Счастье в кредит

Необычайно ярко светила луна, окрасив весь мир темным серебром. Исчезли цвета и краски. Остались только мягкие, таинственные полутона.

Подойдя к перилам, ограждавшим площадку от пятидесятиметрового обрыва, Наташа остановилась, вгляделась с тихим восторгом в бухту, наполненную призрачным светом. Море ласкалось о берег где-то внизу. Тонко, неуловимо, гармонично вплетали свою музыку ночные насекомые. Со стороны дома доносились звуки рояля. Симпсон исполнял что-то из мюзикла «Кошки», и Луиза надрывалась от хохота.

Наташа несколько раз глубоко вдохнула свежий морской воздух, постепенно приходя в себя после того, что с ней творилось в столовой. И все же то, что она испытывала там, ей не хотелось отвергать, не хотелось этого чураться.

Кто-то подошел сзади, и она, уверенная, что это муж, произнесла:

— Какой замечательный вечер, правда?

Обернулась, но это был не Фил. Перед ней стоял Крис.

— Почему ты здесь? — спросила она жестом.

«Я», — и его рука замерла, не в силах закончить ответ. Да и вряд ли он был у него.

Наташа не настаивала, отвернулась порывисто к обрыву. Крис подошел ближе. Стал рядом.

— Где ты живешь? — снова спросила она и указала на старый маяк, видневшийся на другой оконечности бухты. — Там? Ты живешь у маяка?

«Да. Он такой старый, что кажется стоит здесь с сотворения мира. Хочешь, я покажу его тебе как-нибудь?»

— Хочу.

И опять ее охватило это безумно приятное ощущение покоя и нежности. Нечто странное и необъяснимое никакими словами.

Их руки встретились в темноте, сплелись воедино, слились, как две жидкости сливаются в одном сосуде. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом прикоснулись губами. Легко, почти не ощутив прикосновения, но уже в следующее мгновение их уста превратились в два пылающих вулкана. Такого нежного, трепетного и ошеломительно захватывающего чувства Наташа до сих пор не испытывала. Не было больше ни страха, ни угрызений совести, ни чувства стыда — ничего того, что, как она считала, должны испытывать замужние женщины в таких ситуациях. Было одно большое, необъятное желание обладать человеком, по-юношески неумело целовавшим ее сейчас. Ничего больше.

Но разум, иногда вступавший с сердцем в изнурительную борьбу, и на этот раз отчаянно запротестовал: «Ты не должна этого делать! Опомнись! ТЕБЯ МОГУТ УВИДЕТЬ! Фил вполне может забрести сюда в поисках жены. Или вездесущая Луиза станет свидетелем пикантной сцены — пролога будущей семейной драмы. ТЫ ДОЛЖНА БЫТЬ ОСТОРОЖНА!»

Наташа, покрывая его лицо поцелуями, пробормотала: «Не сейчас, только не сейчас. Мой милый мальчик, мы должны быть осторожны!» — и, отстранившись, быстрыми шагами направилась к дому, чувствуя, как пылают щеки, как бешено стучит сердце.

Возможно, именно в этот момент она стала понимать мужа и его страсть к Памеле. Но что же это в таком случае? Любовь или обычная похоть? Как понять, как разобраться? А может и разбираться ни в чем не нужно? К чему выворачивать себе душу наизнанку в поисках ответов, которые никому не нужны?

Выходя замуж за Филиппа Гордона, она уже не была девственницей. Да, были и до него красивые мальчики, которые умели доставлять удовольствие. Наташа отлично понимала преимущество и значение секса в отношениях между мужчиной и женщиной. Но она не могла вспомнить ни одного случая, когда столько чувств разом обрушились бы на нее. Хотя нет. Еще учась в школе, нечто подобное она испытывала к молоденькому учителю физики. Все девчонки тогда по нему сохли, но Наташа как-то особенно. В ее представлении он был идеалом мужчины — немного стеснителен, ироничен, мужественен. Тогда ей так же хотелось его опекать. Возможно, все дело тут в ее нереализованных материнских инстинктах. А сейчас, возможно, — и подспудная жажда мести мужу за его измену. Но чувство мести, в большинстве случаев, рождается из обманутой слепой любви, из каких-то разрушенных надежд, но в случае с Филом ничего этого не было. Наташа не любила мужа. Не любила. Узнай об этом ее подруги в России, они бы завопили хором о том, какая она неблагодарная дура и припадочная истеричка, если смеет даже заикаться о какой-то там любви, имея красивого мужа-миллионера. Но ведь они не жили с Филом все эти годы и не знают его так, как знала его она. Жизнь без души, без чувств, на одной лишь привязанности, подкрепленной обыкновенным расчетом, — вот чем были последние шесть лет.

Наташа не пошла через гостиную, а вошла в дом через главный вход. Захлопнула дверь, прижалась к ней спиной. Судя по всему, никто даже не заметил ее отсутствия.

Наташа закрыла глаза, вновь и вновь возвращаясь к тому моменту на площадке. Милый, добрый, нежный мальчик. Сильный, дерзкий, неловкий. Он скрывал в себе нечто такое, чего ей не хватало все это время. Каковы же должны быть его чувства, если он осмелился прикоснуться к ней? Какие бури носятся в его душе, сметая все преграды и запреты? Какие силы неистовствуют в нем?

— Натали, что ты здесь делаешь? — услышала она голос мужа и открыла глаза. — Что с тобой? Тебе нехорошо?

— Нет, все в порядке, просто мне необходимо было выйти и немного подышать.

— Ты уверена?

— Да, не беспокойся.

— Ладно. Все уже собираются уходить, а я не могу найти Криса, чтобы он пригнал машины из гаража. Ты его не видела?

Вот он — момент истины! Жестокий выбор необходимостей! Ложь, как предательство, или ложь, как спасение? Момент, когда правда представляется худшим из врагов. И даже если она скажет правду, то это будет всего лишь жалкая полуправда, для которой нужны будут дополнительные «подпорки», сделанные из еще большей лжи.

— Нет, я его не видела, — покачала головой Наташа со слабой улыбкой, так как Фил все еще подозрительно вглядывался в ее лицо.

Все! Сделано! И гром не грянул с небес, и не послышалось обличающего голоса. Впервые она обманула мужа, и впервые обман не оставил гаденького чувства собственной испорченности. Напротив, даже наступило некоторое облегчение, словно она прятала от досужих, завистливых взглядов самое ценное и дорогое, чем обладала (что, наверное, и было на самом деле).

— Пойду поищу его. К тому же твоя новая подружка Луиза уже окончательно достала меня своей болтовней.

Наташа дала ему пройти, а сама вернулась к гостям, шумно собиравшимся по домам.

Так и не найдя Криса, Фил сам пригнал на дорожку перед домом машины Ричмондов и Симпсонов.

Прощались шумно и весело. Луиза, изрядно перебравшая, громко хохотала над замечаниями своего мужа. Даже Нора несмело хихикала, когда мистер Ричмонд выдавал очередную остроту. После поцелуев и взаимных обещаний почаще навещать друг друга все расселись по своим машинам и осторожно тронулись в путь по дорожке к воротам.

Фил, как и Наташа, долго махал им вслед и кричал: «Счастливо добраться!», но с такой убийственной иронией, что его вполне можно было уличить в желании совсем обратного.

Наташа устало вошла в дом, упала на диван в гостиной.

На кухне тихо сновали нанятые женщины, убирая со стола. Вошла Гаминда и спросила, не угодно ли чего хозяйке? Наташа поблагодарила ее за все и сказала, что ей ничего не нужно. Потом хотела было подняться к себе, как на стойке бара впервые за эти дни ожил телефон. Наташа вернулась и сняла трубку.

— Да, слушаю?

— Натали, добрый вечер! Полагаю, там у вас давно уже вечер, — она сразу узнала голос тестя, и ее лицо осветилось улыбкой.

— Здравствуйте, Энтони! Как вы нас нашли?

— Я хоть и на пенсии, но не страдаю маразмом. Позвонил кое-кому в компанию, надавил немного, и мне представили полный отчет о купленной Филом за последние полгода недвижимости. Вилла Стокеров на Тасмании значилась там первой в списке.

— Рада вас слышать, Энтони.

— Я тоже рад, милая моя, но не понимаю, что за секреты от родителей?

— Это не моя идея. Я хотела позвонить, но Фил не позволил.

— Натали, если бы женщины делали только то, что им говорят мужчины, мир рухнул бы ко всем чертям. Иногда стоит проявить немного непослушания. Это придает остроту отношениям. Впрочем, это меня не касается. Я по-стариковски иногда превращаюсь в несносную машину советов. Как у вас вообще дела?