Страница 3 из 131
Третьему священнику монолог пришелся по душе. Ведь убедительнее всего звучит то, что и так хорошо известно.
Он лежал в бурлящей и пузырящейся грязи и говорил приглушенным голосом, так как над поверхностью лужи находился кончик только одного его горла. Тем глазом, который был на поверхности, священник вглядывался в темную глубину космоса, такого выпуклого и черного в сравнении с небом. Жизнь, безусловно, была стоящей штукой, даже вдали от любимого Дапдрофа. И если бы сейчас пришло время следующего эсоуда, ему обязательно пришлось бы поменять пол и стать матерью — с этим для себя он определился заранее. Но даже это… думай обо всем хорошо, и все на самом деле будет хорошо. Третий священник думал о своей матери с большой любовью. Он столько узнал от нее и стал преклоняться перед ней после того, как она сменила пол и приняла сан первосвященника.
И вдруг он завопил всеми своими горлами. За кораблем маячили какие-то огни. Все священники как один оглянулись в сторону корабля.
Увидели они не только огни. Раздалось продолжительное грозное рычание, и четыре круглых источника ослепляющего света прорезали тьму. Пятый без устали рыскал кругом, напоминая собой дрожащую руку, пока не остановился на корабле.
— Кажется, к нам приближается какое-то живое существо, — пролепетал один из попов.
В этот момент картина прояснилась. По направлению к ним через равнину, грозно рыча, двигались две массивные фигуры. Существа достигли корабля и остановились. Рычание тут же смолкло.
— Надо же! Они крупнее нас! — воскликнул первый священник.
Из великанов выбрались фигурки поменьше. В тот же миг прожектор, сосредоточивавший до этого свое внимание на корабле, осветил бассейн. Отвернувшись от ослепляющего света, утоды стали разглядывать выстроившихся в ряд четверых щупленьких существ, постепенно приближавшихся к краю купели.
— Они, вероятно, высокоразвиты, если имеют возможность излучать такой свет, — предположил первосвященник.
— Как вы думаете? Живые существа — те двое, огромные, с глазами, или эти четверо, тонкие? — поинтересовался один из младших священников.
— Думаю, выйти и посмотреть будет довольно вежливо, — произнес первосвященник, поднимаясь из жижи и направляя свое громоздкое тело к четырем незнакомцам. Священники привстали и тут же услышали какой-то шум, исходивший от существ, которые начали двигаться в обратном направлении.
— Как любопытно! — воскликнул второй священник, стремясь всех обогнать. — Я уверен, что они пытаются говорить, хотя, конечно, и на весьма примитивном уровне!
— Как все же хорошо, что мы здесь оказались, — высказался третий священник.
Замечание, само собой, не было адресовано первосвященнику.
— Привет вам, создания! — прокричали два священника.
В эту же секунду незнакомцы обернулись, подняли свое земное оружие и открыли огонь.
Глава 2
Капитан Баргероун принял свою характерную позу. Стоял он спокойно, с каменным лицом, вяло опустив руки вдоль небесно-голубых шорт. Таким образом он сдерживал себя уже далеко не в первый раз за этот полет, особенно в моменты столкновений с главным исследователем.
— Слушай, Эйнсон, ты хочешь, чтобы я серьезно отнесся ко всей этой твоей бредятине? — говорил капитан. — Или ты всего-навсего пытаешься всеми силами отложить время отлета?
Главный исследователь Брюс Эйнсон судорожно сглотнул. Он был верующим человеком и молил Всемогущего, чтобы тот дал ему сил достучаться до стоящего перед ним идиота, не желающего принимать в расчет ничего, кроме своих должностных обязанностей.
— Те двое существ, которых мы отловили прошлой ночью, определенно делали попытки общаться со мной. А согласно космической исследовательской классификации, в случае, если живое существо пробует установить контакт, его следует отнести как минимум к разряду человекоподобных, невзирая на внешний вид, пока не будет доказано обратное.
— Вот именно, капитан Баргероун, — подтвердил исследователь Фиппс, дергая себя за ресницы и сильно нервничая из-за того, что встал на защиту своего начальника.
— Нам не нужны ваши заверения в правдивости всяких там банальностей, мистер Фиппс, — отрезал капитан. — Вот только мне интересно, что же вы имеете в виду, говоря про попытку общения. Ну, я сомневаюсь, что тот момент, когда вы перебрасывались с этими созданиями капустой, может классифицироваться как попытка общения.
— Существа не бросали мне капусту, сэр, — по-прежнему тихо возразил Эйнсон. — Они спокойно стояли по другую сторону решетки и разговаривали со мною.
Левая бровь капитана на какое-то мгновение взлетела вверх, будто шпага в руках опытного фехтовальщика.
— Разговаривали, значит? На каком-нибудь земном языке? На португальском? Или, может быть, на суахили?
— На своем собственном языке, капитан Баргероун. Смесь свиста, хрюканья и писка, порой переходящего в ультразвук. Тем не менее, это язык, и, возможно, он более развит, чем наш.
— И на чем же вы строите это предположение, Эйнсон?
Главный исследователь не был озадачен вопросом, но его и без того обветренное, в шрамах, лицо покрыли глубокие морщины.
— На наблюдении. Наши люди очень удивились и удивили этих созданий своим появлением и сразу же положили шестерых из них. Вы, должно быть, читали патрульный отчет. Двое же оставшихся были настолько шокированы происшедшим, что не оказали нам ни малейшего сопротивления. Их связали и доставили сюда, на «Мариестоупс». Разумеется, в таких обстоятельствах заботой любого живого существа является прошение о помиловании или даже освобождении, если это, естественно, возможно. Одним словом, оно будет умолять. К нашему великому сожалению, на сегодняшний день мы не встретили больше ни одного разумного существа в нашей части галактики. Но представители всех рас человечества умоляют одним и тем же способом — используя наравне с речью жесты. Эти же не используют никаких жестов. Их язык, по всей видимости, настолько богат различными нюансами, что отпадает надобность в жестикуляции и мимике, даже тогда, когда что-то реально угрожает их жизни.
Капитан презрительно фыркнул:
— И как же в таком случае вы можете быть уверены, что они не молили о пощаде? И вообще, чем, например, их поведение отличалось от действий посаженных на цепь собак?
— Сэр, я думаю, вам необходимо спуститься вниз и посмотреть на все своими глазами. Возможно, тогда вы измените свое решение.
— Я видел этих грязнуль вчера ночью и не собираюсь встречаться с ними еще раз. Конечно, я отдаю себе отчет в том, что они — важное открытие для науки. То же самое я сказал командиру патрульной службы. Они будут отправлены в Лондонский зоопарк экзотических животных. Там-то вы с ними сможете вдоволь наговориться. И, как я вам уже сказал, мы должны тотчас же покинуть эту планету. На продолжение исследований времени у нас не осталось. А вам было бы неплохо вспомнить, что это корабль частной компании и что у нас существует расписание, которому мы обязаны следовать. Мы и без того просидели уже с неделю на этой поганой планете, не найдя ничего крупнее зернышка риса. И разрешить еще двенадцатичасовую задержку я не вправе.
Брюс Эйнсон встал. За его спиной Фиппс сделал какой-то отчаянный жест.
— В таком случае, сэр, вам придется улететь без меня. И без Фиппса. Мы, к сожалению, не были во вчерашнем патруле. И нам надо осмотреть место, где вы обнаружили этих существ. Вы должны понимать, что наша экспедиция теряет всякий смысл, если мы не изучим их среду обитания. Знания в данном случае гораздо важнее расписания.
— Идет война, мистер Эйнсон. У меня приказ.
— Тогда летите без меня, сэр. Хотя я не уверен, что это понравится Американской космической службе.
Капитан знал, как отступать, сделав хорошую мину при плохой игре.
— Вылет через шесть часов, мистер Эйнсон. Чем в это время будете заниматься вы и ваш подчиненный, мне безразлично.
— Спасибо, сэр, — ответил Эйнсон, вложив в реплику столько сарказма, сколько посмел.