Дорога в рай

Несколько месяцев назад (которые сейчас казались годами), Майкл лично заказывал помещения, помогая дочери, которая была в оргкомитете школы: выпускной бал 1973 года должен был проводиться в Индейской гостиной «Каль Нева».

Это, возможно, не пришло в голову Пат, в любом случае Майкл не собирался ей об этом напоминать…

Когда он, так ничего и не узнав, вышел из телефонной будки, на Таксон уже спустилась ночь и неоновый знак «САМБО» заменил солнце. Майкл поднял воротник пиджака, так как вечер обещал быть холодным.

Он подъехал к дому после семи.

Пат встретила его в дверях. Его всегда красивая жена выглядела ужасно: макияж был смыт слезами, глаза покраснели, обычно аккуратная прическа превратилась в спутанную копну сальных светлых прядей. Только желтый костюм казался свежим – полиэстр был способен выдержать любую трагедию.

Пат никогда не выглядела хуже, но Майкл никогда не любил ее больше, чем теперь.

– Звонки ничего не дали, – сообщил он.

– От Анны по-прежнему никаких вестей, – сказала она дрогнувшим голосом.

Майкл обвил рукой ее талию и повел в дом.

Он закрыл дверь. Голова Пат легла ему на плечо. Они сели на кушетку в гостиной. Похожие на мишени абстрактные росписи на стенах комнаты сейчас казались Майклу особенно уродливыми.

– От Пархамов были новости? – спросил он.

Пат, сглотнув, кивнула.

– Да, Молли говорит, что позвонила всем кому только можно, начиная с друзей Синди из начальной школы. Все родители очень хотят помочь, но никто ничего не знает.

– Прошлой ночью не было никакой вечеринки?

– Нет. И никто больше не врал родителям про вечеринку с ночевкой. Похоже, этот план принадлежал только Анне и Синди.

– Действительно, похоже на это.

Пат подняла голову.

– Думаешь, Анна поехала куда-то в другое место?

– Ты хочешь сказать, не в Кристал-Бей?

– Да. Я имею в виду, что если мы действительно ей так надоели, может, она отправилась в Калифорнию или еще куда-нибудь. Там много детей живет на улице – Хайт-Эшбери[7] или что-то в этом роде.

Майкл покачал головой.

– Наша девочка не хиппи. Она любит комфорт. В самом деле, мы скорее всего слишком волнуемся.

Пэтси Энн откинулась назад.

– Как ты можешь такое говорить?

– Я имею в виду… из-за нашей особой… ситуации наше волнение вполне понятно, – он пожал плечами. – Но если не принимать во внимание ПЗС, Анна просто подросток, родители которого переехали и заставили ее пропустить выпускной.

– Ты хочешь сказать… она не убежала насовсем, просто хочет попасть на выпускной?

– Правильно. Если мы ничего не будем делать, возможно она войдет в эту дверь завтра вечером или в воскресенье утром и будет извиняться за то, что натворила.

Глаза Пат сузились.

– Может, ты и прав. Я думаю… я думаю, ты прав. Она просто сбежала на выходные. Но в нашей… как ты сказал, «ситуации»… это ужасно опасно.

– Да.

Майкл обнял Пат, и она заплакала, уткнувшись в его плечо.

Он долго сжимал ее в объятиях, утешал, а потом сказал:

– Может, поедим? Я не ел весь день.

– Ты можешь есть? Я не думаю, что смогу проглотить хоть кусочек.

– Наверное, мы должны попытаться.

Он хотел занять ее чем-нибудь, но думал и о том, что должен подкрепить свои силы, – ему придется лететь ночным рейсом, в конце концов. А завтра будет тяжелый день.

Через пятнадцать минут они ели в кухне сэндвичи с ветчиной и сыром. Пат пила молоко, Майкл колу.

– Смешно, – сказал он.

Она безрадостно улыбнулась, держа в руке надкушенный сэндвич.

– Я не могу даже предположить, что тебя рассмешило.

– Я вспомнил… В Де-Калбе… когда мы были детьми… подростками, как Анна… мы пили то же самое. Прилавок в «Вулвортс». Молоко для тебя, кола для меня.

В улыбке Пат была и радость и горечь.

– Мы так давно вместе, Майкл.

– Я знаю. И я бы не променял это ни на что.

Пэтси Энн потянулась к нему и сжала его руку.

– Что теперь? Я сойду с ума от ожидания.

Майкл рассказал ей о билете на ночной рейс.

– Ты должна остаться здесь, – сказал он.

– Охранять крепость? – подняла она бровь.

– Хранить домашний очаг, – произнес он, кивнув. – Я буду держать тебя в курсе, сообщать о каждом своем шаге.

– Я знаю. Но я… я…

Пат положила сэндвич и снова заплакала. Майкл поднялся и подошел к ней, опустился перед ней на колени обнял за плечи и сказал:

– Я знаю, трудно быть сильной. И ты сейчас ничего не можешь сделать. Ты должна немного поспать.

– Поспать? Я не думаю, что это возможно.

– Ты думала, что и есть не сможешь, и что случилось с половиной этого сэндвича?

Она засмеялась.

– У меня еще остались эти таблетки, которые я принимала после того… как мы узнали о Майке.

Пат имела в виду успокоительное.

– Ты можешь принимать снотворное с э-э-э-этими таблетками?

– С валиумом, Майкл. Это не неприличное слово. Да. И те и другие прописал один врач, так что волноваться не о чем.

– Хорошо. Мне будет спокойнее в самолете, если я не буду думать, что ты ворочаешься в постели и…

– Переживаю? – Пат вздохнула, выдавила из себя улыбку. Потом зевнула. – О Боже, я так устала от всего этого…

Она взяла таблетки из шкафчика в кухне, и Майкл проводил ее в спальню. Пэтси Энн переоделась в свою любимую мешковатую черную мужскую пижаму. Их разговор, а может быть, таблетки ее успокоили.

Майкл взял ее руку в свои.

– Ты прекрасно выглядишь.

– О да, конечно.

– Но это действительно так, – он нежно поцеловал жену в губы. – Отдохни немного, а я буду охранять нашу крепость…

– Я люблю тебя, – сказала она и забралась под одеяло. Майкл выключил свет и выскользнул из темной комнаты в холл, плотно прикрыв за собой дверь.

Он вернулся в кухню и доел сэндвич. Учитывая то, через что довелось пройти Пат, она хорошо держалась. Майкл был рад, что у нее хватило благоразумия лечь спать, хоть и с помощью таблеток. Он убрал со стола, поставил посуду в раковину и открыл воду. Майкл снял костюм, в котором проходил весь день, и надел черную рубашку, серые брюки и туфли на каучуковой подошве. Потом собрал сумку, положив туда смену одежды, туалетные принадлежности и коробку патронов к пистолету сорок пятого калибра.

Хотя у Майкла от усталости закрывались глаза, он не позволил себе заснуть. Он сел в кресло в гостиной и, прихлебывая колу (кофеин был как раз тем, что ему требовалось), стал смотреть телевизор, сделав звук потише, чтобы не разбудить Пат. Он посмотрел «Досье детектива Рокфорда» – сразу после «Мэверика» с Джимом Гарнером, который нравился Майклу. Он уже посмотрел половину фильма «Женщина-полицейский» и как раз подумал, что Энджи Диксон недостаточно красива, чтобы оправдать весь этот бред, когда на столе возле него зазвонил телефон.

Он посмотрел в сторону холла, на спальню, думая, что звонок разбудил Пат, и ожидая, что она выбежит из комнаты.

– Дом Смитов.

– Это Сид Пархам, – начал без предисловия дружелюбный хриплый голос. – Послушай, Синди вернулась домой.

Майкл выпрямился в кресле.

– Что она говорит об Анне?

– Почему бы тебе не прийти и самому с ней не поговорить? Она утверждает, что с Анной все в порядке, но… – в голосе Сила, возможно, слишком дружелюбном, послышалось смущение, – приходи, поговори с ней сам.

Майкл вошел в спальню, чтобы рассказать об этом, Пат, но она крепко спала…

Решив не беспокоить ее, он закрыл дверь и вышел на улицу, вдыхая прохладный, чистый ночной воздух. Фонари в их квартале не горели, полная луна светила в одиночестве. Почти бегом Майкл приблизился к дому Пархамов расположенному через дорогу. На крыльце он остановился и посмотрел на часы, вспомнив о ночном рейсе: было без пятнадцати одиннадцать.

Коренастый лысый Сид Пархам в желто-оранжевом кожаном костюме (он что, собирался прыгать с парашютом?) встретил Майкла у двери и проводил его снова в кухню. Молли была в таком же кожаном костюме. «И эти родители еще удивляются, что их ребенок их не слушается…» – подумал Майкл.

7

Хайт-Эшбери – район в центральной части г. Сан-Франциско ставший известным в 60-е гг. как место сборищ хиппи и центр наркокультуры. Место проведения «Лета любви» (1967) и другие эпатажных акций тех лет. (Прим. перев.)