?»

Встретить подобных гостей в доме отшельника девушка никак не ожидала, и холодок страха снова закрался ей в душу: а не подстерегают ли ее в этом доме новые злоключения? Но выбора не было: ночевать под открытым небом казалось несомненно опаснее, чем под крышей. К тому же она надеялась, что Симоне не позволит своим гостям ее обидеть.

Не обращая внимания на собачий лай, девушка подошла к дому и постучала в дверь. Грубый мужской голос откликнулся:

— Эй, хозяин, чего стучишь? Входи, давно ждем!

Это восклицание ее удивило и озадачило: выходит, хозяина сейчас нет в доме и гости его ждут? Марина на мгновение заколебалась, не решаясь войти, но тут дверь перед ней распахнули изнутри и девушке ничего не оставалось, как ступить на порог.

В комнате находилось пятеро незнакомых ей мужчин, среди которых был и тот, что припрятал за пазухой жемчужное ожерелье. Быстро окинув всех настороженным взглядом, Марина сразу догадалась, что главным в этой компании был тучный, богато одетый генуэзец, который важно развалился у стола, попивая вино и теребя золотую цепь у себя на груди. Четверо других, очевидно, были его слугами и телохранителями. Фляги и кружки с вином, остатки еды и разбросанные по столу игральные кости свидетельствовали о том, что в жилище Симоне компания генуэзцев чувствует себя как дома.

Двое слуг были уже основательно во хмелю и, увидев на пороге девушку, кинулись к ней с пьяными восклицаниями:

— О, красотка! Как раз вовремя! Тебя-то нам и не хватало!

Марина, брезгливо отшатнувшись от наглых слуг, обратилась к их хозяину:

— Синьор, прошу вас меня защитить! Я попала в беду, на наш отряд напали татары, я едва спаслась!

Тучный генуэзец смерил девушку с ног до головы насмешливым взглядом и изрек:

— Конечно, я помогу! Такого не бывает, чтобы Заноби Грассо не уделил внимания хорошенькой девице.

С этими словами он встал и, подойдя к Марине, взял ее за подбородок. Она попыталась отстраниться, но тут один из людей Заноби схватил ее сзади за плечи.

— Как вы смеете! — Марина дернулась, выворачиваясь из его рук. — Я приняла вас за благородных синьоров, а вы…

— А мы именно такие благородные и есть, — осклабился тот из слуг, что был менее пьяным. — Татары хотели обидеть девицу, а мы ее приласкаем.

— Да что вы себе позволяете! — вскричала Марина со смесью испуга и возмущения. — Я из уважаемой кафинской семьи! Мы пожалуемся консулу! Отпустите меня немедленно! Кто вы такие, почему вы здесь? Где мессер Симоне?

— Слишком много вопросов, красавица, — усмехнулся Заноби и приказал своим людям: — Не тяните руки к девчонке, я хочу первым распробовать это лакомство. А что до консула — так он далеко. Татары гораздо ближе. Если не будешь со мной любезна, то я отдам тебя татарским работорговцам, и никакая знатная кафинская семья тебя не найдет. — Он тронул девушку за грудь и прищелкнул языком: — Клянусь своей головой, красотка еще невинна!

Марина с ужасом поняла, что попала из огня да в полымя. Она лихорадочно искала выход, сознавая, что помощи ждать неоткуда. Внезапно спасительная мысль молнией сверкнула у нее в голове и девушка воскликнула, стараясь придать своему голосу звучность и твердость:

— Берегитесь, меня охраняют высшие силы! Я только что побывала в пещере, отмеченной магическим знаком! Он появляется на камне только от небесной воды! И мне явилась богиня с золотой чашей в руках! Она сказала, что тот, кто возьмет меня силой, не проживет и дня, умрет страшной смертью.

В этот миг за ее спиной хлопнула дверь и кто-то ступил на порог. Девушка оглянулась, надеясь увидеть Симоне, и чуть не вскрикнула, встретившись глазами с Донато.

— Не трогайте девушку! — властно приказал римлянин. — Она говорит правду! Симоне тоже рассказывал мне о таких местах силы, куда могут попасть только избранные.

Генуэзцы, немного опешив от его вмешательства, отпустили Марину, и она тут же отступила поближе к Донато. Он прислонил свой арбалет к стене у двери, а меч не стал отстегивать от пояса и, пройдя в комнату, обратился к девушке:

— Скажите, синьорина, на что похож тот знак, который вы увидели возле пещеры? Он языческий или христианский?

— Христианский! Я знаю, что он называется хризмой.

— Так и есть… морская дева… — пробормотал римлянин и, повернувшись к генуэзцам, провозгласил: — Эта девушка — избранная, и никто не может тронуть ее безнаказанно.

В глазах Заноби мелькнуло что-то похожее на растерянность или испуг, и он махнул рукой своим людям:

— Ладно, пока подождем с развлечениями, у нас есть дела поважней. — Он обратился к Донато: — А где же Симоне? Пусть он сам подтвердит твои слова о местах силы.

— Я не знаю, где Симоне, — развел руками Донато. — Мы с ним разминулись в горах. Я надеялся, что он уже вернулся в дом. Но… видимо, не напрасно отшельник боялся горных духов. Он говорил, что сегодня какой-то особый вечер, и ему будто бы приснился сон…

— Да, он и мне рассказывал о вещем сне, — пробормотал Заноби, и по его лицу пробежала судорога. — Черт возьми, неужели это правда?..

— Да не верьте вы в эти местные сказки, синьор! — воскликнул тот генуэзец, которого Марина видела с жемчужным ожерельем. — Просто наш отшельник забрел в какое-нибудь селение к знакомой вдовушке. Или, что, конечно, хуже, провалился в какую-нибудь яму и сломал ногу или ударил голову. А эта девица и ее защитник, — он указал на Донато, — просто морочат нам голову и стараются запугать. Видно, парню самому хочется распробовать красотку, а не отдавать ее нам.

Марина резко повернулась к говорившему и, вновь придав своему голосу особую звучность, провозгласила:

— Ты лжешь, а я вижу тебя насквозь! И вот подтверждение той силы, которую я сегодня обрела: я вижу, что у тебя за пазухой спрятана ворованная драгоценность!

— Что?.. — разбойник попятился к двери. — Не слушайте вы эту сумасшедшую, лучше поскорей валите ее на пол и делайте свое дело!

Донато схватил генуэзца за шиворот и подтащил к Заноби, а тот приказал своим людям:

— Ну-ка, ребята, посмотрите, есть ли у нашего Бальдо что-то ценное за пазухой.

Трое слуг накинулись на четвертого и скоро извлекли у него из внутреннего кармана жемчужное ожерелье. При виде драгоценности Заноби, яростно сверкая глазами, закричал: