Острова пряностей

Прошло три недели с тех пор, как корабль вышел в море. Однажды утром после завтрака капитан подошел к Уоллесу и невозмутимо произнес: «Мне кажется, на корабле пожар. Пойдемте, взгляните сами». Выйдя на палубу, Уоллес увидел струйки дыма, которые просачивались из-под досок передней палубы. Команда корабля, открыв люки, принялась выкидывать груз за борт, пытаясь ликвидировать источник огня. Однако пламя распространялось от бочонков с «копайским бальзамом», добраться до которых было невозможно из-за усиливавшегося дыма. К этому времени запах дыма чувствовался уже и в пассажирском салоне, где находился Уоллес, и спускаться вниз становилось опасно.

Капитан «Хелен» благоразумно решил, что пора готовиться к эвакуации. На корабле было две спасательных шлюпки — капитанский гиг и длинная лодка. Они были подготовлены и спущены за борт, но тут выяснилось, что лодки протекают. Течи срочно ликвидировали с помощью затычек, и моряки начали спасать личные вещи, взяв с собой столько груза, что лодки глубоко просели, и пришлось вычерпывать воду. Между тем несчастный Уоллес, не добравшись до своих драгоценных коллекций из-за удушающего дыма, взял только небольшой сундучок, в который положил зарисовки бразильских растений и рыб, часы и кошелек с несколькими соверенами. Это был весь его багаж, когда он стоял на палубе, ожидая распоряжений капитана.

Лодки тащились за кораблем на буксире, а команда по-прежнему пыталась бороться с огнем. Было слышно, как «копайский бальзам» пузырится и шипит под палубным настилом, а языки пламени уже вырывались наружу.

Капитан приказал всем покинуть судно, и Уоллес сполз по канату вниз, в лодку. «Будучи довольно слабым, я, спускаясь, ободрал всю кожу на ладонях. Лодка была до половины наполнена водой, и я принялся ее вычерпывать, преодолевая мучительную боль в руках».

Прошло уже три часа с начала пожара, но до конца дня команда, спасшаяся на лодках, могла наблюдать трагическое зрелище гибели «Хелен». Пламя взметнулось по снастям вверх, паруса загорелись, и вскоре мачты повалились за борт. Огонь продолжал пожирать корабль, металлические детали раскалились докрасна, палуба провалилась, и исчез бушприт.

Небольшое волнение в океане не представляло угрозы для шлюпок, и капитан решил держаться неподалеку от погибающей «Хелен», надеясь, что огромный столб дыма и пламени привлечет внимание проходящих кораблей. К следующему утру бриг прогорел до ватерлинии, перевернулся и затонул, а помощь так и не подоспела. На шлюпках подняли паруса и двинулись в путь.

Уоллес видел, как его драгоценная коллекция погибает в волнах. К счастью, он успел отослать из Бразилии часть образцов, денег от продажи которых хватило, чтобы покрыть экспедиционные расходы. Однако доход в 500 фунтов стерлингов был слабой компенсацией за тяжелый труд в течение четырех лет. Но, конечно, более тяжелым ударом стала гибель коллекции, образцы из которой он надеялся изучить в Англии с тем, чтобы, опубликовав результаты исследований, обрести репутацию серьезного ученого-натуралиста, а не просто собирателя. Коллекции содержали сотни неизвестных ранее видов. Теперь все было потеряно, наряду с заметками, описаниями и даже дневником. «Сами понимаете, — описывал Уоллес свои злоключения в письме другу, — мне пришлось проявить некое философское смирение, чтобы перенести этот удар со спокойствием и самообладанием».

Проведя в шлюпках десять ужасных дней после гибели «Хелен», получив ожоги под палящим солнцем, питаясь сухарями, консервированной свининой и водой, моряки были наконец подобраны проходящим торговым судном. Вдобавок ко всем несчастьям спасший их корабль был таким старым, ветхим и тихоходным, что едва не пошел ко дну во время шторма. После рекордно медленного плавания они добрались до порта Дил в графстве Кент. Уоллес сошел на берег, не имея при себе ничего, кроме «пяти фунтов и тонкого хлопчатобумажного костюма». От полного финансового краха спасло то, что его агент Сэмюел Стивенс застраховал — без ведома Уоллеса — весь пропавший груз.

Роковое невезение с плаванием настигло Уоллеса и во время попытки доплыть от острова Серам до Вайгео на маленькой прау. В Вахаи Уоллес нанял четырех людей взамен сбежавших на Горонге и направился к острову Мисоол — это был первый шаг к цели.

Его прау не могла плыть против ветра, поэтому старик-рулевой Муслим, нанятый в Вахаи, провел судно вдоль берега Серама, используя береговой бриз, а когда они оказались напротив острова Мисоола, пошли прямо на север — переход составлял 60 миль. Хорошо знавший здешние воды рулевой уверял Уоллеса, что западное течение поможет удерживать правильный курс. К несчастью, сильный боковой ветер с такой силой раскачивал маленькую прау, что бедного Уоллеса постоянно мучили приступы морской болезни. Но, что было гораздо хуже, волны сбили прау с курса, и они проскочили мимо Мисоола, так что оставалось лишь попытаться высадиться на маленький островок неподалеку. В 9 часов вечера прау находилась примерно в 200 ярдах от берега. Уоллес, глядя вперед, уже мечтал, как окажется наконец на твердой земле и сможет нормально поесть и выпить горячего кофе, а после этого — спокойно уснуть вдали от шума волн. Но тут, как пишет Уоллес, ветер стих, и, хотя матросы взялись за весла и принялись грести, «зыбь на воде была признаком того, что нас подхватило одно из тех вероломных течений, которые столь часто расстраивают все планы мореплавателей в здешних морях. Отчаявшись, матросы бросили весла, и уже через несколько минут нас относило все дальше в море, с подветренной стороны острова, не давая возможности высадиться на Мисоол».

Уоллесу и его команде не оставалось ничего другого, кроме как продолжать плыть дальше в надежде высадиться на следующий остров, лежащий прямо по курсу. Но ветер как будто издевался. Он дул то в одну сторону, то в другую и в конце концов так раскачал море и поднял такие волны, что путешественникам мнилось: их суденышко вот-вот зальет водой и все они утонут. Пришлось спустить тяжелый грот и в целях безопасности идти лишь под одним кливером. Кое-как они продвигались — сначала мимо одного острова, затем вдоль другого, и на четвертый день после отплытия из Вахаи смогли наконец бросить якорь под защитой двух маленьких островов и немного передохнуть. Это было не самое удачное место для остановки, рядом с острым рифом, да и якорь держался не слишком хорошо за каменистое дно. Уоллес заговорил с пожилым рулевым, который все это время почти не покидал место у руля — разве что время от времени выкраивал час-другой на отдых, — и предложил, чтобы двое мужчин отправились на остров и набрали виноградных плетей, чтобы сделать из них якорные канаты. Тогда можно было бы бросить еще пару якорей, чтобы удержать прау против ветра, порывавшегося унести лодку в открытое море. Однако предложение было отвергнуто — команда настояла на том, что сможет на веслах перегнать прау в более безопасное место.

Но стоило поднять якорь и начать грести, как течение подхватило лодку и понесло ее дальше от берега. Снова был брошен якорь, и двое самых сильных мужчин отправились вплавь на остров с секачами по совету Уоллеса. Пока они отсутствовали, якорь стал проскальзывать по дну. Был спешно брошен запасной якорь, чтобы удержать лодку на месте. Но все было бесполезно, и прау начала отдаляться от берега. В отчаянии Уоллес палил в воздух из мушкетов, чтобы поторопить остававшихся на берегу, а они, яростно жестикулируя, бегали взад и вперед по пляжу. Тем временем прау уносило все дальше в море, хотя и не слишком быстро — Уоллес надеялся, что оставшиеся на берегу успеют соорудить плот и приплыть к дрейфующей лодке. К его изумлению, они даже не попытались догнать прау, а занялись разведением костра и приготовлением собранных на пляже моллюсков.

Прау несло дальше, ко второму острову, а двое туземцев, оставшихся на первом островке, были предоставлены своей судьбе: вполне вероятным исходом была смерть от жажды. На прау, впрочем, условия были немногим лучше. Людей в команде катастрофически не хватало, так что они с большим трудом смогли поднять тяжелый грот, а запасов воды на борту оставалось не более чем на два дня. Ценой отчаянных усилий удалось подвести лодку на веслах достаточно близко ко второму острову, чтобы бросить якорь, но дно здесь также оказалось усеянным коралловыми рифами. Уоллес решил оставаться на этом месте сколь возможно долго, чтобы дать шанс двоим оставшимся соорудить плот и вернуться на прау. Он оставался у этого необитаемого острова два дня, зажигая по ночам сигнальные огни, чтобы было понятно, что прау стоит неподалеку и ждет. Ожидая, команда искала пресную воду, но обнаружила только грязную зацветшую лужу в саговом болоте, заполненную всевозможным мусором и грязью. В надежде раскопать родник они расчистили яму, полагая, что та заполнится чистой водой, но ничего не получилось — очевидно, это была просто лужа дождевой воды. Они наломали бамбуковых стволов, надеясь с их помощью докопаться до воды, и тут случайно Уоллес заметил два углубления в скале, заполненные водой, — ее было достаточно, чтобы наполнить все емкости на лодке. К тому времени стало понятно, что дольше здесь оставаться они не могут. Якорный канат сильно терся о риф, и, если бы он порвался ночью, прау унесло бы в море.