Сердце, молчи

— О чем ты говоришь? — с наигранным недоумением отозвалась Салли, хотя прекрасно поняла суть его слов. Она с беспокойством поглядела на дверь, ведущую в комнату Мэри, и Макс, перехватив ее взгляд, предложил:

— Может быть, зайдем ко мне?

Он провел ее в свою спальню. Салли показалось, что она обставлена уж очень по-мужски. Преобладали темные тона, лишь усугубляя ее и без того мрачное настроение. Тут нужна женская рука, но Салли отогнала от себя эту мысль. Женщина в доме рано или поздно появится. И ее будут звать отнюдь не Сарой Дирлав.

Макс закрыл дверь и прислонился к ней, положив руки в карманы. Одного взгляда на его стройную и крепкую фигуру оказалось достаточно, чтобы в Салли мгновенно проснулась женщина. Ей почудилось, что тело ее закружилось в каком-то пьянящем танце. Он тоже обвел ее чувственным взглядом, задержавшись на полурасстегнутом воротнике белой блузки и обтягивающих джинсах, не скрывающих очертаний узких бедер.

— Я собираюсь внести ясность в то, что вы так оживленно обсуждали с твоим приятелем, короче говоря, открыть тебе, кто отец Мэри.

— Я уже упоминала, — холодно отрезала она, — что это меня не касается. Тебе незачем разъяснять, но спасибо за предложение.

Ее ледяной тон явно рассердил его, он ведь не представлял себе, чего ей стоила подобная реплика.

— И тем не менее я скажу правду. Можешь скормить ее волчьей стае, как ты именуешь своих коллег-журналистов.

— Я уже сто раз говорила, — вновь сорвалась она, — что они не мои коллеги!

-Нет?

Салли сделалось плохо от его пронизывающего взгляда, а цинизм Макса подействовал на нее как едкая жидкость.

— И все же я воспользуюсь случаем, чтобы ответить прямо, являюсь ли я отцом Мэри. Так вот, категорически заявляю, что Мередит Эндерли — не мой ребенок, а я — не ее отец. Надеюсь, ты это поняла? — Последнюю фразу он произнес сквозь зубы.

— Я... — Салли вскинула голову. — Почему я должна?.. — Она прекрасно сознавала, что ее слова прозвучат провокационно, но разве он сам потрудился подумать, как ее обижают обвинения в связях с прессой? — С какой стати я должна доверять тебе больше, чем ты мне?

— Потому что ты... — Он оторвался от двери, и не успела она опомниться, как очутилась в его железных объятьях, из которых нельзя было вырваться. Его рот скривился. — Я думал, что знаю себя. До того как ты появилась, я считал себя человеком вполне рассудительным и мягким. Меня нелегко распалить, а если такое случалось, я никогда не терял самообладания. Но ты, ты, маленькая интриганка, пробудила во мне жестокость и самые примитивные чувства, о которых я даже не подозревал. Ты разбудила во мне похоть...

Он схватил ее за копну волос и запрокинул ей голову назад, чтобы она смотрела ему прямо в глаза. И хотя Салли испугало его ожесточение, все в ней сладко заныло. Она не пыталась вырваться, когда он впился в ее губы яростным и беспощадным поцелуем.

Наконец Макс оторвался от нее, и саркастическая усмешка исказила его лицо.

— Как же меня обманула твоя скромность, — скрежещущим голосом произнес он, — преданная забота о родителях, да и вся притворная наивность! Я не могу простить тебя за двойную игру, за то, как ты меня подставила, за хитроумное вторжение в мою личную жизнь. Ты так искусно изображала наивную простушку, что я невольно поймался и не разгадал твоего коварства.

— Это неправда, — изнеможенно запротестовала она, — ты заблуждаешься...

Но Макс ее не слушал.

— Ты... — резко бросал он ей в лицо, — ты встала преградой между мной и моей работой. Я просто не могу сосредоточиться, а о творчестве уж и не говорю! — Он грубо встряхнул ее за плечи. — Я должен вычеркнуть тебя из своей жизни, из памяти, довольно, мисс Дирлав, этих надоевших эротических игр!

Он резко разжал руки. Слезы градом катились у Салли по щекам, стекали на распухшие губы, но его это совершенно не трогало. Он не сознавал, как больно обидел ее, да к тому же чуть не порвал ей платье.

Не успела она перевести дыхание, как он снова схватил ее, жесткие губы нащупали ее рот и стали терзать поцелуем, но она уже не чувствовала боли. Ее руки лихорадочно заметались по его телу, ладони поглаживали мускулистый торс, а ногти невольно оставляли отметки на коже, когда Макс прикасался к точкам, доставлявшим ей жгучее наслаждение.

Он рывком поднял ее на руки и бросил на кровать. Она услышала, что шепчет его имя. Ощущение окутывающего ее мужского тепла помогло Салли расслабиться и снять сковавшее тело напряжение. Она почувствовала бурный всплеск восторга и желания. Ее захлестнула волна счастья. Он вновь был с нею, он принадлежал ей, и овладевшая Салли страсть опьяняла ее до беспамятства. Тело начало откликаться на его малейшие прихоти и требования, а из груди вырывались невольные вскрики. Каждое его прикосновение действовало как электрический ток. Салли подумала, что сойдет с ума, если их любовная игра еще продлится. Но тут он как будто сжалился и, проникая в нее все глубже и глубже, наконец дал полную волю своей плоти, позволив и Салли окунуться в неземное блаженство...

Много позже Макс дал ей наконец возможность отдохнуть, и Салли обвилась вокруг него своим гибким телом. Вскоре она задремала, но через минуту пробудилась и прислушалась к его мерному дыханию. Кажется, Макс тоже уснул. А ей, несмотря на усталость, не спалось. Она мысленно вернулась к недавней любовной сцене.

Макс был с нею груб и напорист, но ведь она не сопротивлялась. Он вел себя беспощадно, и, кроме удовлетворения своей похоти, его ничто не волновало, но ведь она добровольно прошла вместе с ним основную часть пути.

Его любовный опыт не просто покорил ее, но и поднял к вершинам волшебного наслаждения. И однако... однако в нем, как и прежде, ощущалась некая отчужденность. Она уступила ему не без горечи и вовсе не потому, что не могла устоять. Салли желала убедиться, что его имидж, которому он придавал такое значение, в ее глазах ничуть не потускнел. С другой стороны, ей хотелось окончательно уяснить для себя, что она всего-навсего его «временная невеста» и, когда они расстанутся, у нее не будет к нему никаких претензий.

Салли все-таки удалось заснуть, а когда она проснулась ночью, то обнаружила, что Макса рядом нет. Вернется, сонно подумала она. Как-никак это его спальня. Салли повернулась на другой бок и снова уснула.

Встала она поздно и с горечью обнаружила, что Макс так и не пришел. На что она рассчитывала? Он ее не любит, у нее было немало поводов в этом убедиться. Разве он не сказал в начале последнего свидания, что намерен вычеркнуть ее из своей жизни? Сказал, да еще с какой злобой! И это непременно случится, с отчаянием призналась она себе.

Салли вернулась в свою комнату, приняла душ и оделась. Потом спустилась к завтраку и испытала облегчение, обнаружив, что кухня пуста. В саду у грядок о чем-то весело болтали Эллен и Мэри. Видимо, они решили запастись к завтраку овощами.

Интересно, где сейчас Макс и какое у него настроение, подумала Салли. На душе у нее было неспокойно. Все равно я принадлежу ему, с каким-то самоотречением решила она. С бьющимся сердцем она просунула голову в дверь его кабинета. У нее еще оставалась слабая надежда, что он сейчас обнимет ее и начнет со всей страстью целовать.

Однако ее постигло разочарование. Макса там не оказалось, хотя, по всем признакам, кабинет он оставил совсем недавно. Стол устилали страницы рукописи. Повсюду лежали раскрытые справочники. Неужели, покинув ее ночью, он спустился сюда и работал до утра? Неужели секс помог ему преодолеть творческий кризис? И теперь, достигнув цели, он выбросил Салли из головы, изгнал, как и намеревался, из своей жизни, чтобы она не была ему помехой в работе?

— Мистер Маккензи очень торопился, мисс Салли, — сообщила ей за завтраком Эллен. — Он сказал, что уедет на несколько дней. У него какое-то дело на севере Англии. Так он просил вам передать.

В холле раздался телефонный звонок, и Эллен поспешила туда.

— Вам звонят, мисс Салли, — позвала она. — Кажется, это ваша мама.