Страница 7 из 16
А на мировой рынок нам, увы, ещё многие годы не прорваться. Потому что его требования мы пока не изучили. Когда мы в них разберёмся? Когда научимся удовлетворять? Даже то, что сделано явно выше мирового уровня — например, космические технологии — мы всё ещё не умеем продавать.
Есть, конечно, и старые, уже разработанные, товары. Но на мировом рынке из таких товаров в дефиците разве что сырьё — в первую очередь нефть и газ — и продукция экологически грязных производств (впрочем, металлы и химические удобрения — также всего лишь сырьё для современных технологий). Поэтому из промышленных республик былого Союза имеет пока шансы не разориться лишь Россия. Выручкой от экспорта сырья она может даже поддерживать своих учёных и конструкторов, пока те научатся работать не на министерства, а на рынок.
Правда, особо рассчитывать на это тоже не стоит. В начале 1970-х профессор экономики Джулиан Саймон объяснил, почему цена сырья не может долго держаться высокой. Если товар дорог, рано или поздно придумают способы обойтись без него. Падает спрос — товар дешевеет. Intel может взамен устаревшего Pentium II выбросить на рынок модернизированный Pentium III. А нефть не модернизируешь. Потому и брежневский «золотой век» длился всего лет десять — пока Запад не снизил вдвое потребление нефти, подорожавшей от войн на Синайском полуострове. И нынешняя российская стабильность вряд ли надолго. Ведь и в основе кризиса 1998 года было очередное подешевение нефти.
А остальные, несырьевые, республики шансов на самостоятельное выживание не имеют. От Союза их изолировала национал-коммунистическая власть. На мировой рынок выставить практически нечего. Для внутреннего рынка в 10 (Белоруссия) или даже 50 (Украина) миллионов человек разрабатывать новинки невыгодно. Так что заводы обречены гнать старьё. И рано или поздно остановятся вообще, ибо конкурировать с новинками, приходящими из цивилизованного мира, не смогут.
Что делать
Отто Эдуард Леопольд князь фон Бисмарк унд Шёнхаузен знаменит множеством славных дел и мудрых слов. Но, возможно, дольше всего проживёт его фраза: «Неучастие в политике не освобождает от её последствий».
Отечественные промышленники чаще всего стараются держаться от политики подальше. На немногих активистов смотрят как на белых ворон, называют олигархами. Оно и понятно. В России политика с незапамятных времён подминает под себя экономику, что, собственно, и нашло концентрированное выражение в социализме. Естественно, экономика пытается уйти в сторону от политики — в надежде, что та на неё не наступит.
Увы, догоняет и наступает вновь и вновь.
Вот и распад социалистического рынка казался поначалу чисто политическим, экономику не задевающим. Промышленники надеялись по-прежнему обмениваться сырьём и полупродуктами. Правда, немалая доля обмена раньше обеспечивалась не взаимной выгодой, а строгим приказом. Но и выгодных связей хватало, чтобы глядеть в будущее с оптимизмом.
Даже таможенные стены, в лихорадочном темпе воздвигнутые новыми политиками, оказались проницаемыми. Инерция накатанных связей пробивает их. Особенно если на практике установлено, кому сколько платить.
Но у новшеств нет ни опыта, ни инерции. Для них таможенные барьеры несравненно выше. И малость рынка каждой отдельной новорождённой страны гарантирует застой в её промышленности.
А отечественная традиция давления политики на экономику делает экономическую интеграцию без политического воссоединения неустойчивой. Следовательно, если промышленники не хотят смириться с застоем, им придётся вернуться в политику, вспомнить, что она, по словам Ульянова, концентрированное выражение экономики.
К сожалению, в нашей нынешней политике идею единства монополизировали левые. Те, чья власть гарантирует экономике паралич куда хуже нынешнего. Потому что левые во всём мире ставят цели, недостижимые без растраты накопленных обществом резервов. А у нас резервы уже растрачены.
Правые же группировки за политическим воссоединением не гонятся. По их понятиям, надо сперва построить рынок в каждой стране — а потом уже невидимая благодетельная рука этого рынка сама перечеркнёт границы. Вроде бы привлекательно — хотя бы тем, что специально никому стараться не надо. Только рынка в нынешних экономических «клетушках» не построить. На Западе-то рынок возникал в те времена, когда всё новое окупалось даже при штучном производстве (разрабатывалось дёшево, а изготовлялось дорого). Нынче же рынку нужны сотни миллионов граждан.
Придётся промышленникам создавать новые партии. Рыночные и объединительные одновременно.
Конечно, единение должно быть разумным.
Скажем, прибалтийские республики предпочитают западный рынок восточному. Основная часть их промышленности создана в расчёте на советскую экономику. Потому её сохранение мало кого волнует. Большей части тамошнего населения роль аграрных провинций Скандинавии вполне по вкусу.
Да и нефтяные эмираты — Галичина, Туркмения, Чечня — в Союз не рвутся. Правда, от эмиратов там скорее стиль правления, чем богатство: запасы нефти скромные (а в Галичине нефть вообще высокопарафинистая — для химии неплоха, а на топливо не годится). Зато население тоже скромное — и по численности, и по потребностям. Благополучия при разумной — без политических амбиций — торговле сырьём хватит на долгие годы.
Но основная часть былого Союза столь насыщена промышленностью, что без неё погибнет. Потому и без воссоединения не выживет.
Да и страны покойного СЭВ тоже достаточно промышленные — значит, нуждаются в обширном рынке. И политики там достаточно разумны, чтобы убедиться, что восточный рынок для них может быть гостеприимнее западного. Если не станем вновь сопровождать экономическую интеграцию политическим давлением, добьёмся многого.
Тем более что политическое давление чаще всего направляется не куда полезнее, а куда легче. Например, сейчас Россия объединяется с Белоруссией. Дешёвых рабочих рук добавляется при этом несравненно больше, чем разработчиков. Значит, существующую продукцию выпускать будет выгоднее, а вот создавать новую ещё сложнее. С точки зрения перспектив развития главное, что нужно России — единый рынок с Украиной. Даже если политики наших стран продолжат свои споры до скончания века.
Политическая структура, добивающаяся единства, сама должна быть единой. Сейчас такая структура, пожалуй, одна — союз промышленников и предпринимателей (СПП). Кстати, на Украине его несколько лет возглавлял нынешний президент страны Кучма. Глава российского СПП Вольский, пожалуй, несколько менее авторитетен.
К сожалению, СПП пока ведёт себя как довольно заурядная лоббистская контора. В каждой из стран он отстаивает сугубо местные интересы. И борется со следствиями экономического кризиса, а не с его причинами. А о согласовании через этот союз интересов промышленников и предпринимателей разных стран давно уже и речи нет.
Сумеет СПП или какая-нибудь иная действующая политическая сила возглавить реальную работу по воссоединению (экономическому, а по мере надобности и политическому) — хорошо. Нет — придётся создавать что-нибудь новое. Но без просторного рынка никакой промышленности не выжить. Стало быть, придётся промышленникам организовать соответствующую политику. Как концентрированное выражение экономики.
Отдельные заметки, из которых сложилась эта статья,[1] я публиковал ещё в 1994–1995 годах — в бюллетене одесского информационного агентства «Студия «Негоциант», с которым тогда разнообразно сотрудничал. Ни тогда, ни в последующих обсуждениях не нашлось поводов для оспаривания логики моих рассуждений, исходящих из факта существования порога окупаемости.
Но сам этот факт сомневает очень многих. Я до сих пор не смог отыскать то журнальное сообщение, откуда узнал о западноевропейских исследованиях по проблеме окупаемости новых разработок. Некоторые номера «Науки и жизни» не сохранились даже в архиве редакции. Впрочем, не исключаю, что память меня подвела и заметка была в журнале «Знание — сила» или «Химия и жизнь». Но уж точно не в «Техника — молодёжи»: этот журнал ещё в советское время славился изобилием публикаций, где точностью жертвовали ради эффектности, так что устав одесского литературно-игрового клуба «Эрудит» специально запретил использовать вопросы, использующие его в качестве единственного источника информации.
1
Ежемесячник «Промышленность России», № 4/2000.