Страница 49 из 80
Даг не успел спросить, неужели придется драться с пожилым ярлом. Первое испытание Даг выдержал с честью. Правда, он ни разу не смог толком ни рубануть, ни кольнуть соперника, зато передвигался по бревнышкам с такой ловкостью, что опытный дренг первый запнулся и с проклятиями ухнул по колено в грязь.
Каждое новое испытание становилось все сложнее, но интереснее. Пришлось прыгать по качающимся камням. Затем участников раздели и заставили плыть от одного насыпного мола к другому, на скорость. Плавал Даг всегда хорошо, неожиданностью стал град камней, от которых пришлось уворачиваться в холодной воде.
Благодаря богатому опыту, приобретенному в экипаже Торкиля Скалы, Даг справился с хитрым копьем, снабженным веревкой. Следовало метнуть копье в туго набитый кожаный мешок, а затем быстро, пока не доиграет рожок горниста, смотать веревку обратно на локоть и изготовиться к новому броску.
Половину эстов отсеяли уже на этом этапе. Наверняка они замечательно орудовали палицами и ножами, но в морском бою требовались иные навыки.
Несмотря на крепкую комплекцию, Северянину пришлось попотеть, чтобы добросить до черты абордажное копье, он едва не вывихнул плечо. Разрешалось метнуть трижды. После второго броска Даг сообразил, под каким углом следует держать руку и как верно разбегаться. У берсерков Торкиля такими огромными копьями не пользовались.
Даг ожидал следующего оружия или поединка с человеком, но для «уцелевших» соискателей приготовили кое — что похитрее.
Их привели на помост с твердым покрытием. Здесь стояли врытые в землю колоды. В колодах, надежно укрепленные, торчали высокие столбы, хаотично усаженные острыми лезвиями и палками с гвоздями. Двое дренгов, взявшись за рычаги, принялись раскручивать столбы. Простой веревочный механизм скрывался под помостом.
— Становитесь. — Дага и других подтолкнули под самые столбы и указали на круг, начерченный вокруг столба. В круге человек едва помещался. — Вы должны продержаться, пока в этих часах не кончится песок.
Даг вспомнил, однажды он видел такие же часы на ярмарке в Хедебю, но те умещались в ладони. А эти, две толстые колбы, перехваченные коваными прутьями, обещали долгие страдания. Часы перевернули. Песок потек незаметной струйкой, столбы с палками и лезвиями завертелись.
Первые минуты Северянин перешагивал палицы с улыбкой, затем дренги ускорили вращение. Со скребущим звуком столб проворачивался все быстрее, палки и клинки буквально мелькали, а проклятый песок не высыпался даже до половины! У соседнего столба с глухим стоном свалился эст, ему перешибло колено. Другой отскочил сам, дважды порезавшись о сверкающие лезвия, не желая больше испытывать судьбу.
Северянин подпрыгивал и приседал с полузакрытыми глазами. Мешало солнце, которое как назло вылезло после недели дождей, а испытуемых нарочно поставили к солнцу лицом. Но зрение Дагу не понадобилось. Он с первой секунды вращения сообразил, что надо запомнить, иначе ничего не получится. Тупо ждать, пока тебе переломает кости, подпрыгивать и уворачиваться, не имело смысла. Все равно адская механика, придуманная за много веков до его рождения, не позволяла себя обмануть. Выход оставался один — запомнить телом какой штык следует ожидать, и ускоряться вместе со столбом…
Когда песок в часах кончился, с Дага ручьем лился пот. Куртку разрезало в трех местах, дубины наставили синяков, но он не упал, он выдержал! И вместе с ним — четверо молчаливых, сосредоточенных эстов. По повадке Даг сразу определил в них тертых бойцов.
Северянин заметил, что на возвышении поставили несколько кресел, но высокое кресло конунга пустовало. Либо Токи не желал мешать сыну, либо слишком беспокоился о нем. Зато Дага, как и прочих, представили самому Сигвальди — второму человеку в Йомсбурге. Сигвальди о чем — то тихо поочередно спрашивал эстов, и двоих после этого опроса прогнали прочь. Некоторые плохо понимали язык, ярлу пришлось повысить голос, и Даг расслышал выражение «жизнь или смерть».
Сигвальди выглядел крайне добродушно и чем — то походил на здоровущего сытого енота. Но глаза его смотрели столь проницательно, что Даг ощутил укол метки на макушке. Едва встретившись с ярлом взглядом, Даг сразу поверил, что этот человек уже выслушал и запомнил его историю. И, скорее всего, он знает историю каждого из воинов крепости.
— Я хочу задать тебе три вопроса. — Сигвальди миролюбиво приподнял три пальца. — Назови мне эти три вопроса сам. Или уходи.
Вот так шутки! Дага прошиб холодный пот. Глядя в сторону, он постарался сосредоточиться. Что могло не понравиться хитрецу Сигвальди после рассказа Пальнатоки? Даг постарался поставить себя на его место. И — ринулся в бой, не задерживать же очередь!
— Ты хочешь спросить, не предам ли я ваше знамя, как предал знамя датского конунга?
— Ладно, продолжай. — Сигвальди пошевелил пальцами.
— Ты хочешь спросить, надеюсь ли я получить наследство, если конунг Пальнатоки признает меня сыном?
Сигвальди быстро переглянулся со стоявшими рядом форингами. Вагн фыркнул, Буи Толстый сделал вид, что закашлялся, другие что — то внимательно изучали на небе.
— Продолжай, — бесстрастно велел ярл.
— Я боюсь совершить ошибку, — кинулся в омут Северянин. — Мне кажется, твой третий вопрос о том, как я хочу умереть. Или о том, что важнее — жизнь или смерть.
Волкан крякнул. Торкиль нахмурился. Буи пробормотал что — то о героях, которые сражались и после смерти.
— Я не скажу тебе, верно ли ты отгадал вопросы, — сообщил Сигвальди, — но пока можешь остаться здесь. Волкан, ты возьмешь его вместе с остальными новичками?
— Хорошая идея, — кивнул русич. — А ты не радуйся раньше времени, — повернулся он к Северянину. — Завтра мы идем в викинг. У кейсара Болеслава старые счеты со старыми врагами, он просил нас помочь. Вот там и пройдете настоящие испытания.
Глава двадцать восьмая,
в которой корабль превращается в речную крепость, а чужой лес оказывается страшнее бурного моря
Пять малых драккаров вышли рано утром из крепости и свернули на север. Даг усердно греб на шестом руме, Уже как свободный человек, хотя и временно принятый в команду. Ему выдали пояс с пряжкой, крепкую кожаную лобу с войлочной подкладкой, нижнюю рубаху, широкие штаны и очень удобные сапоги, сшитые так, что ноги не промокали, даже если идти по щиколотку в воде. В ничейном оружии и горе кольчуг Северянин копался долго и с упоением. Кажется, Волкан остался доволен, оценив выбор новичка. Даг присмотрелся к соседям, взял себе нож по длине голенища, легкую секиру на очень длинном топорище, зато булаву, цеп и прочие непонятные средства лишь потрогал. Меч, крепкий франкский клинок, ему небрежно передал сосед, но Даг отказался. И снова заслужил одобрительный взгляд Волкана. Видимо испытания продолжались даже в мелочах. Наконец, новичок подобрал себе «правильный» меч. Тяжелый, заточенный лишь в треть клинка, с тупой сильной частью над гардой, для надежного отбива.
Северянин немного удивился, что в поход пошли на таких маленьких, узких кораблях, всего восемь весел по борту, к тому же доверху забитых какими — то досками, просмоленными бревнами, мотками кожаных канатов. Свободной смене негде было спать, а съестные припасы вовсе лежали под ногами. Пространство под палубой тоже заполнили непонятными приспособлениями. Однако йомсвикинги ни о чем не спрашивали, гребли молча. Даже песен не пели, берегли силы. Впрочем, соседом Дага оказался веселый парень со странным именем Али. Похожих на него мужчин, с светло — коричневой кожей, выпуклыми черными глазами и кудрявой щеткой волос на голове, Даг встречал лишь однажды — среди торговцев благовониями в далеком Свеаланде. Али поведал, что его прадед родом из Кордовы, но название ничего не сказало Дагу. Али выгреб из — за пазухи горсть защитных амулетов и гордо показал самый главный — золотой полумесяц. С его слов, неведомый пророк Махмет защищал в бою более надежно, чем крест, молот Тора, янтарные бусы и прочие важные обереги. Даг усомнился в возможностях Махмета, Али обиделся и обещал при случае рассказать о своем героическом народе.