Страница 13 из 16
- Надумали меня обмануть? - зло продолжил он. - Фолиант Светлоликого, биография Рейвена? Он, значит, отвлекает на себя внимание, - кивок в сторону Люка, - а ты тем временем всё здесь разнюхиваешь, копаешься в чужом нижнем белье? Так вот, со мной эти фокусы не пройдут. Убирайтесь из моего дома немедленно!
Я лишь молча хлопала глазами, хватаясь за ноющее запястье и решительно ничего не понимая. Откуда такая резкая смена настроения? Что его так взбесило? При чём тут нижнее бельё; разве фамильная энциклопедия не содержит лишь абсолютно нейтральные, доступные всем факты?
- Послушай, - язык не ко времени вспомнил, что мы в своё время успели перейти на "ты", - я вовсе не хотела...
- Вон отсюда! - чеканя слова, заявил Кентон.
При этом его глаза метали такие молнии, что я поняла: благоразумнее будет послушаться. Люк пришёл к такому же мнению. Мы вышли из архива, спинами чувствуя тяжёлый взгляд хозяина, бывшего ещё совсем недавно вполне радушным. И, под бдительным наблюдением сбежавшихся на шум слуг, покинули дом.
- Ты хотя бы успел вычитать всё, что было нужно? - шепнула я Люку, когда мы оказались за дверью.
- Угу, - кивнул он.
Что ж, и на том спасибо. По дороге в библиотеку я пребывала в глубокой задумчивости, всё пытаясь понять причины столь сильной вспышки гнева. Определённо в энциклопедии должна была скрываться важная и, должно быть, опасная для хозяина дома информация. Но поскольку книги эти действительно вполне нейтральны и содержат ненамного больше сведений, чем фамильное древо, информацию эту следовало искать между строк. Скорее всего к ней имело непосредственное отношение то отсутствие фамильного сходства, на которое я и вправду обратила внимание. Но что с того? Даже если наш дворянин и был незаконнорожденным ребёнком, сыном не Алисдейра-старшего, а любовника супруги последнего... что дальше? За давностью лет доказать ничего нельзя, тем более что сходство портретов никак не может служить основанием для пересмотра прав наследования. К тому же у Алисдейров не было других сыновей, так что я вообще сомневалась, что вопрос наследования может встать на данном этапе ребром. Но никакого другого объяснения поведению Кентона я найти не могла. Должно быть, какая-то деталь всё-таки ускользнула от моего внимания...
Нам с Люком оказалось по пути, и мы шагали вместе, хоть каждый и был погружён в собственные мысли. Наверняка Люк обдумывал то, что успел вычитать в монографии. Чтобы сократить маршрут, мы привычно свернули в небольшой узкий переулок. Прохожих здесь не было; все выходящие на эту сторону окна были наглухо закрыты ставнями. Когда мы почти добрались до нужного поворота, из тени внезапно вынырнули трое громил. Нельзя сказать, чтобы все они были на одно лицо, но некоторые характерные признаки определённо имелись: высокий рост, широкая кость, крепкое телосложение, плохо выбритые лица. Я быстро огляделась. Отступать было поздно. Убежать не успеем, а рассчитывать на то, что кто-то из хозяев близлежащих домов рискнёт отворить нам дверь, - бессмысленно.
Двое громил пошли прямо на Люка, вынуждая его отступить к стене. Третий приблизился ко мне. Я попятилась; за спиной некстати оказался ствол невысокой, хилой берёзки. Громила остановился, часто, будто беспокойно дыша. Я заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.
- Можно попросить у вас автограф? - смущённо спросил он, извлекая из внутреннего кармана помятый недельник.
- Никаких вопросов. - Облегчённо выдохнув, я полезла в сумку за пером. - Как вас зовут?
- Томми Костолом, - расплылся в улыбке громила.
- Ага, - кивнула я, выводя на внутренней стороне обложки "Томми Костолому на добрую память" и ставя привычную подпись - две буквы "А", одна расположенная внутри другой.
- Большое спасибо, - вежливо сказал громила и, сделав знак своим сопровождающим, растворился вместе с ними в очередном тёмном закоулке.
Я нашла взглядом Люка. Он сидел на земле, прислонившись спиной к стене дома, согнув колени и опустив голову, и дрожал всем телом. Я испуганно подбежала к приятелю. И только когда он поднял на меня глаза, поняла, что Люк сотрясается от приступа беззвучного хохота.
Глава 4.
Проведя в библиотеке несколько часов, я собрала более или менее всю информацию о графе Торнсайдском, какую можно было раздобыть в официальных источниках. Интересных фактов там не было вовсе. Небольшие надежды можно было возлагать на историю прихода семейства Рейвенов к власти в графстве. В своё время претендентов было не так уж мало, всевозможные родственники по всевозможным линиям, и победить на этих скачках удалось отцу Алана Рейвена. Но - именно отцу. Сам нынешний граф был тогда одиннадцатилетним мальчишкой, так что навряд ли та история могла рассказать хоть что-нибудь интересное о его личности.
Можно было, конечно, продолжить сбор информации, охотясь за сплетнями, но я никогда не доверяла подобным источникам. Тем более, что данной статьёй я занималась лишь постольку, поскольку это была ступенька на пути к моей подлинной цели. Так что я сочла, что лучше всего будет поскорее взять быка за рога, договорилась при посредничестве всё того же Фреда о времени встречи, и на следующий же день направилась в замок.
И вот я стояла возле каменной ограды, уже с внутренней её стороны и, откидывая с лица развиваемые холодным ветром волосы, оглядывала древнюю резиденцию Торнсайдов. Замок не был симметричным, то ли волей причуды архитектора, то ли по каким-то логическим, но неизвестным мне причинам. Слева - широкая башня, увенчанная оранжевой крышей в форме конуса. Справа - две тонкие башенки, кажущиеся отсюда почти кукольными. Я бы решила, что они и вправду сугубо декоративны, если бы не движущиеся фигурки часовых, иногда мелькавшие на открытых всем ветрам площадках. Также по левую руку от меня, но существенно дальше, возвышалась ещё одна башня - знаменитая Стонридская тюрьма. Так уж сложилось, что наше графство, являвшееся одной из удалённых и мало чем примечательных северных провинций Истленда, славилось в первую очередь именно своей тюрьмой. В прежние времена Стонрид предназначался исключительно для заключённых знатного происхождения, многие из которых именно там встречали свой бесславный конец. В последнее же десятилетие ситуация коренным образом изменилась, и теперь это была обычная тюрьма, в которой мог оказаться как герцог, так и сапожник. Вот такое общественное равенство; впрочем, радость от этого была весьма сомнительная.
Я тряхнула головой, сгоняя оцепенение, навлечённое несвоевременными размышлениями, и зашагала ко входу в замок. Здесь меня уже ждали. Не пришлось даже тратить время на объяснения, силясь доказать, что я вовсе не лгу и мне действительно назначена встреча. Я поразилась как той расторопности, с которой слуга проводил меня в кабинет, так и вежливости его обхождения. Отворив дверь и пропустив меня внутрь, лакей мгновенно растворился в коридорах замка.
Я сделала несколько шагов вглубь просторного кабинета и лишь затем застыла, разглядывая хозяина резиденции. Тот с не меньшим интересом разглядывал меня. Не знаю, какие наблюдения сделал он; я же увидела тридцатипятилетнего мужчину с короткими тёмными волосами - скорее шатена, чем брюнета, - с волевым подбородком, рельефными скулами и чуть тонковатыми губами - такие достаточно лишь слегка поджать, чтобы протранслировать подчинённым недовольство проделанной ими работой. Но в то же время стоило этим губам слегка изогнуться кверху, и лицо их обладателя озарялось чрезвычайно обаятельной улыбкой, в чём я вскоре получила возможность убедиться. Зелёные глаза смотрели внимательно, я бы даже сказала, пронзительно. Высокий рост, широкие плечи, узкие бёдра. Картину дополняла загорелая кожа. Одним словом, хотя назвать черты лица графа идеально правильными было нельзя, он тем не менее был красив... весьма красив.
Я улыбнулась и первой сделала приветственный кивок. Алан Рейвен улыбнулся мне в ответ - той самой обаятельной улыбкой, которую я уже упоминала.