Страница 8 из 56
Майкл выдавил улыбку.
– В самом деле.
Гьянкана наклонился вперед и сделал большие глаза.
– Ты знал, что он сатанист?
– Сатанист?
– Самый настоящий сатанист, без дураков! Он рассказывал мне про людей, которых убил. Жертвоприношения дьяволу! Я раз видел, как он катался по полу в каком-то припадке, с пеной у рта, и кричал: «Снизойди ко мне, Сатана, я твой слуга, Сатана, управляй мной!» Бред какой-то.
Майкл отхлебнул колы и поставил бутылку на стол.
– Это очень интересно, Сэм.
– «Дьявол заставил меня!» – сказал Гьянкана, напоминая в этот момент самого плохого пародиста всех времен. – Черт! Я могу такое рассказать…
– Ты убедил меня. Бешеный Сэм чокнутый.
Гьянкана наклонился так низко, что почти лег на стол.
– Он не просто чокнутый, Майк. Он опасен.
– Разве это для кого-то секрет?
– Опасен не в том смысле, что может воткнуть нож для колки льда в твою мошонку. Опасен из-за этого дела с Гримальди, этого суда – ты знаешь, как Сэм ведет себя в суде!
– Он защищается.
– Как же. Лежит на носилках в пижаме и кричит в мегафон. Говорит судье, что он хуже, чем Сталин!
– И что?
– А то, что такой непредсказуемый придурок, как Сэм, очень много о нас знает. Ты представляешь себе, какой это риск? А если ему пообещают иммунитет…
– Какое это имеет отношение ко мне?
Гьянкана откинулся на спинку кресла; в окне за его спиной виднелось синее небо, зеленый лес и багровые горы.
– Сэм – проблема. Ты – решение.
Майкл глубоко вдохнул.
– Нужно, чтобы кто-то об этом позаботился – сказал Гьянкана и снова развел руками, – кто-то из тех, кто находится вне подозрений, понимаешь? Ты можешь подойти прямо к Сэму, он ничего не заподозрит. А копы и федералы? Ты так долго был святым, что кто, черт возьми, будет…
– Нет.
Глаза Гьянканы сузились, на его лице было написано скорее замешательство, чем недовольство. Как будто Майкл сказал что-то на суахили.
– У тебя тут непыльная работенка, Майк, – медленно произнес Гьянкана. – Ты уверен, что хочешь потерять ее?
– Уволь меня, если хочешь. У меня есть десяток предложений от честных предпринимателей в Вегасе.
– Честных предпринимателей?… – ноздри Гьянканы раздулись.
– При всем моем уважении, Сэм, – сказал Майкл, успокаивающе подняв ладонь, – эта часть моей жизни осталась позади.
Постороннему наблюдателю улыбка Гьянканы могла показаться даже приятной.
– Майк… у тебя нет выбора.
– Это приказ Аккардо?
Овальное лицо Гьянканы вспыхнуло. Но голос оставался спокойным:
– Это мой приказ, Майк. И это не тема для обсуждений. Мы не собираемся устраивать тут дискуссии.
Кивая, Майкл откинулся назад.
– Ты прав. Тут нечего обсуждать. Я не буду этого делать ни для тебя, Сэм, ни для Тони, и ни для кого-либо другого.
Глаза Гьянканы сердито забегали из стороны в сторону, и все же он заставил себя посмотреть на Майкла.
Майкл продолжил:
– Ты не можешь просто зайти ко мне в кабинет, спустя тридцать лет, и ни с того ни с сего сказать, что я снова убийца.
Гьянкана встал.
И навел на него палец.
Палец не дрожал, а голос да, совсем немного.
– Я тебе скажу, что было тридцать лет назад. Тридцать лет назад ты дал клятву. Тридцать лет назад…
Майкл покачал головой.
– Меня не волнуют пушки и кинжалы, и все эти сицилийские скаутские ритуалы. Тогда я, черт возьми, был почти ребенком. А сейчас я взрослый человек. У меня семья и безупречная репутация, и за все эти годы я заработал для вас много денег.
– Для вас! Для вас!
– Уходи туда, откуда пришел, Сэм, и выметайся из имения – ты все еще в черном списке, а я должен защищать интересы инвесторов. Иди и найди какого-нибудь идиота, который будет исполнять твои приказы. Я управляю предприятием Синдиката. Вот и все.
Лицо Гьянканы стало багровым.
– У тебя есть семья, вот именно, Майк.
Майкл встал. Он посмотрел Гьянкане в глаза и произнес холодно, бесстрастно и решительно:
– Послушай, сукин сын. Может, я больше для тебя и не убиваю людей… но против самообороны я ничего не имею против. Хоть пальцем тронь мою семью, только посмотри на них, и ты пожалеешь, что связался со Святым, а не с Бешеным Сэмом… Усек?
Гьянкана глубоко вдохнул.
Маленький гангстер взял со стола свои очки, надел их и пошел к камину, где повернул потайной рычаг. Каменная опора повернулась, открыв темный проход.
– Усек, – тихо сказал Гьянкана и шагнул в темноту Каменная дверь закрылась за ним, заскрипев, как ноготь по школьной доске.
Майкл вздрогнул, но совсем не от скрипа.
Глава вторая
Два дня назад Патриция Энн Сатариано отпраздновала свой пятидесятый день рождения. Как и ее муж, она выглядела молодо для своего возраста, хотя (в отличие от мужа) ей помогли несколько небольших пластических операций.
Пат курила, и из-за этого над верхней губой у нее появились вертикальные морщинки, и к тому же потребовалась подтяжка кожи вокруг глаз, Но Пат не знала ни одной матери двоих детей в ее возрасте, глаза которой не выдавали бы ее годы. А насчет курения.… Когда она начинала курить, о вреде никотина для здоровья так много не говорили, и эта привычка помогла ей перенести много тягостей.
Все это ей подправили, а пять лет назад немного подтянули грудь (Пэтси Энн встретила свое сорокапятилетие с ужасом, который некоторые женщины испытывают в пятьдесят); и глядя в зеркало, она видела перед собой весьма приемлемую и вполне узнаваемую версию поразительно красивой Пэтси Энн О'Хара, которая была королевой выпускного бала в городе Де-Калб, штат Иллинойс, в 1938 году.
Сейчас, в этот свежий весенний день, она стригла газон. Патриция была в белом топе без бретелек, голубых шортах и белых кроссовках. Она все еще была достойна восхищенного присвистывания: стройная, длинноногая, хорошо сложенная голубоглазая блондинка с длинными волосами, закрывающими плечи, в стиле Карли Симон. Пэтси всегда держала себя в форме, начав тренироваться задолго до того, как фитнес вошел в моду. Ее фигура осталась безупречной, и она следила за модой как могла, учитывая, что ближайшим «большим» городом был Рено, в часе езды от их дома. (Если бы не магазин «И. Магнин» в «Каль Нева», она бы уже давно сошла с ума.)
Они с Майклом начали встречаться еще в старших классах, потом Пэтси Энн поступила в колледж в Де-Калбе, а Майкл работал у своих родителей в итальянском кафе. Потом ее парня одним из первых призвали в армию – еще до Перл-Харбора – и одним из первых он вернулся с фронта.
Майкл приехал с Батаана со стеклянным левым глазом и первой в той войне Почетной медалью конгресса.
Пэтси знала об ужасном прошлом Майкла, которое заставило его использовать награду, чтобы работать на Фрэнка Нитти; она знала о его безрассудной и рискованной попытке отомстить убийцам матери, брата и отца. И она знала, какие запутанные обстоятельства привели к тому, что он оставался среди этих людей все эти годы.
И все же, несмотря на напряжение, связанное с тем, что ее муж работал на мафию, жизнь Патриции Сатариано была почти безмятежной. Работа Майкла оплачивалась очень хорошо, у них был прекрасный дом (обособленно стоящее одноэтажное здание на территории Загородного клуба), их дети выросли здесь, в маленькой богатой общине в Кристал-Бей, штат Калифорния, под самым голубым небом, какое только создал Господь в своей мастерской.
Первые лет десять они жили в Чикаго, Пэтси Энн преподавала литературу в старших классах, а Майкл работал на… этих людей. Сатариано обосновались в Оак-Парк, а преподавала Пэтси Энн в соседнем рабочем городке Беруин; первые несколько лет – когда Майкл помогал мистеру Аккардо, в основном с «Моррисон-отелем» в «Луп»[4] – были тяжелыми. Пат не знала, что Майкл делал для мистера Аккардо в то время, и никогда об этом не спрашивала.
4
Луп – главный торговый центр Чикаго. (Прим. перев.)