Нежданный отец

— Это плохая идея.

— Почему?

Поставив портфель обратно на кресло, Дженни нахмурилась.

— Подготовка к рождению ребенка — очень интимный процесс. Тебе надо будет... м-м... касаться меня, и мне надо будет... ну... ложиться на тебя и позволить тебе держать меня.

— Как мы это только что делали?

Губы Дженни округлились, и он подавил желание поцеловать ее.

— Тебе кажется, что я не подхожу? — спросил он с усмешкой. Он поднял руку, согнул ее в локте и напряг мускулы. — Потрогай.

Вместо того чтобы сделать то, о чем он ее попросил, она скрестила руки на груди. Они только что касались друг друга.

Это было прекрасно.

И совершенно недопустимо.

Как она может что-нибудь решать, когда он стоит так близко, что ей даже трудно дышать?

Мэтт медленно подошел и обнял ее. Она замерла.

Он наклонился вперед и завладел ее губами. Этот поцелуй не был похож на нежный поцелуй в лифте, он требовал ответа, и Дженни знала, что ответ, который был ему нужен, — это «да». Да, бери, что хочешь, Мэтт. Да, ты получишь то, что хочешь.

— Мне брошен вызов, Дженни.

Она почувствовала, как кровь прилила к щекам.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — прошептала она.

Мэтт придвинулся ближе и наклонился к ее ушку.

— У меня не получаются поглаживания? — спросил он Низким голосом, от которого у нее по спине побежали мурашки. — Тебе больше понравилось, что я делал в лифте?

— Там было слишком много других людей.

Казалось, он понял ее неуверенность и на миг отступил.

— Послушай, — продолжил он медленно, — я попрошу Стедмена отвезти тебя домой, чтобы ты смогла отдохнуть. Я приду позже, и ты решишь, пойдем мы на эти курсы или нет.

Дженни неуверенно кивнула.

— Подумай об этом, хорошо?

— Хорошо, — ответила она, чувствуя, что ее бунтарский дух вот-вот вырвется наружу.

Никаких больше сильных эмоций и безумных поцелуев. Никакого балансирования между страхом и подозрениями и доверием... и... пошло все к черту!

Если человек говорит правильные вещи, это еще не значит, что он сама правота.

То, что ты влюбилась в него, не значит, что он полюбит тебя.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Ох, малышка. — Дженни рассмеялась и обхватила живот руками. — Давай ты будешь заниматься тэквондо, когда появишься на свет, хорошо?

Она провела остаток этого чудесного дня, сидя на крыльце в кресле-качалке и разговаривая с Алексис о ее отце.

— Знаешь, Лекси, я думаю, нам будет лучше вдвоем. Твой папочка очень славный, и было здорово кататься в его большом лимузине, но, говоря по правде, мне кажется, что меня заманили в ловушку.

Дженни перестала качаться и прислушалась, не протестовала ли малышка. Все было тихо. Она оттолкнулась от пола. Качание в кресле всегда помогало ей расслабиться.

Она сказала Мэтту, что ей нужно подумать. Именно этим она теперь и занималась.

Дженни думала о нем. Она вздохнула — ее разум и сердце были сейчас полем битвы.

Мэтт был уверен, что получит все что угодно, если постарается, а сейчас он хотел быть отцом Лекси.

По наблюдениям Дженни, семей, состоящих из отца, матери и беззаботного ребенка, в реальности не существовало. Отцы в конце концов уходили из семей, бросали жен и детей. А те, кто оставался, переживали бесконечные разочарования.

Дженни достала семейный альбом и все больше убеждалась в своей правоте, листая его. Там были ее бабушки в свадебных платьях, улыбающиеся, с надеждой на счастье в глазах. На фотографиях, сделанных через несколько лет, они были одни, и на лицах их читалась горечь.

Затем шли фотографии ее родителей. Вот они улыбаются в камеру у церкви, а вот их медовый месяц на солнечном острове. Больнее всего было смотреть на снимок, где мать Дженни была беременна и отец положил ей руку на живот. На лицах обоих застыли вымученные улыбки.

На последних снимках была Дженни — на первом курсе, потом на втором, и так далее, до момента окончания колледжа. Ее прабабушка умерла вскоре после этого, и Дженни завела свой собственный альбом. На всех фотографиях она была запечатлена одна, если не считать последних снимков — их сделала Нэнси на вечеринке. Когда-нибудь Лекси увидит эти фото и поймет, что ее никто не бросал и она была желанным ребенком. Но тем не менее участие Мэтта в ее зачатии было случайным. Да, сейчас он полон энтузиазма, но что будет, когда ребенок появится на свет?

Легко посылать шоферов и повара, очень просто позвонить в магазин и заказать сэндвичи. Но кто будет кормить ребенка по ночам и сидеть у его кроватки, если он заболеет?

Дженни разрывалась между предчувствием, с одной стороны, и желанием — с другой. Она хотела быть с Мэттом, рядом с ним она чувствовала себя так уверенно. Но стоит ей на минутку забыть о своих страхах, как дурные воспоминания снова преследуют ее. Прошлое упорно твердило, что впереди ее ждут разочарование и одиночество.

Если она скажет о своем решении Мэтту, он может потребовать, чтобы его назначили опекуном. Она боялась этого и поэтому не рвала с ним отношения. Но чем дольше он был рядом, тем больше она чувствовала опасность.

Опустив голову, Дженни глубоко вздохнула.

Все в жизни человека зависело от родителей.

Мэтт боготворил своего отца. И хотел во всем быть похожим на него. Он ни разу не упоминал о матери, но Дженни могла поклясться, что эта женщина была святой.

Своих родителей Дженни ненавидела. Возможно, «ненавидела» — слишком сильное слово, но она не испытывала к ним большой любви и была не в восторге от их родительских качеств.

Она уже давно решила, что они никогда не увидят Алексис.

Ее мысли снова вернулись к Мэтту.

И тут появился он сам. Молодая женщина услышала шум его машины. «Кадиллак» сверкнул в лучах заходящего солнца и остановился перед крыльцом.

Мэтт выскочил из машины. Он был в узких джинсах, вязаном свитере и кожаной куртке. И в этот момент Алексис легонько ударила ее, словно говоря:

— Эй, мам, а вот и папа.

Алексис была права. А вот и Мэтт. Почему бы не насладиться счастьем, пока оно есть?

Дженни улыбнулась и помахала ему рукой. Даже издалека она заметила, как радостно заблестели его глаза. Он пробежал по дорожке и легко запрыгнул на крыльцо. Оказывается, он хорошо двигался. Тем лучше. Спортивный отец, спортивный ребенок.

Мэтт не поцеловал ее. Не бросился ее обнимать. Он не спросил, как поживают его девочки.

Дженни была разочарована.

Как она сможет наслаждаться, если уже сейчас все идет не так?

А дальше все еще больше запутается.

— Привет, — кивнула Дженни. — А где мистер Стедмен?

— У него сегодня выходной. Как дела? Ты отдохнула?

— Нет. Мы сегодня слишком активны.

— Танцует?

— Скорее боксирует. Думаю, она как минимум станет чемпионкой школы и заработает нам немного денег.

— Насчет денег она может не беспокоиться.

— И ты не беспокойся. Я открыла для нее счет, когда забеременела.

Мэтт опустил голову и долго смотрел на свои ноги. Дженни показалось, что он покраснел. Интересно, он узнал об этом из того же источника, который сообщил о ее несчастьях?

— Скажи, есть хоть что-нибудь, чего ты обо мне не знаешь?

Мэтт поднял голову и в замешательстве посмотрел на нее.

— Мы можем поговорить об этом позже?

— Можем вообще не говорить. Я не расстроюсь.

— Правда? — Он был удивлен.

Мэтт прошелся по крыльцу, посмотрел на усыпанную листьями лужайку и повернулся к Дженни.

— И каково будет твое решение?

— Решение?

— Я говорю про занятия для будущих мам.

— А как ты сам думаешь? Как будто я смогу тебя удержать, если ты решишь что-то сделать.

— Это звучит как «да».

— Думаю, да. Но предупреждаю: это не традиционная предродовая подготовка. Это новые методы. Много расслабляющих упражнений и упражнений, тренирующих дыхание.

— Прекрасно. Что бы ты ни предложила, я согласен. Пойдем.