Творцы миров

Осталось одно. Закончить страницу. Закончить ее гибелью непомерно гордого и глупого человека, наделенного способностью убивать силой мысли. Еще раз, последний раз испытать страшный дар.

«Погасив свет, он подошел к окну, отдернул штору,

уставился на серебряный диск луны, затопивший холодным

светом город. Неподвижно стоял минут пять, придумывая

свою смерть. Снова ДТП? Уличная драка? Наркоман, готовый

убить случайного прохожего за мобильник и смятые купюры в

кошельке? Банальные сюжеты. Уж лучше роковая случайность,

фатальное стечение обстоятельств. Какой-нибудь кирпич,

упавший на голову. Но тогда история превратиться в фарс.

Пусть сама Костлявая придумает, как покончить с ним. А он

просто пойдет на встречу с ней, и неважно, в каком обличии

повстречает ее этой ночью. Сегодня закончится все, детали не

существенны. Срок установлен и время пошло. Остается

только открыть дверь и идти навстречу смерти…

Он вышел из квартиры, спустился по лестнице,

размеренно, словно совершал прогулку, пошел по безлюдной

улице. Луна серебрила холодным светом его насмешливое лицо.

В последний раз он смеялся над собой».

Я ставлю точку, повесть закончена. Вперед, на последнюю прогулку. Как и было написано, я подхожу к окну и смотрю на яркую безмолвную луну…

В моей смерти прошу винить только меня.

Обман чувств

— Ты не можешь так умереть! Это несправедливо! За что? Я убила тебя? Я виновата? Потерпи… Вдали – шум мотора. Тебе помогут. Обязательно. Помощь близко. Не умирай! Пожалуйста, не умирай! Почему она не останавливается? Течет и течет…

Пустынная дорога. Никого. Только дождь лупит по лоснящемуся от воды асфальту. Яростный грохот ливня смыл остальные звуки. И нет вдали шума мотора…

Она была совсем одна под разверзшимися небесами, обрушившими на ее голову ледяные потоки. Она была одна, дождь давно стер кровь с ее лица, и она не замечала, что плачет. В забытой богом и людьми глуши она осталась наедине с бедой и грузом страшной ответственности за того, кто истекал кровью в опрокинутой машине. Окинув взглядом безлюдную дорогу, на глазах таявшую в сгущающихся

сумерках, она сбежала вниз по крутому откосу, скользя на бахроме мокрой и жесткой травы.

Мужчина лежал неподвижно. Увидев распростертое тело, она удивилась – женщина не помнила и не могла представить, как сумела вытянуть его из хаоса покореженного металла. Розовый туман окутал мозг, и она против воли опустилась на колени, вцепившись в комки мокрой глины, расползающейся под пальцами в холодный кисель. Сумев побороть тошноту и внезапную слабость, женщина подползла к лежащему. Неумело наложенная повязка не могла остановить кровь, хлещущую из раны. Красное пятно на полотне расплывалось в потоках дождя, окрашивая рубаху в нежно-розовый цвет и выступало вновь, напоминая о приближении смерти. Но он был жив. Их глаза встретились, и она прочла приговор в его взгляде. Время истекало.

Стемнело. Однообразие дождя нарушали раскаты далекого грома. Приближалась гроза. Обхватив плечи умирающего и приподняв его голову, женщина исступленно шептала:

— Я не дам, не дам тебе умереть. Не дам! Слышишь? Я сильная, я отдам тебе все. Мы будем жить одной жизнью, моих сил хватит на это. Мы все разделим поровну. Каждый вздох, каждый удар сердца… Не уходи! Любимый… Мы будем, будем жить…

Ураган пришел. Склоненные его волей деревья почти касались кронами земли, белые молнии рассекали небо, утихший было дождь, ожесточенно хлестал листья и траву, хрупкие фигуры людей застилала мгла, обрушившегося с неба потопа…

Они шагали по отливающему сталью мокрому асфальту, и солнце, разгонявшее утренний туман, изрядно припекало им спины. Мужчина остановился, вынул из саквояжа карту.

— Если верить этому, — он слегка хлопнул ладонью по истертому на сгибах листу, — через пару километров будет поворот. Здесь мы и должны были съехать с шоссе на малоприметную дорогу, а езды по ней – рукой подать… Весьма обнадеживает, если, конечно, передвигаться на машине. Давай я понесу сумку.

— Спасибо, мне не тяжело. Все нормально. Я не устала.

Она привычно тряхнула копной густых, коротко остриженных волос, и боль в виске на мгновенье перенесла ее во вчерашний, крайне неудачно сложившийся день. В том, что произошло, вообще-то была повинна только она – устраивать головокружительную гонку на мокрой дороге было попросту глупо. Притягательность риска, шальной азарт, в которой раз оказались сильнее разума. Возмездие пришло незамедлительно – искореженная груда металла вместо

машины, ушибы и с десяток царапин на двоих оказались непомерно малой платой за ее легкомыслие. Поскольку шансов выбраться из этого захолустья на попутной машине не предвиделось, а до конечной цели путешествия было не так далеко, они решили в город не возвращаться, махнуть рукой на все неприятности и с толком провести давно заслуженный отпуск.

Шоссе неожиданно выгнулось влево, и они едва не пропустили с трудом различимую среди пучков пожухлой травы грунтовую дорогу, больше похожую на заброшенную тропу. Идти стало труднее. Подъем был почти незаметен на глаз, но успевшие порядочно пройти путешественники, сразу почувствовали его подспудную неуступчивость. Заслонявшая горизонт роща отступила, и они поняли, что достигли цели своего путешествия – силуэт несколько покосившейся и обезглавленной башни вырисовывался на фоне изумрудного океанского ковра. Женщина встревожено посмотрела на своего спутника:

— Ты уверен, что мы пришли куда надо?

— Вполне. Не пугайся, это еще не край земли. От маяка и вправду почти ничего не осталось, но домик смотрителя, говорят, в хорошем состоянии. Во всяком случае, летом в нем жить можно. Внизу, поблизости есть поселок, не слишком населенный, но возле него проходит железная дорога. Вполне

сносный оплот цивилизации – есть даже некое подобие магазинов. Здесь живут только местные – туристы не заглядывают. Покой – главное достоинство этого захолустья.

— Ты так убежденно говоришь, будто бывал здесь.

— Нет. Просто надеюсь на достоверность полученной информации.

— А если домик разрушен?

— Прошлым летом был цел.

— Остается надеяться, что маяк не рухнет на наши головы.

— Неплохо бы…

Они шагали по утоптанной песчаной тропинке, ведущей к вросшему в землю одноэтажному домишке.

Приложив ладонь козырьком, женщина посмотрела на солнце. Полдень давно миновал, и Из-за своей беспечности она задержалась в поселке много больше, чем следовало. Почему-то ей стало страшно. Она уже не в первый раз приходила сюда за продуктами, но обычно возвращалась на маяк очень быстро и вся прогулка отнимала не больше часа. Но сегодня… Сегодня все складывалось нелепо и как-то неаккуратно. Сначала она растерла ногу и, заглянув в местную аптеку за пластырем, некстати разговорилась с продавщицей. Не заметила, как

проболтала до обеденного перерыва в продуктовой лавке, почти час дожидалась ее открытия, неоправданно долго возилась с покупками, а потом, вдруг, ощутила необъяснимую тревогу. Закинув на плечо тяжелую сумку, она торопливо, почти бегом, направилась в сторону океана.

Мужчина сидел, опершись спиной на растрескавшуюся, исхлестанную ветром и водою стену маяка, и на всем его облике запечатлелась некая странность, суть которой женщина постигла, только подбежав к сидевшему. Он был абсолютно неподвижен. Легкий ветерок трепал пряди длинных распущенных волос, скользивших по лицу, а застывшие глаза смотрели прямо на солнце. Но он не умер. Оцепенение, походившее на смерть, не было ею. Став на колени, женщина склонилась над мужем, сжала изящные кисти рук в своих ладонях. Потом, сообразив, заслонила его глаза от безжалостного солнца. Замерла, не зная, что делать. В темных глазах мелькнула искорка возвращающегося сознания.

— Где я? — на миг его пальцы с нечеловеческой силой впились в руки женщины, и она едва не вскрикнула от резкой боли. — Почему я здесь?

Она пыталась что-то объяснить, но он жестом прервал ее и заговорил сам, с каждым словом все больше возвращаясь в реальность.