Сердце, молчи

— Я имею в виду, — теперь он тщательно подбирал каждое слово, — что уже давно понял истинную причину твоего появления в моей жизни. Ты разыграла настоящий спектакль с потерей сумки и денег, желая подольститься ко мне.

— Это неправда, неправда!

Но, похоже, он остался глух к ее отчаянным попыткам защититься.

— Я сразу заподозрил, — безжалостно продолжал он, — что история с подножкой и твоим падением не случайна. Сперва я был убежден, что ты фанатка и нашла новый способ подкатиться ко мне. Мне даже в голову не пришло, кто ты и кого на самом деле представляешь. Понимание пришло позже.

Салли закусила губу. Как она сумеет защититься, если с самого начала их знакомства все так и было?

— Я дал тебе несколько шансов оценить ситуацию, — продолжал он. — Когда я обнаружил твою так называемую «лекцию для учеников», написанную обо мне и легкомысленно забытую в моей рукописи, почему ты во всем честно не призналась? Почему не сказала мне, что это статья для «Стар энд джорнал»?

У нее прервалось дыхание. Ему известно даже название газеты!

— Когда Уинтертон позвонил и я взял трубку... — он был похож на прокурора, излагающего суть дела в суде, — почему ты попыталась изобразить, будто это еще один твой приятель? Лучше бы сказала мне прямо, что он редактор газеты и хочет получить свой кусок мяса.

Объяснить ему, что она слишком любит его и просто не в силах была признаться? Искренность обошлась бы ей слишком дорого — он не задумываясь вышвырнул бы ее из своей жизни, и она никогда бы его больше не увидела и не смогла бы оправдаться. Впрочем, сейчас она тоже не в состоянии оправдаться, хотя и должна что-то сказать, пусть даже ее слова покажутся ему жалкими и неубедительными.

— Я... возможно, потому, что я хотела повидать мир...

— И пристроиться к чьим-то гонорарам? — резко вставил он, и его глаза сверкнули. Конечно, это не могло быть ненавистью. Очевидно, ее немногословность начала его раздражать и он решил, что она боится проболтаться. — На самом-то деле ты самая заурядная золотоискательница, а твоя трогательная история о бедной девушке, преданной больным родителям, — обыкновенная ложь. Бедняжка, она, видите ли, наконец осознала, как бесплодно проходят ее лучшие годы!

— Я не лгала, — слабо возразила Салли, понимая, что ее протест бесполезен.

— И ты ждешь, что я поверю хоть одному твоему слову, да и вообще вам, мисс Дирлав? — ледяным тоном осведомился он.

Вообще мисс Дирлав, хотелось ей ответить, была прошлой ночью в твоих объятьях, теплая, трепещущая и желанная, и ты любил ее, а она с обожанием откликалась на твою любовь.

— Я полагаю, — уныло проговорила она, — что содержимое моего медальона дало тебе еще один ключ к разгадке?

— Ты права. В головоломке было много пустых мест, и каждое из них, насколько я понимал, нужно было очень тщательно заполнить. Но ты забыла еще кое-что, и я это сразу заметил.

Она чувствовала себя настолько несчастной, что даже не спросила, что именно.

— Стоимость посланий по факсу для твоего редактора.

Верно, она об этом забыла. Вот как он обнаружил имя Дерека Уинтертона. Он не мой редактор, хотелось крикнуть ей, но какой в этом смысл? И все же она сделала еще одну слабую попытку.

— Разве это не доказательство того, что, вопреки твоему утверждению, я не профессиональная журналистка? — спросила она.

— Нет. Ты просто беспечна.

— Поверишь ли ты мне, если я скажу, что отправила факс Дереку Уинтертону и попросила в нем не ждать от меня больше статей или репортажей? И сделала это, зная, что моя карьера журналистки кончается, даже не начавшись? Ведь он обещал мне работу, когда я предложила... посылать ему статьи о тебе.

О Господи, подумала она. Вот я и призналась. Его взгляд, казалось, мог разорвать ее в клочья.

— Да, я собиралась их писать, когда впервые встретила тебя, — продолжала она, — а Дерек обещал мне, если я справлюсь с заданием, место в газете. Я сама умоляла его об этом. Я уже давно мечтала стать журналисткой.

— Какая трогательная история, — каменным голосом откликнулся Макс. — У тебя есть это письмо? Или хотя бы его копия?

Салли вспомнила, что была в то время в панике. Она торопилась замести следы и разорвала письмо, опасаясь, что снова по рассеянности вложит его в рукопись Макса. Поэтому и не сделала копию. И одному Богу известно, как распорядился своим экземпляром Дерек.

— Мне жаль. — Она покачала головой. — Тебе остается только поверить мне на слово.

В ответ Макс так цинично и криво ухмыльнулся, что у нее защемило сердце. Разумеется, ее слова для него ничего не значат. Но она решила попытаться еще раз:

— Когда он позвонил мне... — (Макс иронически приподнял брови. Дескать, он согласен ее выслушать, но отнюдь не собирается верить.) — Видимо, ему хотелось переубедить меня, уговорить на продолжение сотрудничества.

— Видимо, вероятно — вот ключевые слова. Еще более вероятно, что он тут же получил свежую копию твоей очередной статьи. Или, скорее, ты отправила ее по факсу в конце дня для срочной публикации. Салли с грустью отвернулась от него и вздохнула.

— Если ты отказываешься вообще принимать мои объяснения...

— То ты не намерена извиняться?

— Значит, тебя невозможно переубедить, Макс. — Ее карие глаза с мольбой и вызовом взглянули на него. — А как быть с прошлой ночью? Это было прекрасно, Макс. Ты... ты был великолепен, словно бы...

— Не стоит обольщаться, — жестко ответил он. — У меня в руках была красивая, ждущая любви женщина. Какой мужчина не воспользовался бы случаем и не отозвался на ее призыв, когда она так рвалась ему навстречу?

Ее последняя надежда, пусть даже хрупкая, рассеялась словно дым. Все это — просто блестящая любовная игра, не имеющая для него никакого значения. Она с грустью припомнила его слова, что каждому мужчине не составит труда притвориться влюбленным в привлекательную женщину.

— Я уйду из твоей жизни, Макс. Или... — Салли попробовала придать своему тону нотку достоинства, — теперь мне следует говорить «мистер Мак-кензи»?

Она круто повернулась, но он опередил ее и с силой схватил за плечо.

— Куда ты направляешься? — резко спросил он.

— А как вы думаете? Собирать вещи и ехать домой.

— О нет, мисс Дирлав. У нас остались незаконченные дела, которыми надо заняться, а я уже говорил вам, что люблю доводить все до конца. Вы дали мне слово — в любых обстоятельствах поддерживать представление, будто мы жених и невеста. — (Ну зачем он это подчеркивает, подумала она.) — Вплоть до того времени, когда в этом отпадет необходимость. Пока наш договор остается в силе, и я прошу вас его соблюдать.

— Вряд ли все хорошо кончится. Я...

— Вы, — он сердито поджал губы, — дважды обманули меня, а, как вам известно из моей книги, это непростительно. Но у вас есть возможность загладить свою вину, продолжив нашу лжепомолвку. Мне это нужно для авторского имиджа, репутации моих издателей и, если на то пошло, хорошего мнения читателей, которое я очень ценю.

Как я могу, с отчаянием спросила себя Салли, притворяться, будто люблю Макса, когда я действительно его люблю, хотя твердо знаю, что он ко мне скверно относится и вышвырнет, едва я стану ему не нужна?

— Но мы сейчас все время на людях, — возразила она, — а их не обманешь. В этих обстоятельствах я просто не знаю, как... — Она кивком указала на дом его родственников.

— Не знаете? Тогда я вам покажу. — Не успела она опомниться, как он обхватил ее и прижал к себе, а потом до боли крепко поцеловал, долго не отпуская ее ослабевшие и искусанные губы. Сдавленный крик Салли, похоже, лишь раззадорил его, он стиснул ее губы своими зубами. Она вздрогнула и расплакалась. — Вот как это делается, — раздраженно бросил он, позволив ей отойти. На него совершенно не подействовали ее слезы, градом катившиеся по щекам.

Салли достала носовой платок из кармана брюк и вытерла лицо, а потом приложила его к своему трепещущему рту.

— А теперь, — он протянул ей руку, — идемте со мной.