Страница 90 из 111
(«Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентом США и Премьер-министром Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.», с. 198–199).
К этой переписке подключился Черчилль. В своем письме от 5 апреля он пишет:
«Личное строго секретное послание от г-на Черчилля маршалу Сталину. Президент послал мне письма, которыми Вы обменялись с ним о контакте, установленном [440] в Швейцарии между одним британским и одним американским офицерами из ставки фельдмаршала Александера и германским генералом по фамилии Вольф по вопросу о возможной капитуляции армии Кессельринга в Северной Италии. Поэтому я нахожу уместным послать Вам точное изложение фактов, касающихся действий Правительства Его Величества…»
И далее, как и у Рузвельта, идет описание, так сказать, обычной встречи, которые бывают на войне между отдельными группировками враждующих сторон. Мол, ничего здесь выходящего за рамки союзных отношений нет, информация у Сталина недостаточная, оснований для беспокойства нет. То есть, как и Рузвельт, Черчилль всячески пытается оправдаться, поскольку придание огласке факта таких встреч означало бы падение кабинета — общественность, несомненно, взорвалась бы, узнав, что за спиной Советского Союза пытаются вести сепаратные переговоры.
В заключение Черчилль пишет:
«…Что касается обвинений, которые Вы выдвигаете в Вашем послании Президенту от 3-го апреля, которые также чернят Правительство Его Величества, я и мои коллеги солидаризуются с последней фразой ответа Президента. 5 апреля 1945 года». (Там же, с. 315–317).
Несмотря на все ухищрения наших уважаемых союзников, Сталин все-таки сорвал переговоры Даллеса с Вольфом и тем самым исключил сговор союзников с гитлеровскими генералами, которые предполагали перебросить из района Северной Италии несколько десятков немецких дивизий на Восточный фронт (нет, не для комендантской службы на юге Германии, как это прозвучало у Вольфа, а для войны против России) и открыть все пути в глубь Германии для форсированного продвижения англо-американских войск. А если бы [441] сговор удался, то что было бы в итоге? В итоге — сепаратный мир на англо-американо-германских условиях. А как же с верным союзником — Советским Союзом? А как с мировым общественным мнением? Верно, вопрос требует ответа. И он заготовлен.
Ну кто в мире, включая Советский Союз, будет выступать против скорейшего окончания войны, против сохранения тысяч и тысяч человеческих жизней и недопущения дальнейшего разрушения созданных цивилизацией ценностей? Конечно, никто! Это выглядит даже кощунственно. А как же с возмездием, ликвидацией гитлеровского фашизма и уничтожением корней, порождающих уже не в первый раз мировую войну в Европе? С этим разберемся потом. Главное — закончить войну, а там будет видно.
Имелось в виду, что, закончив войну сепаратным миром, англо-американцам можно было бы «подвести» всю Европу, в том числе Германию, под свой политический знаменатель. И продемонстрировать миру свой «решающий» вклад в дело разгрома фашистской Германии. А последней продиктовать в сепаратном мире условия, которые бы оставили зародыши всего того, в чем заинтересован германский и мировой капитал. А как же Крымская конференция? Ну, зачем держаться, как слепой за стены, за все положения, которые когда-то были выработаны, хоть и совместно?! Обстоятельства изменились. Ведь это же война. Жизнь потребовала новых решений во имя мира. Вот вам и новые решения.
Вполне возможно, что ход рассуждений союзников был или мог быть таким, как здесь изложено.
Сталин, как рентгеном, просвечивал наших союзников и видел далеко вперед, чем все эти «маневры» закончатся и какую в перспективе угрозу миру хотят они оставить в Европе. Поэтому руководителем СССР были приняты все меры к пресечению сепаратных переговоров [442] западных «демократий». Тем самым создавались все условия для завершения войны на основе принятых в Тегеране и Ялте решений в целях установления справедливого, прочного и демократического мира. Демонстрация верности подписанным документам, открытость, честность, благородство и ясность действий наших дипломатов и военного командования «разоружили» союзников, и они вынуждены были идти по ранее согласованному пути.
Мы сегодня отдаем должное Черчиллю, который по прошествии многих лет после этих событий многократно официально и в личных беседах высказывался объективно и восхищался гением Сталина. Так было в день смерти Иосифа Виссарионовича. Это имело место и в речи Черчилля в парламенте, заседание которого было официально посвящено в 1959 году 80-летию со дня рождения Сталина. Это отмечалось и в его многочисленных произведениях. Черчилль был потрясен возможностями Сталина вообще, в том числе всеми его военными действиями, дипломатическими ходами в период Второй мировой войны и особенно развитием страны — в короткие сроки сделал СССР великой державой.
И остается только сожалеть, что судьба не позволила Рузвельту как бы подвести черту под войной, высказаться о ней и более широко о личности Сталина и — что фактически расставание с ним произошло внезапно, в момент недостаточно теплой, хотя и искренней переписки.
Кто бы что ни говорил о Рузвельте, но он вошел в великую тройку американских президентов: Линкольн — Вашингтон — Рузвельт. И, конечно, он оставался сторонником мирного сосуществования с Советским Союзом, хотя и был капиталистом. Разумеется, своей политикой он отражал интересы монополистического капитализма и всячески мешал рабочему классу организоваться. Но другого пути у него не было. [443]
Точнее, другие пути вообще-то существовали — ведь материально обеспеченная семья Ульяновых дала миру Александра — революционера и Владимира — не просто революционера, а человека, создавшего мощную партию трудящихся, которая выступила против того класса, откуда он происходил сам, и преобразила мир. Они вот пошли другим путем. Но Рузвельт, отражая интересы своего класса, смог найти своему обществу в целом то место в мировом сообществе, которое позволяло США быть в нормальных отношениях с любым государством, независимо от государственного устройства. Неспроста Рузвельт заявлял частенько: «Я нахожусь немного левее центра». Жаль только, что центр в политической жизни США всегда дрейфовал вправо. И жаль, что такая незаурядная личность покинула этот мир, прожив всего 63 года.
Франклин Делано Рузвельт внес значительный вклад в создание антигитлеровской коалиции. Он придавал огромное значение послевоенному международному сотрудничеству и учреждению во имя этого Организации Объединенных Наций. Он постоянно выступал за всестороннее сотрудничество с Советским Союзом, высоко оценивал героизм советских людей в борьбе с немецко-фашистскими оккупантами. Именно по инициативе Рузвельта его правительство в 1933 году установило дипломатические отношения с Советской Россией.
Это немецко-фашистская элита безумствовала от радости, когда поступило известие о смерти Рузвельта. Еще накануне его кончины в бункере у Гитлера особым вниманием пользовалась книга о Семилетней войне 1756–1763 годов. Внимание окружающих Гитлера привлек один исторический эпизод, когда смерть российской императрицы Елизаветы фактически спасла жизнь прусского короля-завоевателя Фридриха Второго, который уже намеревался покончить с собой. Дело [444] в том, что после Елизаветы Петровны на российский трон пришел царь Петр III, который немедленно распорядился заключить мирный договор с Фридрихом Вторым и фактически начал всячески помогать пруссакам. Почему? Да потому, что сам он был принцем Гольштейн-Готторпским.
Гитлер и Геббельс взвыли от радости, прослышав о смерти президента США. Они сразу же начали проводить аналогии между смертью императрицы Елизаветы Петровны и Рузвельта. Они считали, что со смертью последнего судьба станет к ним более милостивой. Английский историк Тревор Ропер в книге «Последние дни Гитлера» (с. 141–143) пишет, что Геббельс восклицал: «Вот где поворотный пункт. Это как смерть царицы во время Семилетней войны». А Гитлеру он говорил: «Мой фюрер! Я поздравляю вас. Рузвельт умер. Звезды указывают, что вторая половина апреля станет для вас поворотным пунктом. Сегодня пятница, 13 апреля. Это и есть поворотный пункт».