Страница 19 из 100
Охранник старается не показать своего потрясения, но это получается у него не очень хорошо.
— Просто скажите ей, и всё, — ворчит Коннор, распознав плохо скрытое отвращение во взгляде охранника.
— Доктор, — говорит тот в телефон, — только не волнуйтесь, но... Это Лев Калдер. Он ранен.
Долгая пауза. Отдельные завывания клаксонов сливаются в нестройный хор. Наконец доктор Элина отвечает:
— Пропустите его.
Охранник отключает телефон и поворачивается к Коннору:
— Поздравляю, — говорит он, чувствуя себя чуточку благороднее. — У вас теперь есть поручитель.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ДОСТОЙНЫЕ МОЛОДЫЕ ЛЮДИ
ГЛОБАЛЬНАЯ ТОРГОВЛЯ ОРГАНАМИ
БУМ НА ЧЁРНОМ РЫНКЕ
ДОНОРСКАЯ ПОЧКА ИЗВЛЕКАЕТСЯ КАЖДЫЙ ЧАС
Автор Дж. Д. Хайес
NaturalNews / Воскресенье, 3 июня 2012 года
В наш век массовых коммуникаций трудно охватить все темы; и тем не менее есть один сюжет, достойный подробного освещения — о торговле органами, разросшейся в бизнес глобального масштаба. О распространённости этой практики свидетельствует тот факт, что раз в шестьдесят минут какой-либо орган поступает в продажу.
Согласно последним отчётам Всемирной организации здравоохранения, существует опасность, что объёмы незаконной торговли органами возрастут в очередной раз.
Особенно высоким спросом пользуются почки
Статистика ВОЗ показывает, что жители развитых стран, обладающие значительными денежными средствами, платят десятки тысяч долларов за почку различным этническим гангстерским группировкам — индийским, китайским или пакистанским — которые покупают органы у отчаявшихся соотечественников по мизерной цене в несколько сотен долларов за орган.
Плодородная почва для чёрного рынка органов, по данным Всемирной организации здравоохранения, сформировалась в Восточной Европе. Совсем недавно Армия Спасения рассказала, что вырвала из рук гангстеров женщину, которую те доставили в Соединённое Королевство специально за тем, чтобы разобрать на органы.
Нелегальная торговля почками составляет 75% всего товарооборота на чёрном рынке... Эксперты говорят, что это объясняется распространением болезней, обусловленных благополучным образом жизни — таких, как диабет, высокое кровяное давление и сердечная недостаточность.
Пока существует столь разительный контраст между бедными и богатыми странами, ожидать в обозримом будущем прекращения нелегальной торговли человеческими органами не стоит.
Полностью прочитать статью можно здесь:
http://www.naturalnews.com/036052_organ_harvesting_kidneys_black_market.html
Рейншильды
Началось. И началось с того, что новообразованная Инспекция по делам молодёжи официально объявила об открытии первого предприятия для расплетения. Исправительную колонию для несовершеннолетних в Чикаго — самое большое учреждение подобного рода в стране — оснастили тремя операционными и набрали медперсонал в количестве тридцати трёх человек.
Мэриленд, Университет Джона Хопкинса. Дженсон Рейншильд сидит в своём исследовательском кабинете, расположенном на одном из этажей научного корпуса, названного именем его и его жены, и читает статью. Вернее, заметку об открытии первого заготовительного центра — совсем короткую и так хорошо запрятанную в глубине ленты новостей, что, несомненно, пройдёт мимо внимания большинства читателей.
Расплетение подкрадывается неслышно на лёгких ногах ангелов.
«Граждане за прогресс» не позвонили Рейншильдам даже ради того, чтобы просто позлорадствовать. Очевидно, они сбросили их со счетов. Дженсон поднимает глаза: там, у противоположной стены кабинета, заключённая в прозрачный стеклянный куб, поблёскивает золотая медаль. Зачем тебе Нобелевская премия, когда твою работу, призванную спасать жизни, используют в качестве орудия узаконенного убийства? «Но ведь никто же не умирает! — с улыбкой возражают сторонники расплетения. — Просто жизнь продолжается в другой форме. Мы предпочитаем называть это „жизнью в разделённом состоянии“».
Покидая кабинет, Дженсон под влиянием внезапного порыва ударяет по кубу. Стекло разлетается вдребезги. Дженсон столбенеет, чувствуя себя дураком. Зачем он это сделал? Медаль, сбитая с подставки, валяется среди осколков. Он подбирает её и прячет в карман.
Подъезжая к дому, он обнаруживает, что пикапа на дорожке нет. Опять его жену понесло по блошиным рынкам и гаражным распродажам. Значит, сегодня суббота. Дженсон потерял счёт дням. Соня пытается утопить горечь разбитых иллюзий в охоте за всякими безделушками и старинной мебелью. В лаборатории не появляется уже несколько недель. Такое впечатление, что в свои сорок один она потеряла интерес к медицине и ушла на пенсию.
Входная дверь не заперта. Соня, нельзя быть такой беспечной. Однако через несколько секунд, когда Дженсон входит в гостиную, ему недвусмысленно дают понять, что жена здесь ни при чём. Кто-то бьёт его по голове одним из Сониных сокровищ потяжелее. Он падает. Оглушённый, но в сознании, учёный поднимает глаза и видит лицо того, кто на него напал.
Да он совсем мальчишка, ему лет шестнадцать, не более! Один из «дикарей», о которых трубят СМИ. Отщепенец, побочный продукт современной цивилизации. Длинный, тощий, глаза пылают злобой... Удар, нанесённый хозяину дома, похоже, дал выход эмоциям подростка, но очень незначительный.
— Где бабки? — орёт парень. — Выкладывай, где сейф?
Дженсон едва не разражается хохотом, несмотря на боль в голове:
— Нет здесь никакого сейфа!
— Не вешай мне лапшу! В таком доме, да чтоб без сейфа?!
Поразительно, как можно быть одновременно столь опасным и столь наивным. Но опять же — давно известно, что невежество и слепая жестокость идут рука об руку. Подчиняясь внезапной мрачной прихоти, Рейншильд достаёт из кармана медаль и бросает её грабителю:
— Вот, возьми. Золотая. Она мне больше ни к чему.
Подросток ловит медаль. На его руке не хватает двух пальцев.
— Врёшь ты всё! Ни фига это не золото!
— Ладно, — соглашается Рейншильд. — Тогда убей меня.
Грабитель вертит медаль в руках.
— Нобелевская премия? Ну да, как же! Небось, фальшивка.
— Ладно, — повторяет Рейншильд. — Тогда убей меня.
— Заткнись! Я не убийца, понял? — Подросток оценивает вес добычи. Рейншильд садится на полу; голова его по-прежнему кружится после удара. Наверняка сотрясение мозга. Впрочем, ему всё равно.
Парень оглядывает гостиную, полную всяческих наград и почётных грамот, полученных Дженсоном и Соней за научные достижения.
— Если настоящая, то за что? — спрашивает парень.
— Мы изобрели расплетение, — говорит Рейншильд. — Хотя в тот момент мы об этом не подозревали.
Подросток скептически усмехается:
— Ну да, так я тебе и поверил!
Юный преступник мог бы забрать свою добычу и уйти, но он этого не делает. Стоит, топчется на месте...
— Что случилось с твоими пальцами? — спрашивает Рейншильд.
Злость в глазах парня разгорается чуть ярче.
— А тебе что за дело?!
— Отморозил?
Грабитель в замешательстве — значит, догадка Дженсона верна.
— Да. Все думают, что это я игрался со взрывпакетом. Делать мне больше нечего. Отморозил прошлой зимой.
Рейншильд подтаскивает себя к креслу, забирается в него. Тут же следует окрик:
— Эй, ты чего это?! — Однако оба участника драмы понимают, что парнишка топорщит перья только для виду.
Учёный внимательно рассматривает непрошенного гостя. Похоже, тот не наведывался в душ чуть ли не с рождения; невозможно даже разобрать, какого цвета у парня волосы.