Дорога в рай

Но после того периода Майкл постоянно работал в законной сфере на своих работодателей, обычно в ресторане или в ночном клубе. Иногда Сатариано ездили в Вегас, изредка даже проводили там несколько месяцев – настоящие каникулы – и всегда бывали там на Рождество, когда Майкл заменял кого-нибудь в «Сандс».

Они планировали, что Пат немного поработает, а потом они займутся семьей. Всерьез задумываться над этим они начали только в конце сороковых, и какое-то время было похоже на то, что Пэтси Энн будет преподавать всегда, но в 1951 году появился Майк-младший, а в 1955 Анна. И хотя они и были добрыми католиками, все же решили остановиться на двух детях.

Каким-то образом им удалось создать маленькие копии самих себя – маленький Майк был тихим, спокойным мальчиком, любил читать. Он не был отличником, но учился неплохо, выделялся в спорте – в футболе и бейсболе, как и его отец. У Анны были темные волосы и глаза, но в остальном она очень походила на мать, и, как мать, Анна была общительной, являлась членом команды болельщиков и училась на «отлично», увлекалась кино, театром и поп-музыкой.

Ни у кого на свете не было лучших детей.

Переезд в Кристал-Бей пошел их семье только на пользу – даже пригород Чикаго был криминальным местом. Майк – их сына всегда называли «Майк», а его отца «Майкл», чтобы различать их – был достаточно взрослым (двенадцать лет) и сначала противился переезду, но мальчик пережил это, особенно когда девочки Кристал-Бей начали засматриваться на его темные волосы и глаза. Анна была только в первом классе, поэтому с ней особых проблем не было.

Так как католической церкви не было ни в Кристал-Бей, ни в соседнем городке Инклайн-Вилладж, штат Невада, Сатариано примкнули к церкви Святой Терезы в Сайс-Лейк-Тахо. Хотя расстояние до нее было всего тридцать миль, поездка по извилистым горным дорогам занимала минут сорок пять. Дети жаловались каждое воскресенье, с первого класса до последнего, но родители настаивали, кроме того, Пат принимала довольно активное участие в церковных делах, хоть больше и не преподавала.

Патриция не могла бы назвать Майкла очень внимательным и эмоциональным отцом. Он дарил детям подарки, всегда находил для них время, но был очень сдержанным и скупым на похвалу.

Их дочь была ближе к отцу, а сын к матери.

Отдаление сына и отца произошло в начальной школе, когда Майк – который был просто помешан на спорте – начал увлеченно следить за всеми играми университетских и национальных сборных, обклеил свою комнату постерами и флагами. Хотя Майкл в свое время и сам был известным школьным спортсменом, он никогда не интересовался спортом, считая все это только игрой, которая давала возможность делать ставки и являлась частью его работы.

– Это всего лишь один из способов выпустить пар, – говорил Майкл Пат.

Поэтому именно Пат сидела и смотрела телевизор вместе с сыном, следила за матчами, футбольными и бейсбольными, пока Майкл ходил с Анной в кино, которое они оба любили, и в театр, и он всегда заботился о том, чтобы у всей семьи были лучшие места в Вегасе и в «Каль Нева» на концертах Синатры, Дарина, Джуди Гарланд и Элвиса… плюс рукопожатия за кулисами и автографы.

Благодаря роду своих занятий Майкл мог осуществить мечту Анны. В прошлом году он возил ее в Голливуд, познакомил с самыми знаменитыми актерами и актрисами, режиссерами и продюсерами, показал все голливудские студии, даже провел на съемки (ни за что не догадаетесь) «Крестного отца». Анна мечтала петь и играть в кино, и ее отец всерьез вознамерился помочь ей проложить этот путь. Пат понимала, что у Анны есть талант, а Майкл стремится поддержать одаренную дочь, но мать опасалась, что ее маленькая отличница забросит колледж и сразу займется шоу-бизнесом, который представлял собой – давайте смотреть правде в глаза – всего лишь сборище мерзавцев (какими бы талантливыми они ни были), выполняющих приказы торговцев одеждой и гангстеров. Это было одной из немногих причин для споров между бесспорно счастливыми, дружными супругами.

– Ты полна предрассудков, – говорил Майкл. – А я нет. Эти слова всегда были невыносимы для педантичной Пат.

– Ты говоришь «шуты», а имеешь в виду «макаронники» и «жиды», – заявлял он.

– Нет!

– Никогда не забывай, что все думают, будто я один из этих «макаронников»… благодаря которым у нас, кстати, очень хорошая жизнь, черт возьми.

– Думаешь, я этого не знаю?

– А почему ты думаешь, что ирландцы лучше, чем остальной европейский сброд? Мы все приплыли сюда из-за океана, не так ли?

После этого довода Пат задумчиво замолкала, что было необычно, поскольку во всех остальных спорах все, как правило, происходило наоборот, Майкл редко становился таким красноречивым, как в тех случаях, когда поднималась эта тема.

И Пэтси Энн понимала: где-то глубоко в душе он чувствовал вину за жизнь, которую вел, но как он и говорил, для его семьи это было только на пользу. И в конце концов, он был законопослушным бизнесменом, несмотря на некоторые связи…

В то же время нельзя было сказать, что Майкл относился к Анне как к любимице. Он поддерживал также и интересы сына – как бы равнодушен Майкл ни был к профессиональному спорту, он всегда с интересом следил за спортивными успехами сына. Несмотря на жесткий, даже изнурительный график работы, Майкл редко пропускал игры детской лиги, школьные игры, даже внутренние игры в Сент-Терезе.

Когда Анна стала учиться в старших классах, мать и дочь очень сблизились – заботами и тревогами школьных мюзиклов Анна делилась с матерью, потому что Майкл никогда не был силен в эмоциональных переживаниях, ни в своих, ни в чужих. Кроме того, появились проблемы с мальчиками, которых (до недавнего времени) они обсуждали, как две подружки на вечеринке с ночевкой.

А потом был Вьетнам…

Пат и ее сын сильно поссорились из-за Большого американского провала. Патриция – прирожденный демократ – продолжала интересоваться местной политикой, политикой штата и даже государства, и в конце шестидесятых активно протестовала против войны. (Майкл, тоже демократ, всегда соглашался с ней, но никогда не принимал участия в демонстрациях и сидячих забастовках – хотя и жену не отговаривал.)

Пэтси Энн так ненавидела войну, что даже голосовала за Никсона – чертова Никсона! – в 1968 году, потому что демократы взорвались на собрании, Бобби Кеннеди был убит, а у Хитрого Дика хотя бы был секретный план. Кто бы мог подумать, что этим секретным планом была бомбежка Камбоджи!

В семидесятом, когда Майк – выпускник школы, имевший несколько предложений футбольных стипендий, – вытянул трехзначное число в армейской лотерее (это означало, что его скорей всего не призовут), Пат была в восторге. А муж крепко обнял ее и прошептал: «Слава Богу. Слава Богу». Но потом, одним ужасным воскресным утром, Майк усадил их в гостиной и сказал, что он записался добровольцем в армию.

– Отец защищал свою страну, – сказал Майк. – И я хочу сделать то же самое.

– Ты серьезно?! – срываясь на крик, воскликнула Пат. – Зачем тебе рисковать жизнью в этой бессмысленной, безнравственной войне?

Она, конечно, прекрасно знала, что ее сын – как и многие дети – имеет политические убеждения, противоположные ее собственным; то, что он был президентом Клуба юных республиканцев Инклайн-Вилладж, не было предметом ее родительской гордости. Вот уже несколько лет Майк высмеивал «антивоенные бредни» матери в своей добродушной манере.

Когда Майк сильно злился, он мог даже ее назвать «стареющей хиппи». Вот так.

– Думаю, ты знаешь, что я другого мнения об этой войне, – сдерживая гнев, неторопливо сказал Майк, совсем как его отец. – Президенты обеих сторон решили, что это правильно. И распространение коммунизма надо остановить… Я хочу служить. Как отец.

Пэтси Энн повернулась к мужу, бледному и взволнованному. Они с Майком были одеты в костюмы пастельных цветов для игры в гольф, которые внезапно показались Пат похожими на саван.

– Скажи ему, Майкл! Скажи, что это плохая идея! Объясни, что ты сражался в праведной войне!