Ловчила

— Можешь. Отнеси в зал чайник и чашки. Будем накрывать "сладкий" стол.

Нечаев взял чайник, обогнул громадный холодильник и направился по коридору.

В зале гости все еще отплясывали, и больше всех старался Саша. Воспользовавшись моментом пока отсутствовал директор, он, очевидно, успел-таки хлебнуть лишку и сейчас выкидывал такие коленца, что им вполне мог бы позавидовать иной пациент психиатрической клиники, заглянувший на дискотеку.

Саша не был законченным алкоголиком. Он мог не пить месяц, два, а то и более, но за это время его кровеносная система начинала чувствовать острый спиртовый голод, и стоило ему выпить хоть рюмку водки, как Саша, что называется, срывался. Тогда он брал у директора отгулы и насыщал свой организм алкоголем. Через три дня система была до отказа заполнена и Саша возвращался в магазин хмурым, злым и разбитым. Два дня спустя он приходил в норму, а через пару-тройку месяцев цикл повторялся. На работе его профилактические дни особо не отражались, специалист Саша был классный, поэтому начальство его терпело.

Оберегая чайник, от мелькавших в воздухе рук и ног, Нечаев протиснулся сквозь танцующих, поставил на стол чайник, и вернулся в коридор. Директор уже покурил и в кухне беседовал с Ольгой. Виктор шмыгнул в туалет.

В небольшой, освещенной мягким светом кабинке стены были выложены черно-белым, ужасно дорогим кафелем, а пол метлахской плиткой. Овальное, разукрашенное цветами чудо, с толстым пушистым ковриком вокруг него, было произведением искусства, вызывало восторг и смущение. Не каждый решиться использовать эдакую красоту по назначению. И вот в этом, — язык не поворачивается назвать отхожем месте — назовем, дамской комнате, куда не постеснялась бы войти королева, благоухание освежителя перебивал запах гари. Самой банальной гари, неизвестно как и с какого пепелища просочившейся в кабинку. Непорядок.

Нечаев вышел из туалета и в коридоре столкнулся с Ольгой. Она несла поднос с громадным тортом, разукрашенным разноцветным кремом и множеством завитушек.

— Ты не перестаешь меня удивлять! — пораженный кулинарным дивом на подносе, восторженно сказал Виктор. — Неужели это творенье твоих рук дело?

— Ну да! — озорно тряхнув рыжей челкой, насмешливо ответила Берикова. — Если бы я еще и торты пекла, мне бы цены не было. Нет, Витенька, торт мне испекли на заказ. И между прочим, — хозяйка понизила голос и с плутоватым видом сообщила: — Все то, что ты видел на столе, тоже не я готовила, но об этом молчок. А помогала мне моя домработница. Она так же убирает в квартире, стирает, ходит за продуктами на базар. В общем все хозяйство на ней… Держи-ка! — и Ольга всучила Нечаеву поднос.

— Где-то что-то горит, — вышагивая с подносом впереди Бериковой, будто участник конкурса на звание лучшего официанта страны, сообщил Нечаев. — В твоем шикарном, пардон, туалете дым стоит столбом.

— Да-да, — с печальным выражением лица посетовала Ольга. — Опять бомжи в подвале огонь развели. Когда-нибудь эти бродяги спалят весь дом! Непременно нужно пожаловаться на них в ЖЭК. — Берикова ускорила шаг и, распахнув перед Виктором створку двери, громко объявила: — Дорогие гости! Просим всех к столу!

— Как?! Опять?! — воскликнула Людмила, на полутакте заканчивая адажио из балета "Лебединое озеро". — Сколько можно есть, Оленька? У вас все так вкусно, так вкусно! Но если я проглочу хоть кусочек торта, то обязательно лопну!

— Ты так думаешь? — с сомнением окидывая взглядом упитанную фигурку Люды произнес Нечаев. Глаза его смеялись. — А вот я уверен: если постараться, в тебя можно запихнуть еще ни один кусок торта, и не одну чашку чая.

Людмила всплеснула руками и с притворным возмущением воскликнула:

— Так он надо мной издевается! Он хочет сказать, будто я толстая!

— Ты аппетитная! — с выражением восхищения на лице заявил Нечаев. — И если бы у нас не было торта, то мы непременно съели бы тебя на десерт.

Комплимент Людмиле понравился. Она состроила Виктору глазки и потребовала, чтобы Саша убавил звук музыкального центра. Торт водрузили на середину стола и женщины захлопотали, накрывая стол к чаю.

Ольга Есеновна перехватила Нечаева в тот момент, когда он одевал туфли, собираясь выйти на улицу.

— Куда это ты? — удивилась она, задерживаясь в прихожей, со стопкой грязных тарелок в руках.

— Спущусь в подвал, разгоню этих бомжей, — заявил Виктор, очевидно, рассчитывая на то, что его инициатива будет одобрена хозяйкой дома.

Однако сумасбродство жениха не нашло должного отклика в душе невесты.

— Ты с ума сошел! — Берикова поставила на трюмо тарелки и отступила, выражая всем своим видом крайнюю степень недоумения. — Тебе-то какое дело? Пускай бомжами занимается управдом, ЖЭК, милиция, в конце концов! Неизвестно что у этих бродяг на уме. Убьют еще!

Но Нечаев, уже чувствуя себя хозяином, который несет ответственность за судьбу квартиры, был непреклонен.

— Спущусь и все!

Затея Виктора была глупой, и Ольга беспомощно оглянулась, не зная что предпринять, дабы урезонить строптивого жениха. К счастью, в прихожую вошел Кадамов и Берикова обратилась к нему, очень рассчитывая на поддержку директора.

— Олег Андреевич! — слегка повелительным, капризно-просительным тоном, какой может себе позволить хозяйка дома, проговорила Берикова. — Повлияйте, пожалуйста на своего подчиненного!

Взгляд у директора был туманнее запотевшего оконного стекла. Кадамов уперся рукою в стену и, с трудом сконцентрировав внимание на Ольге Есеновне, промычал:

— А в чем, собственно, дело?

С видом маленькой ябеды, жалующейся дяде на обидевшего ее глупого соседского мальчишку, Берикова поведала:

— Виктор вот собрался идти в подвал разгонять бомжей! Вы представляете?!..

Директор плохо представлял что собирается сделать Нечаев, он понял лишь одно: тот намерен выйти на свежий воздух, коего Кадамову не хватало, и неожиданно для Ольги заявил:

— И я пойду с Виктором, а заодно проветрюсь.

Виктор уже одел туфли и, зашнуровывая шнурки, насмешливо взглянул на Берикову.

— Теперь тебе нечего возразить, Оленька, — сказал он. — Теперь нас двое. А с двумя крепкими мужиками бомжам не совладать.

Не нашедшая в лице директора поддержки хозяйка дома совсем растерялась.

— Но вы же перепачкаетесь, мальчики! — привела она последний аргумент.

На что директор, пьяно ухмыльнувшись, возразил:

— Не будем мелочиться, Ольга! — и следом за Нечаевым шагнул за дверь.

В подъезде было прохладно, и Виктор пожалел о том, что не взял пиджак, а если честно, то он уже жалел и о том, что вообще решил отправиться в подвал.

"И в самом деле, какое мне дело до этих бомжей?" — думал он, шагая впереди директора, который спускался по лестнице с грохотом катящейся по булыжной мостовой колесницы. Возможно, будь Виктор один, он постоял бы на улице, остудил горячую голову, да и вернулся домой. Но в присутствии пусть хоть и пьяного директора мужская честь обязывала выполнить возложенную на себя миссию до конца.

Дождь хлестал с такой силой, что капли отскакивали от асфальта, будто горошины. За пеленой дождя, сквозь голые ветви деревьев, освещенные окна соседнего дома казались бледными размытыми пятнами. Воздух чистый, свежий, промытый дождем, мог опьянить трезвого и наоборот отрезвляюще подействовать на выпившего. Но вот небо треснуло, раскололось надвое ослепительной ломаной линией, и дождь пошел сплошной стеной. При вспышке молнии Нечаев успел разглядеть находившийся в двух шагах от него балкон и каменный мешок под ним с ведущими в подвал ступенями. Нечаев постоял немного под козырьком подъезда, дождался Кадамова и нырнул под балкон. Тяжелая железная дверь в царство бомжей поддалась лишь после того, как Виктор с усилием надавил на нее плечом. Тяжелый влажный воздух ударил в нос, Нечаев поморщился, однако перешагнул порог и тут же угодил в лужу. Крепко выругавшись, выбрался на сухое место и зажег спичку. Трубы, трубы, трубы. Большого и малого диаметра, с огромными вентилями и кранами, крашенные в синий и красный цвет, они вырастали из-под земли у входа в подвал и, разветвляясь, опутывали подземелье.