Страница 61 из 90
— Взять русских живыми!
Его срезает очередь автомата. Рвутся гранаты, и несколько фашистов корчатся на снегу.
Лыжи… Они несут четырех разведчиков над измятыми сугробами, над колеей дороги, над занесенными снегом рытвинами и ухабами, словно крылья. Очереди четырех автоматов гремят по окнам, расплескивая стекло, по распахнувшимся дверям, по темнеющим во дворах машинам.
Но немцам уже не до преследования смельчаков. Грохочут залпы нашей артиллерии, сметая фашистский штаб, его рации, автомобили, кухни — все, с чем они сюда пришли.
Четыре смельчака невредимыми возвращаются в полк, и Геннадий Попов докладывает:
— Гвардейцы выполнили задание…
Третьего февраля командующий армией приказал дивизии перейти к обороне на рубеже Новые Саввины — Безобразово — Петровка — Черемисиново — Красная Поляна.
Незабываемым останется для меня морозный полдень 9 февраля, когда при звуках оркестра, над замершим строем бойцов и командиров дивизии широкой золотисто-алой волной всплеснулось врученное нам гвардейское знамя.
Я смотрел на четкие шеренги воинов, выстроившихся в полной боевой готовности. Здесь были представители всех подразделений дивизии, бойцы, младшие, средние и старшие командиры. Я знал каждого из них, людей стальной закалки, коммунистов и беспартийных большевиков, навеки сродненных великой борьбой за свободу и независимость нашей матери Родины. Вот боевые командиры: Соколов, Шафаренко, Трофимов, Клягин; славные комиссары: Кокушкин, Данилов, Куницын; молодцы-артиллеристы: Дмитриев, Клебановский, Бондарев, Лагода, Новиков, Иванов, Аверченко; отважные разведчики: Обухов, Сапунов, Канев, Попов; офицеры штаба: Андриец, Потапов, Бакай, Костюрин, Шапошников, Евдокимов, Артеменко… Радостно блестят карие глаза Федора Филипповича Чернышева, неустанного и пламенного комиссара дивизии, внешне спокоен и невозмутим начальник штаба Владимир Александрович Борисов, но брови его вздрагивают от волнения, и словно бы отблески света играют на лице.
Сколько пережито вместе, дорогие друзья! Какие сражения ждут еще нас на дальних дорогах войны?.. Я знал, все они думали об этом, и каждый был уверен в победе.
Я доложил члену Военного совета, что представители от частей и подразделений 13-й гвардейской стрелковой дивизии построены для приема гвардейского знамени.
Грушецкий поздоровался с нами и подошел к знамени.
Бережно и нежно, словно боясь уронить на землю эту бесценную реликвию, знаменщик передал ему знамя. Грушецкий взял древко и развернул грамоту Президиума Верховного Совета СССР.
— Как символ воинской чести, доблести и славы, — громко, раздельно читал он, — как напоминание каждому из бойцов и командиров части об их священном долге преданно служить Советской Родине, защищать ее мужественно и умело, отстаивать, от врага каждую пядь родной земли, не щадя своей крови и самой жизни…
Самая значительная и радостная минута в моей жизни…
Древко гвардейского знамени в моей руке. Слышен мягкий и льющийся шорох шелка. Я опустился на колено и поцеловал край холодноватого полотнища.
Необычной, совершенно нерушимой показалась мне тишина.
— Это боевое знамя, — сказал я, — завоевано кровью наших воинов. Оно зовет нас на новые подвиги во славу Родины. Под этим знаменем мы пойдем только вперед, на запад, и разгромим ненавистный всему трудовому человечеству фашизм!..
Грянуло дружное «ура!», и мне показалось, что еще ярче, огнистей засияли золотые буквы на алом полотнище: «13-я гвардейская стрелковая дивизия».
Острый морозный воздух звенел от труб оркестра. Крылатое знамя торжественно плыло вдоль строя от левого фланга к правому. Снова могуче прокатилось «ура!», и, словно подхваченное вихрем, знамя забушевало над строем.
Огромное воодушевление в частях и подразделениях дивизии уже через несколько часов выразилось конкретными боевыми делами.
Ночью группа разведчиков Петра Мудряка доставила трех «языков». Воин-казах Есентай Данкин уничтожил гранатами пулеметный расчет противника. Артиллеристы батареи Клебановского разбили четыре машины врага, доставлявшие к переднему краю боеприпасы… В перелеске младший лейтенант Явицкий лицом к лицу столкнулся с немецким офицером-разведчиком. Вскинув автомат, гитлеровец предложил:
— Русс, сдавайся…
Выстрелом из нагана Явицкий сразил офицера и принес его документы и автомат.
Мы считали, что в эти дни на нашем участке фронта наступило затишье. Однако это затишье было условным: мы непрерывно прощупывали силы врага, беспокоили его и уничтожали при каждом удобном случае, засылали в его тыл разведчиков; на дорогах за городом Щигры немцы растеряли немало своих солдат и офицеров.
В конце января во фронтовой газете «Красная Армия» генерал Подлас выступил со статьей «Тринадцатая гвардейская». Я знал генерала Подласа как человека сдержанного в оценках наших общих успехов. Зачастую мне казалось, что он был недоволен и ждал от нашей дивизии значительно большего. Так думал не только я, но и многие наши офицеры. Тём более неожиданным и радостным было появление этой статьи, что командующий армией впервые давал действиям дивизии гласную оценку.
Он писал:
«В последних числах ноября мы видели героическую дивизию под Тимом. В течение недели бойцы самоотверженно сражались против 9-й танковой дивизии и 16-й мотодивизии противника. Не помогли фашистам ни танки, ни бронемашины, ни огромное количество минометов, автоматов и другого вооружения. Под ударами героев немцы потеряли за этот период убитыми и ранеными до 3000 солдат и офицеров. Было разбито 50 немецких автомашин и 20 повозок, подбито 15 танков, 13 бронемашин, 11 орудий.
Кроме того, был разгромлен штаб 134-го разведывательного батальона 16-й мотодивизии. В результате действий бойцов и командиров Родимцева немцам не удалось добиться на этом участке фронта каких-либо тактических, или оперативных успехов.
В первых числах декабря дивизия ведет упорные бои на этом же участке, парализуя возобновившиеся попытки новых сил врага продвинуться на восток. Несокрушимой стойкостью, высоким боевым мастерством дивизия преграждает немцам путь на восток. Наткнувшись на крепкий барьер, немцы понесли большие потери и снова откатились на исходные рубежи. В этих боях бойцы истребили до 400 фашистов, захватили 6 грузовых и 2 легковых автомашины, 25 автоматов, орудие, сотни гранат и снарядов, тысячи патронов, мотоциклы.
Первая половина января нового года явилась еще одним доказательством высокой боевой мощи дивизии полковника Родимцева. Каждый день, каждую ночь, в пургу и мороз отважные воины изматывают, истребляют, преследуют, изгоняют с советской земли немецких захватчиков.
Таков боевой путь героической дивизии, покрывшей себя в жестоких боях с врагом чудесной славой.
В боях родились и возмужали сотни героев. Если говорить о героях части Родимцева, то необходимо упомянуть почти каждого бойца и командира. О многих из них, достойных сынах Родины, гремит слава по всей стране».
Такой высокой похвалы от генерала Подласа мы, конечно, не ожидали. Едва я просмотрел газету, связной доложил, что меня вызывает к телефону-командующий… Я взял трубку. Подлас поздоровался, спросил:
— Статью читали?
— Да, товарищ командующий… Благодарю.
Он помолчал, потом спросил:
— Надеюсь, вы понимаете, какую ответственность налагает эта статья на вас… и на меня?
— Я обещаю, товарищ командующий…
— Понятно, вы должны обещать. Но помните: спрашивать буду втрое строже.
— Что ж, учтем, и это: спрашиваться будет втрое строже.
В период отхода, как и наступления, дивизия занимала оборону поспешно, на первом попавшемся рубеже. А здесь, восточнее города Щигры, нам по всем данным предстояло находиться в обороне Длительное время. Сама обстановка зимних условий заставляла совершенствовать оборону.
Мы принялись тактически грамотно расстанавливать огневые средства, дооборудовать огневые позиции, отдельные окопы, ячейки и траншеи, маскировали их, улучшали секторы обстрела, проверяли оружие.